27 января – день полного снятия блокады Ленинграда. В этом году это событие отмечается в 79-й раз. Исай Кузинец – житель блокадного Ленинграда, полковник в отставке, кандидат исторических наук и автор около 290 научных и учебно-методических трудов по истории России, Военно-Морского флота и Великой Отечественной войны. Несмотря на свой возраст, он до сих пор преподает в Военно-Морской академии, занимается научной работой и активно участвует в общественной жизни. В преддверии годовщины снятия блокады Исай Моисеевич поделился с корреспондентом Север.Реалии своими воспоминаниями о тех трагических годах и мыслями о том, почему сегодня во время войны с Украиной люди уезжают из страны.
Блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года. К ее началу город не располагал достаточным для длительной осады количеством продовольствия и топлива. Единственным путём сообщения с Ленинградом стал маршрут через Ладожское озеро, досягаемый для немецкой артиллерии, авиации и военно-морских сил. Пропускная способность этой транспортной артерии не могла полностью удовлетворить потребности города, что привело к массовому голоду. К тому же первая блокадная зима была очень суровой, а отопления в домах не было.
Исай Кузинец родился в 1939 году Ярославле, но к началу войны семья переехала в Ленинград. Первое отчетливое воспоминание о блокаде, на всю жизнь врезавшееся в детскую память, – несостоявшийся отъезд в эвакуацию.
Все дети погибли
– Моя бабушка, мать моего отца, жила недалеко от нас, на углу Загородного проспекта и Разъезжей улицы. И она пошла провожать меня в эвакуацию, – вспоминает Исай Моисеевич. – Перед самой отправкой выяснилось, что мне забыли привязать на руку повязочку с именем и записать в журнал, чтоб не потерять. Война есть война. Сделать это было секундным делом, но бабушка Маня сказала "раз забыли – потеряете ребенка" – и оставила меня в блокадном Ленинграде. А потом мы узнали, что по дороге на Большую землю состав попал под бомбежку, и все дети до одного погибли. Я не тот человек, который каждый день говорит "я за того парня", но, наверное, на подсознательном уровне что-то такое осталось: раз ты выжил тогда – значит должен. Поэтому я до сих пор так активен, наверное.
18 июля 1941 года поезд, состоящий из 12 вагонов-теплушек, в котором ехали дети, эвакуированные из Ленинграда и населенных пунктов, находившихся по пути следования поезда, воспитатели и медицинские работники, был разбомблен на станции Лычково немецким бомбардировщиком, сбросившим на железнодорожную станцию около 25 бомб. Они разрывали на части вагоны с сотнями детей внутри. В результате бомбардировки погибло более двух тысяч детей. Фрагменты тел собрали солдаты и захоронили в братской могиле. Опознать погибших было невозможно. После трагедии в советских газетах сообщили, что было разбомблено 2 вагона и погиб 41 человек, в числе которых 28 ленинградских детей.
Для родителей Исая Моисеевича фронтовая жизнь началась с первых дней войны. Мама, Слувя Бенционовна Трахтенберг, работала в ленинградском эвакуационном госпитале №1360 и войну закончила в городе Познань в звании капитана медицинской службы. Отец, Моисей Михайлович Кузинец, 24 июня ушел добровольцем в народное ополчение, воевал на Ленинградском фронте, был командиром взвода. Он умер от ран в 1944 году в эвакуационном госпитале в Луге. Там же, в Луге, и был похоронен. Могилу сын нашел уже после войны, но еще в детстве понял, что должен "заместить отца" и тоже стать военным.
Немногие воспоминания о блокаде, которые остались, так или иначе связаны с едой.
– В один из дней мама потеряла хлебные карточки. В блокадном Ленинграде они не восстанавливались. И дядя Саша, наш сосед по коммунальной квартире – обыкновенный рабочий – целый месяц кормил на свою рабочую карточку меня, маму и себя, – рассказывает Кузинец. – Вот что такое блокадный Ленинград. Я так и не узнал его фамилию, к сожалению. Но дойдут руки до архива, и я сделаю это.
