Латвийский суд дал 23-летнему российскому уклонисту Радомиру Павловскому статус политического беженца, хотя он не предоставил суду никаких документальных свидетельств своего преследования в России. Суд убедили его категорическое нежелание служить в российской армии и участвовать в войне против Украины, а также его предположение, что в случае депортации ему вручат повестку прямо на границе.
В январе Управление по делам гражданства и иммиграции Латвии (УДГМ) отказало Радомиру в статусе беженца, но он оспорил это решение.
– Я никогда не был сторонником президента России, но при этом не был достаточно политически активным, – с этого Павловский начал свою речь в суде, на котором присутствовала корреспондент Север.Реалии. – Возможно, потому что я недостаточно смелый. Но после того, как Россия вторглась на территорию Украины, в России началось совсем другое время.
В Латвии Радомир не совсем чужой. Здесь живут его дядя и бабушка – оба латвийские граждане. Сам молодой человек приезжал к ним много раз, у него многоразовая виза категории С, годная до июля 2024 года. Хотя Радомир родился в Санкт-Петербурге, в середине 2000 года УДГМ предоставил его матери, а вслед за ней и ему самому как ребенку проживающего в Латвии иностранца постоянный вид на жительство. Однако в 2004 году женщина сообщила управлению, что отправляется жить в Россию, в связи с чем латвийские ВНЖ ее и двух ее сыновей были аннулированы.
– Я не был против обязательной службы в армии, но при этом сам не проявлял инициативу, – сообщил суду Радомир.
"Тысячи людей погибли"
Он окончил техникум в 2019 году и пошел работать – должен был зарабатывать деньги, чтобы поддерживать отца, с которым вместе
жил в Санкт-Петербурге. Являться в военкомат он не спешил. При этом и военное ведомство им не интересовалось, повесток он не получал. Возможно, они просто не дошли, потому что семья скиталась по съемным квартирам и место прописки тоже часто менялось.
Радомир работал монтажником на кофейном заводе Jacobs. В начале апреля 2022 года, когда началось время призыва, его начальству трижды позвонили из военкомата с просьбой уточнить, работает ли он у них. Радомир насторожился.
– Вся российская пропаганда твердила, что понадобится 2–3 дня, чтобы справиться с Украиной, – объяснил Радомир суду. – Это оказалось неправдой, и я понял, что все будет только ухудшаться.
Он читал в интернете, что и срочников отправляют на войну. Просто вводил в гугл запросы и смотрел первые строки: сайтов, публиковавших такие рассказы, было очень много.
– Я не углублялся в закон о военной службе, – рассказывал Радомир. – Мне в целом было ясно, что грозит уклонистам. Я читал, что за уклонение от службы полагается тюремный срок от 2 до 5 лет. Я также осознавал, что меня ждет, если я пойду служить. По образованию я автомеханик и водитель категории В и С. Даже если не отправят на передовую, я могу водить грузовые машины, а значит, перевозить военных и снаряды, могу чинить машины. Я понимал, что есть реальная возможность, что меня заставят участвовать в войне либо в тылу, либо на фронте. Я не хочу такой жизни, не хочу кому-то причинять боль, кого-то убивать или умереть сам. Я знал, что буду вынужден уехать и что я поеду именно в Латвию. Латвия достаточно близкая моему сердцу страна, я много раз бывал тут. В это непростое время я попросил о помощи, об убежище. Тысячи людей погибли и тысячи под угрозой из-за одного человека.
Встреча у метро
После майских праздников произошел инцидент, который выбил юношу из колеи.
– Были выходные, я ехал к маме на Сенную площадь, где у нее свое ателье, – рассказывает он. – Подъехал к метро на маршрутке. Когда подходил к спуску, ко мне подошли двое мужчин в гражданской одежде и попросили разрешения задать пару вопросов.
Мужчины представились сотрудниками полиции, назвали имена. У одного из них в руках был планшет. Радомир растерялся и не попросил их предъявить удостоверения, поверив на слово. Сообщил им имя, дату рождения, адрес прописки. Мужчины спросили, учился ли он, окончил ли обучение. К тому моменту, как они поинтересовались, посещал ли он военкомат, получал ли повестки, Радомир уже понял, к чему идет, и готов был сворачивать разговор. И когда незнакомцы задали вопрос, известно ли ему, что сейчас время призыва, он просто развернулся и побежал.
– Я рванул не в метро, а во дворы, не оборачиваясь, – рассказывает Радомир. – Бегаю я хорошо. Возможно, они и стартанули за мной, не знаю. Забежав за первый дом, я обернулся, но никого не увидел. Я уже был в курсе, даже незадолго до войны слышал рассказы, что кому-то вручали повестки на улице, что могут в общественных местах запросто подходить. Я понял, что это подобная ситуация, они могут это сделать и у меня не останется выбора. Стоять и ждать этого я не собирался.
О том, что он только что выложил свои личные данные военным, Радомир особо не волновался. По месту прописки, которое он им назвал, он все равно не жил. К матери он в тот день не поехал, вернулся домой. Сразу уехать не смог, не было денег, поэтому он по-прежнему ходил на работу. Пока в конце июня за ним не пришли люди в форме. Был выходной день.
"По мою душу"
– У нас никогда не было своего жилья, мы постоянно меняли съемные квартиры, – объясняет Радомир суду. – Моя действующая прописка – это комната в коммунальной квартире, которую купила моя мама. Она много лет живет в Санкт-Петербурге и всегда хотела какую-то свою площадь. Скопила деньги, купила комнату, и мы смогли туда прописаться. До этого у меня была прописка по адресу, где моя мама проживает с отчимом, до того другие. Но я не мог жить с мамой и отчимом, поэтому жил отдельно с папой и братом по другому адресу. Сейчас в ту комнату уже переехал мой брат, но тогда она только ремонтировалась. В этой квартире живет еще одна пара людей в возрасте, но в другой комнате.
