Немецкий оргкомитет форума гражданских обществ Германии и России "Петербургский диалог" заявил о приостановке на неопределенное время всех двусторонних мероприятий и заседаний германо-российских рабочих групп. По мнению сопредседателя форума, который впервые состоялся по инициативе Владимира Путина и Герхарда Шрёдера в 2001 году, Рональда Пофалла, проведение "диалога" стало невозможным после того, как в мае 2021 года Генпрокуратура России признала "нежелательными организациями" сразу три немецкие НКО: германское объединение "Немецко-русский обмен" ("НРО") и две немецкие некоммерческие организации – "Центр либеральной современности" и "Форум русскоязычных европейцев".
В отличие от двух последних, "НРО" работал в России более 30 лет: объединение помогало социальным и волонтерским проектам в России, организовывало молодежные и образовательные обмены между двумя странами и имело в России полного тезку – "Немецко-русский обмен" в Санкт-Петербурге. После признания германского "НРО" нежелательным перестал существовать и российский "НРО". Такое решение правление российского "НРО" приняло даже несмотря на то, что организация уже много лет не зависит от германских коллег и в последние годы их объединяло только название, похожий логотип и редкие совместные проекты.
Корреспондент Север.Реалии поговорил с представителем и бывшим партнером одной из организаций – "Немецко-русский обмен" (НРО) о том, чем был полезен стране германский "НРО".
"Наша организация полезна России"
– Конечно, я – друг России! Наша организация помогала России и тысячам россиян в очень многих областях в течение 29 лет. То, что мы могли угрожать безопасности России или подрывать ее конституционный строй, просто смешно, – говорит руководитель германского объединения Deutsch-Russischen Austausch (DRA), что в переводе – "Немецко-русский обмен", Штефан Мелле.
– Организация DRA основана на убеждении в том, что Россия и Германия принадлежат к общему европейскому пространству, на котором должна быть невозможна война, где нет места ненависти, а есть место добрососедству, сотрудничеству и совместному современному развитию. Желаемое будущее для нас – открытый "Европейский дом", как об этом говорил когда-то Михаил Горбачев, – рассказывает он.
За "миссией", по словам Мелле, всегда стоит конкретная работа, и DRA с самого начала помогал в реализации конкретных социальных и общественных инициатив и проектов, которые помогли вырасти многие известным уважаемым в Петербурге и России организациям: например, "Ночлежка", "Перспективы", "Центр развития некоммерческих организаций". Мелле вспоминает также о сотнях добровольцев, которые приезжали в Россию, потому что им была интересна страна: они вкладывали свои силы и время в то, чтобы делать жизнь людей лучше, и становились "народными послами", налаживая сотрудничество между странами в разных сферах, приближая реализацию идеи "Европейского дома". И о таких же из России, которые в Германии познакомились с разными областями гражданского сектора в практике.
В последние годы с разными партнерами в России DRA продолжал заниматься полезными и важными проектами – в частности, развивали "инклюзию в культурной сфере", то есть помогали сделать так, чтобы незрячие или глухие, или люди с другими ограничениями могли приобщаться к произведениям искусства, ходить в музеи, библиотеки и театры. Организация помогала российским журналистам и экспертам ездить на климатические саммиты ООН, проводила "европейские школы", где российские и европейские эксперты рассказывали студентам о том, что такое Европейский союз, какой он сложный и разнообразный и почему существуют "европейские ценности". Эти школы проводились совместно с российским "НРО", который и прекратил сотрудничество с DRA после признания немецкой организации "нежелательной" и сменил название.
"Россияне – добрые и отзывчивые люди"
В 1990-е годы российский и германский "Немецко-русский обмены" создавались одновременно и совместно. Точнее, российский "НРО" создавался по образу и подобию германского. Тогда "третий сектор" – гражданское общество и некоммерческие организации – только начинал вставать на ноги в России, ему необходима была всяческая поддержка, в том числе организационная и финансовая. Российский "НРО" был не единственной некоммерческой организацией, которая создавалась при непосредственном участии германского "НРО", но отделилась от него еще в 1990-е годы. Другим примером стал Центр развития некоммерческих организаций, который до сих пор работает в Санкт-Петербурге, является ресурсным центром НКО.
В основном это была работа с молодежью, фокус – на межкультурной коммуникации
И все же основная деятельность обоих "НРО" в начале 1990-х сводилась к помощи самым разным группам общества. То есть берлинцы просто организовывали привоз гуманитарной помощи и ее распределение.