Другой эпизод, который сохранила память, – день прорыва блокады. В детский садик за четырехлетним Исаем пришла мама в военной форме и протянула сыну творожный сырок. Хотя до окончательного снятия блокады был еще целый год, вспоминая эту историю сегодня, спустя 80 лет, Исай Моисеевич говорит, что этот сырок был "каким-то чудом", после которого стало понятно, что скоро начнется другая жизнь.
– Сейчас ребята не поймут, что это такое. Это был самый обычный сырок, без всякого изюма и марципана, – говорит Исай Моисеевич. – Но даже сейчас, через столько десятилетий, у меня слюна во рту появляется, когда я об этом говорю. Блокаду прорвали, снабжение улучшилось, и в первую очередь, конечно, хотели что-то детям дать, чтобы они почувствовали, что жить стало легче. После войны этот сырок 14 копеек стоил.
Блокада Ленинграда стала одной из крупнейших гуманитарных катастроф ХХ века. От голода и холода, а также от вражеских артобстрелов погибли, по официальным данным, 641 тысяча человек, однако, по мнению многих историков, число жертв блокады на самом деле может быть больше миллиона. В ноябре 1941 года суточная минимальная норма хлеба, выдаваемого ленинградцам по карточкам, составляла 125 граммов. Именно она осталась в народной памяти как "блокадная норма". Несмотря на тяжелейшее положение и эвакуацию более 92 предприятий из осажденного города, в Ленинграде продолжали работать заводы, работавшие для фронта. Производство не останавливалось даже в самую тяжелую блокадную зиму 1941–1942 годов.
18 января 1943 года блокада Ленинграда была прорвана войсками Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов. Через год после прорыва, 14 января 1944 года, была начата Ленинградско-Новгородская стратегическая наступательная операция, результатом которой стал полный разгром немецких войск под Ленинградом и окончательное освобождение города от трехлетней блокады, которое произошло 27 января 1944 года. В этот день на Марсовом поле был праздничный салют.
"Бабушка, не выбрасывай! Утром доем"
Исай Моисеевич вспоминает, что кроватью ему служил старинный кованый сундук. От голода мальчик, как и многие ленинградские дети, заболел дистрофией. Он вообще болел часто. Как-то во время очередной ангины услышал разговор матери с пришедшим к нему участковым терапевтом. Глядя на своего исхудавшего, прозрачного ребенка, Слувя Бенционовна спросила у доктора: "Он что, всегда таким будет?" Но врач ее успокоила: ничего, вырастет – все будет хорошо.
– Все действительно выправилось. Сейчас я довольно плотный старик. При росте в 166 сантиметров вес 81–82 килограмма, – с удовлетворением отмечает Исай Моисеевич, вспоминая о том, как волновалась за него мама.
Слувя Бенционовна была красивой женщиной, с короной пышных темных волос. Настоящим именем, которое было записано в паспорте, ее никто не называл. Все звали ее Софья Борисовна. В 1945 году, когда фронт переместился на Запад, военные госпитали уехали вместе с ним. Сына мама оставила у своих родителей в Ярославле. И бабушка с дедушкой, к которым привезли внука из голодающего города, стремились отдать ему все, до последней крошки.
– Желудочек-то у меня с наперсток был. А я тогда только научился букву "р" как раз выговаривать. И если что-то из еды не мог доесть, говорил: "Бабушка, Р-р-роза, ты только не выбр-р-р-расывай, я утром доем". Или вечером, если дело было утром. Я еще говорил: "Бабушка Р-р-роза, когда я выр-р-расту, буду кормить тебя одними пр-р-ряниками".
После войны Исай Кузинец пошел в школу, а в 1956 году, окончив 10 классов, поступил в Высшее военно-морское училище имени А. Попова, по окончании которого стал военным моряком. Службе во флоте Исай Моисеевич отдал больше 35 лет, он побывал в Черном, Каспийском и Баренцевом морях, в Атлантике, у берегов США, Великобритании и Северной Ирландии. А после выхода в 1973 году в отставку перешел на преподавательскую работу в Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф. Э. Дзержинского – Военно-морского инженерного института, где и преподает до сих пор.