Ремонтом занимался в основном брат, Радомир был занят на работе. В тот день он ехал через весь город, чтобы помочь ему. Поднимаясь по лестнице, увидел у дверей квартиры людей в военной форме, двоих мужчин и одну женщину. С собой у них была папка. Радомир сразу побежал вниз, однако его успели заметить. Он вышел из подъезда и больше не возвращался. Брату сказал, что как минимум в ближайшее время там появляться не стоит.
– Соседи с пониманием относятся к происходящему, – говорит Радомир. – Мы с ними созвонились, описали ситуацию и сказали, что, если снова придут военные, не открывать дверь. В конце осени они сообщили моей маме, что опять приходили люди в форме, они рассмотрели их в глазок и не открыли. И возможно, это даже был не единственный раз, поскольку их иногда не бывает дома.
Он не сомневается, что люди в форме приходили по его душу: брат служил и также прописан по этому адресу, но состоит на психиатрическом учете и не подпадает под мобилизацию. Поняв, что военное ведомство проявляет к нему прямой интерес, он перестал появляться на работе и решил уезжать. Но в военное время Россия едва ли станет свободно выпускать молодых людей спортивного телосложения, подлежащих призыву, и в призывной период пересечение границы чревато вручением повестки, рассуждал он. Призыв заканчивался 15 июля. За несколько дней до этой даты Радомир взял билет на автобус до Риги через Нарву на 18 июля. И выехал из Российской Федерации.
– Покупать я тоже планировал после 15-го числа, чтобы данные не остались в базе, – объясняет юноша. – Но я видел, что билеты быстро разбирают и очень сложно было сразу купить и уехать, да и переживал, что закроют границы.
Мать и брат сразу поддержали Радомира. Отцу он сказал, что поедет отдохнуть к родственникам в Латвию, благо, это было обычным делом. "С папой у нас разногласия, он немного на другой стороне", – поясняет Радомир. Он не сразу пришел к решению просить убежища. В первое время жил у дяди и обдумывал способы остаться в Латвии. А потом понял, что быстро ничего не кончится и на фронт в Украину понадобятся новые люди.
– Россия не справляется, прогнозируется вторая волна мобилизации. За мужчинами моего возраста наблюдают, о них собирают информацию. Я предполагаю, что, когда человек пересекает границу, они все это видят. Вполне вероятно, в моей условной папочке написано, что я должен пройти обязательную службу. Если они вручают повестки просто на улице, то почему бы им не сделать это на границе, когда я прямо перед ними. Это мои личные предположения, поскольку за долгие годы я научился понимать, как ведут себя российские власти: они говорят о чем-либо, когда уже невозможно это умолчать. Но даже если мне удастся пересечь границу, я не
смогу спокойно находиться в России: в любой момент, когда я как-либо соприкоснусь с военнослужащими или полицейскими, меня пробьют по базе данных и призовут. Я также понимаю, что меня могут преследовать за то, что я запрашивал убежище в стране НАТО. У них есть контроль над гражданами: я выехал из страны больше полугода назад по визе, по которой я могу непрерывно находиться за границей только три месяца.
"Субъективно трактует как угрозу"
Представитель миграционной службы указала в суде, что Радомир хотя и участвовал в уличных протестах, но давно, и власть не будет его преследовать по политическим мотивам. К тому же его предположение о возможном преследовании на родине основываются всего на нескольких эпизодах, которые "он субъективно трактует как угрозу". Латвийская чиновница заявила, что в указанный период Путин издал распоряжение уточнить и оцифровать данные о населении для военкоматов, и поэтому, вероятнее всего, звонки на работу преследовали именно эту цель. Сослалась она при этом на российского политолога Екатерину Шульман, которая мониторит нормативные акты, изданные Путиным.
Павловский не может быть уверен в том, что люди в военной форме приходили именно к нему, потому что он живет в коммунальной квартире, сказала представитель УГДМ. Она сочла риск вручения ему повестки на границе маловероятным, поскольку нет никаких признаков того, что на родине его специально разыскивают. Но даже если его призовут, сам по себе призыв не означает, что его отправят на фронт, поскольку туда, согласно российским источникам, посылают только добровольцев. Ей тут же возразил адвокат Радомира: это не так, в российской прессе много сообщений, что срочников направляют на оккупированные территории.
Согласно латвийскому закону об убежище, в контексте преследований имеют значение не только субъективные политические взгляды лица, но и то, как его действия выглядят в глазах органов власти, напомнил судья.
– Как считает УДГМ: является ли отказ от обязательной службы для органов российской власти в нынешнем контексте выражением определенных политических взглядов, противоречащих позиции власти? Приписывают ли уклонистам определенную политическую позицию? И если лицо против его воли призывается на военную службу в нынешнем контексте, не следует ли это считать преследованием само по себе? В условиях, когда Россия ведет агрессивную войну, совершает преступления против мирных жителей, существует ли угроза того, что его заставят принимать в этом участие? – спросил судья.
Управление этот аспект не изучило, констатировал он и 6 апреля огласил решение о предоставлении Радомиру Павловскому статуса беженца.
Согласно данным УДГМ, в 2022 году убежища в Латвии просили 546 иностранных граждан. Статус беженца получили 216 человек, альтернативный статус – 27 человек. Большинством из них были россияне.
Эти цифры существенно отличаются от показателей 2021 года, когда при приблизительно равном числе подателей – 582 – было удовлетворено всего 105 прошений: 80 человек получили статус беженцев и 25 – альтернативный статус. Большинством просителей были иракцы.