– Это был важный вклад Германии в нашу российскую ситуацию, – говорит Елена Белокурова, директор организации "Мосты", которая раньше называлась "Немецко-русским обменом".
По ее словам, российский "НРО", отделившийся от германского в 1996 году, свою миссию видел не столько в материальной, сколько в моральной поддержке российского общества, в укреплении взаимопонимания между народами через развитие контактов с европейскими партнерами, проведение межкультурных тренингов и проектов.
– В основном это была работа с молодежью, фокус – на межкультурной коммуникации. Все эти годы работал волонтерский обмен: волонтеры из Германии приезжали в Россию, российские волонтеры ездили в Германию, – рассказывает Белокурова.
Волонтерские обмены Белокурова считает не только необходимым элементом межкультурной коммуникации, но и важным социальным проектом. Если в последнее время волонтеры больше занимались проектами международного культурного сотрудничества, а в период пандемии коронавируса – онлайн-проектами, такими как очень популярный среди петербургской молодежи "Немецкий разговорный клуб", то еще несколько лет назад приоритеты были более разнообразными.
– Раньше возможностей для обмена волонтерами было больше, и многие из них занимались социальными инициативами – работали с пожилыми людьми, участвовали в ремонте социальных учреждений. Мы направляли волонтеров в социальные организации Санкт-Петербурга, – рассказывает Белокурова.
Волонтеры из России тоже отправлялись в европейские организации, работавшие с "проблемными" группами – с пожилыми людьми и людьми с ограниченными возможностями. По словам Белокуровой, это не было самоцелью, но такая деятельность в том числе показывала, что "россияне – добрые и отзывчивые люди".
Удалить все
После признания германского "НРО" нежелательной организацией петербургский "НРО" решил сменить название.
– Мы были российской организацией, полностью независимой от "Немецко-русского обмена" в Берлине, но исторически мы были партнерскими организациями, и [у нас] очень похожие логотипы, – говорит Белокурова. – И поскольку были уже прецеденты в России, когда иностранную организацию объявляли нежелательной, а российские организации [со схожим названием] подвергались давлению и преследованиям, мы решили переименовать организацию, и с тех пор мы называемся "Мосты: международные обмены, сотрудничество, творчество".
Как когда-то вычеркивали, вымарывали имена врагов народа отовсюду, сейчас это пришлось нам сделать с названием нашей организации
У "Мостов" больше нет и не будет совместных проектов с германским "НРО" (их уже не было и до мая 2021 года. – СР). Самое обидное, по признанию Елены Белокуровой, этих проектов не только нет, не только не будет, но и не было раньше – по решению руководства "Мостов" им пришлось удалить любые упоминания обо всем, что связано с работой "НРО" в России, со своего сайта и из своих соцсетей. Вместе с названием пришлось убрать и логотип, потому что он был хоть и не идентичен, но похож, что могло бы российскими силовиками трактоваться как "продолжение сотрудничества, продолжение деятельности и распространение информации о нежелательной организации".
– Это означало для нас убрать вообще все упоминания о себе, и честно говоря, это был довольно болезненный процесс, потому что это все равно что исключить себя и своих партнеров из своей истории, своей жизни. Как когда-то вычеркивали, вымарывали имена врагов народа отовсюду, сейчас это пришлось нам сделать с названием нашей организации. Это больно. Мы просили сделать это и наших партнеров. Это означает, что многие проекты, которые раньше делались вместе с берлинскими коллегами, теперь просто висят в воздухе, как бы без авторов. Это символично, но очень болезненно, – признается Белокурова.
"Мосты" будут работать до тех пор, пока будет позволять ситуация и закон. Белокурова считает, что продолжать сотрудничество с европейскими партнерами, продолжать волонтерские и культурные проекты необходимо, но с оглядкой на законодательство.
– Я считаю, что все равно работать надо. Если мы хотим мирных отношений и взаимопонимания между народами, мы должны продолжать сотрудничество гражданских обществ России и других стран. Это способствует и нашему развитию, и расширению горизонтов, и реализации новых идей. Это помогает развитию России, как бы пафосно это ни прозвучало, – говорит Елена Белокурова.
Нежелательные. Для кого?