Многое о блокаде еще предстоит изучить
"Блокадную книгу", написанную Алесем Адамовичем и Даниилом Граниным, Исай Кузинец считает важным свидетельством того, что пережили ленинградцы.
– Я давно эти воспоминания читал. Гранина и Адамовича я, скорее, воспринимаю не как авторов, а просто как одних из многих людей, которые вспоминают о тех страшных вещах. Не всегда объективно пишут, но в этом страшного ничего нет. Я понимаю как историк, что история – наука объективно-субъективная. Только, на мой взгляд, правильнее было бы все-таки говорить об уникальной ленинградской битве, сердцевиной которой были трагические и в то же время триумфальные 872 дня. Когда мы замыкаемся исключительно на блокаде, мы очень унижаем достоинство ленинградцев. Всех тех, кто не только выживал, но и боролся за победу. Да, ужасы, которые в книге описаны, это правда, это было. Но это лишь одна сторона.
Рассказывая о блокаде, ее живой свидетель упоминает и еще один страшный эпизод тех лет – добровольно-принудительный субботник весной 1942 года, когда все население города вышло для того, чтобы очистить Ленинград от трупов, десятками тысяч валявшихся на улицах, и спасти население от эпидемии.
Большим пробелом в истории Великой Отечественной Кузинец считает то, что до сих пор отсутствует энциклопедия Ленинградской битвы, создать которую в свое время помешало "Ленинградское дело". Такую энциклопедию предстоит создать, считает он. Но главное сегодня для историка – это восстановить Музей блокады Ленинграда, фактически уничтоженный в 1949 году и лишь частично возрожденный полвека спустя, во времена перестройки.
– Когда музей создали, он занимал 35 тысяч квадратных метров, 30 залов, в которых стояла боевая техника и прочее, и прочее. На встрече с президентом, в которой я участвовал, мы подняли вопрос, что надо расширять музей до прежнего уровня и делать его центром истории Ленинградской битвы. В этом году у музея есть полторы тысячи метров, в 2023 году губернатор подтвердил, что должно стать четыре с половиной тысячи. Ну и дальше дело за городскими властями и Министерством обороны, которому принадлежат площади. Пока пространства музею не хватает, – говорит Исай Кузинец.
Музей блокады Ленинграда был открыт 30 апреля 1944 года, но решение о его создании было принято еще до окончания блокады, в декабре 1943 года. В сборе предметов для коллекции принимали участие многие ленинградцы, передававшие туда личные и найденные при разборе городских завалов вещи. В залах было выставлено около 10 тысяч экспонатов, половину из которых составляли военная техника и вооружение. В 1949 году Музей блокады подвергся репрессиям со стороны советского руководства в связи с "Ленинградским делом", а в 1952 году его закрыли, экспозиция оказалась фактически уничтоженной. В адрес руководства музея в числе прочего прозвучало обвинение в том, что в залах хранилось оружие, которое могло быть использовано для борьбы с Советской властью. Частично восстановлен музей был лишь в 1989 году. Однако ему предоставили значительно меньшие площади, вопрос о расширении которых до сих пор не решен. Дебаты вокруг музея ведутся уже несколько лет и не обошлись без скандалов: предложение построить новое здание музея на территории Невского сада вызвало массовое возмущение.
История блокады выходит далеко за пределы Ленинграда, и часть мероприятий, связанных с памятными датами – 18 и 27 января, посвящено именно "широкому" блокадному кольцу. 23 января прошел телемарафон с городами, где были созданы дивизии, воевавшие на Ленинградском фронте. Это Барнаул, Казань, Кировская область, Москва. А 25 января был телемарафон "Блокадное братство" с Вологдой, Пермью, Екатеринбургом и Челябинском. В этих городах в блокадные годы принимали эвакуированных ленинградцев, многие из которых впоследствии так и остались там жить.
– Я дважды был в Перми и в Челябинске. Это за тысячи километров от Ленинграда, но такой ленинградский дух чувствуется! Переехали ведь не только люди, эвакуировались также целые предприятия и институты. И в этих городах люди тоже очень чтут память о блокаде, – говорит Кузинец.
В истории блокады до сих пор остается много неисследованного материала.
– Ну, например, впервые в мире у нас, в блокадном городе, были созданы в больницах отделения для дистрофиков. Или еще один пласт для изучения – оказание медицинской помощи немцам в блокадном Ленинграде, – перечисляет историк. – У нас не так давно открылся Музей блокадной медицины. Так вот, там хранятся документы, свидетельствующие о том, что пленных немцев в городе лечили. Они наши враги – а мы им оказываем медицинскую помощь. Еще один неизученный вопрос – система внутригородского хозяйства, созданная и успешно функционировавшая в городе, отрезанном от всей страны. В общем, поле для исследований еще очень широкое.
Пусть думают, что Россия напала
С воспоминаний о Великой Отечественной войне и рассуждений о фашизме блокадник резко переключается на современность и фактически слово в слово повторяет фразы российских пропагандистов. Уехавшие из страны с началом "спецоперации" сотни тысяч граждан, по мнению полковника в отставке, совершили ошибку из-за недостатка патриотизма. "Мы еще подумаем, кого пускать назад", – замечает он. Кузинец считает, что страна в кольце врагов, а на слова корреспондента Север.Реалии о том, что Россия сама напала на Украину и уехавшие тоже так считают, возмущается: "Ну, пусть думают, что Россия напала".
– Вы считаете, что корректно сравнивать Великую Отечественную войну с тем, что происходит сегодня?
– Все, я больше не могу разговаривать! – сердится Исай Кузинец и прекращает разговор.
Много раз отмечалось, что старшее поколение больше всех подвержено пропаганде, так что взглядам Кузинеца не приходится удивляться. 18 января, во время визита президента Путина в Петербург, он встретился с ветеранами Великой Отечественной войны и жителями блокадного Ленинграда, Кузинец был на этом мероприятии. Путин заявил, что Россия начала "специальную военную операцию", чтобы прекратить боевые действия, которые шли в Украине с 2014 года. Однако стоит заметить, что не все блокадники в это верят. Есть среди них и те, кто в первые же дни войны открыто выступил против нее, участвовал в антивоенных уличных акциях, попадая при этом в автозаки, рискуя здоровьем и свободой, есть те, которые писали открытые письма против российской агрессии в Украине.
Дискуссии о блокаде идут до сих пор. Историк Марк Солонин указывает на то, что советское руководство не сделало всего возможного для того, чтобы наладить снабжение Ленинграда и не допустить массовой гибели людей. Более того, Солонин не считает, что город находился в настоящей блокаде. "Ленинград находится не на острове. И даже не на полуострове… Немецкие войска были только на южных подступах к городу, севернее же его не было ни одного немецкого солдата, зато были две железнодорожные магистрали, связывающие Ленинград с "большой землей", причем на земле этой были порты Мурманск и Архангельск, через которые шел поток американского продовольствия", – пишет Марк Солонин. По его мнению, сухопутная блокада Ленинграда стала возможной только в результате вступления Финляндии в войну против СССР – чего бы не произошло, если бы не развязанная Сталиным финская кампания 1939–1940 года.
Православный священник, публицист, историк Николай Савченко, автор ряда исторических исследований, считает, что катастрофического голода, унесшего жизни многих сотен тысяч ленинградцев, можно было бы избежать, если бы снабжение города было организовано иначе.
За три блокадных года немецкая авиация совершила 272 воздушных налёта на город, большая часть из которых из которых (193) были ночными. На город было сброшено 69 613 зажигательных и 4686 фугасных бомб. Воздушная тревога объявлялась в Ленинграде 642 раза, общее время ее продолжительности составляет 702 часа. От бомбардировок погибло около двух тысяч человек, еще десять тысяч получили ранения разной степени тяжести.