Штефан Мелле соглашается с Белокуровой в том, что сотрудничество между российскими и другими европейскими обществами нельзя просто взять и остановить и что это вредно одинаково для всех. Но в последние несколько лет обстоятельства этих взаимоотношений развивались в худшую сторону, и в признании немецких организаций "нежелательными" Мелле видит желание российского руководства подать какой-то резкий сигнал Германии в целом и немецким политикам о том, что не надо выступать с критикой в их адрес. Он настаивает на том, что надо четко отличать "критику России" от "критики конкретных шагов и решений российского руководства".
– Это очень важный момент: такая критика не относится к России вообще, это никак нельзя равнять. Но ведущие российские политики ее именно за это выдают. Они, похоже, требуют умалчивания неудобных для них оценок. Поэтому они восприняли встречу Ангелы Меркель с Алексеем Навальным в больнице и ее слова о признаках того, что отравление Навального могло быть связано с российскими госструктурами, как непростительный поступок, – рассуждает Мелле.
Нас, скорее всего, признали "нежелательной организацией" за то, что мы по-другому видим "хорошее общество"
Многие эксперты в Германии предполагают, что именно это стало одним из триггеров для признания немецких организаций "нежелательными".
– Нас, скорее всего, признали "нежелательной организацией" за то, что мы по-другому видим "хорошее общество", чем нынешний политический класс в России. Это вопросы о соблюдении прав человека, это вопросы об отношениях с соседями, потому что мы считаем, что нельзя завоевывать территории соседних стран, а аннексия Крыма и вмешательство в Донбассе – это нарушение международного права. Мы не можем об этом не говорить, потому что это важно для всех в Европе, и это не соответствует нашим гражданским представлениям об общеевропейском доме, о добрососедстве, – говорит Мелле.
DRA "нежелательный" не для российского общества, не для их (теперь уже) бывших партнеров, а только для определенных структур в российской политической элите, считает Мелле. Критика DRA направлена не исключительно на Россию, но и на спорные решения властей Германии или Евросоюза.
– Например, мы выступали против строительства газопровода "Северный поток". Потому что этот проект, я считаю, с одной стороны, препятствует в России дифференциации экономики и подкрепляет опасное развитие – так как продажа традиционных энергоресурсов на десятилетия вперед угрожает российской и глобальной экологии, притом что изменение климата уже судьбоносный вопрос для всех. С другой стороны, участие в таком проекте – плохое решение и для Германии, потому что начать его, отбрасывая доводы и экологов, и представителей соседних стран – а это в момент, когда на востоке Украины идет война, – это недальновидно и не отвечает ни германским, ни общеевропейским интересам, – рассказывает Мелле.
"Россия должна оставаться частью европейского дома"
Мелле предполагает, что у российского руководства есть интерес в сохранении "Петербургского диалога" как некоего показательного мероприятия, где могут встречаться представители разных сфер, говорить друг другу хорошие слова и сглаживать углы, обходя неприятные темы, которые накапливаются особенно с 2014 года. При этом Мелле обращает внимание, что немецкая сторона не прерывает этот форум, а у руководства России есть "большой шанс" на его сохранение.
– Немецкое правление объявило лишь о временной приостановке встреч в рамках "Петербургского диалога". У российской стороны есть все шансы пересмотреть свои решения и вернуться к свободному диалогу в гражданском секторе, – подчеркивает Мелле.
У российской стороны есть все шансы пересмотреть свои решения и вернуться к свободному диалогу в гражданском секторе
Впрочем, по его мнению, форум не должен становиться монологом и следовать правилам и табу, навязанным лишь одной из сторон: "Если не говорить о сложных вопросах, о наболевшем и с готовностью действительно что-то менять – то реальный "диалог" не получится, а превратится в придворную церемонию.
– Мы и так нередко говорим меньше, чем было бы правильно говорить. Но планку [цензуры по обсуждаемым вопросам] поднимает само российское руководство. Оно считает, что гражданские организации должны быть оторваны от политического дискурса. Но это искусственно, потому что "полис" [город или государство] – это и есть общество. "Полис" означает, что мы вместе обустраиваем свою жизнь. Но для нормальной жизни и хорошего общества в любой стране нужны не только хорошая экология или социальная инклюзия, но и честные выборы, система участия людей в жизни государства. И мы не можем заниматься образованием, экологией или благотворительностью, но не обращать внимание на нарушение прав человека и ущемление свобод. Потому что это не соответствует нашим взглядам на благополучное, современное общество и будущее "европейского дома", естественной частью которого должна оставаться Россия. И я надеюсь, она будет, – говорит Мелле.
