Руководство Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ) не продлило контракты четырем научным сотрудникам лаборатории физики сверхвысоких энергий. У всех у них была активная гражданская позиция, но официальная причина – сокращение ставок в лаборатории. Один из уволенных сотрудников, физик, популяризатор науки, участник экспериментов в ЦЕРН (Европейской организации по ядерным исследованиям) Андрей Серяков рассказал Север.Реалии, что происходит с научным сообществом в последние годы на фоне войны в Украине.
– Когда-нибудь это болото подсохнет, и я верю, университет станет оплотом свободы и многообразия мысли, – написал 33-летний Андрей Серяков в своем телеграм-канале "Секс, коллайдер, рок-н-ролл".
Андрей окончил физический факультет СПбГУ, победитель петербургского Science Slam и участник популяризаторского ютьюб-шоу "Заходит ученый в бар", последние 10 лет работал в университете младшим научным сотрудником в лаборатории физики сверхвысоких энергий. Он занимался исследованиями вместе с экспериментом Shine в ЦЕРНе и частично с MPD – проектом коллайдера NICА в подмосковной Дубне.
"Я выгодный сотрудник", – шутит Андрей: помимо работы как ученый он занимался популяризацией науки. Серяков читал лекции по анализу данных с коллайдера школьникам, выступал на выставках. Всего вместе с учебой он провел в СПбГУ 19 лет, но в конце января 2024 года администрация университета отказалась продлевать с ним контракт.
– Мне все стало известно еще в конце 2022 года. Моего начальника вызвали в ректорат, сказали, что пришла ФСБ со списком сотрудников, которым нельзя продлевать контракты. Я был одним из четырех, но у меня был двухлетний контракт, в отличие от всех остальных. Поэтому их всех уволили 30 декабря 2022 года, а меня, соответственно, 30 декабря 2023 года. В январе стало понятно, что меня не будут брать на новые ставки, а мою ставку убрали, – рассказывает Серяков.
Никаких конфликтов с руководством вуза и самой лаборатории не было, говорит он. Официально ему сообщили, что его ставку сократили, но и на другие вакансии в университете сказали, что не возьмут.
До ученого дошли слухи из ректората об истинных причинах увольнения. По одной версии, произошедшее связано с его "нелояльностью режиму". По другой, которой Серяков доверяет больше, фамилии сотрудников СПбГУ попали в слитые списки участников "Умного голосования" – проект команды Алексея Навального, благодаря которому россияне во время выборов разного уровня могли выбрать кандидатов, не связанных с "Единой Россией", тем самым снизив итоговые результаты голосования для правящей партии.
С началом полномасштабной войны в Украине Россию покинули не менее 2500 ученых, подсчитало издание "Новая газета. Европа", изучившее данные базы ORCID, которая объединяет информацию о 20 миллионах научных работников по всему миру. До 2021 года за рубеж уезжали около 10 процентов ученых. В 2022-м доля ученых, перебравшихся за границу, выросла до 30%. При этом чаще всего страну покидали молодые ученые.
СПбГУ не продлевает контракты с учеными из-за их отношения к военным действиям уже не первый раз. Осенью 2022 года преподавателя философии Дениса Скопина уволили из СПбГУ за участие в мирной акции против мобилизации, преподавателя филологического факультета Светлану Друговейко-Должанскую уволили после разгрома экспертизы по делу художницы Саши Скочиленко, осужденной из-за антивоенных ценников, из-за антивоенных высказываний университет прекратил сотрудничество с преподавателем Михаилом Белоусовым.
Единственное, что объединяло Серякова с уволенными коллегами, – это слитый список "Умного голосования". В отличие от Серякова, они не участвовали в протестах, а только зарегистрировались в приложении. По словам Андрея, спустя время одному из них даже предложили вернуться в университет, но при условии, что он докажет свою лояльность.
По словам Серякова, кроме "Умного голосования" он участвовал не раз в митингах, но его на них ни разу не задерживали. После начала войны в Украине он хоть и публикует пацифистские записи у себя в соцсетях, но "старается быть осторожным".
– Конечно, я боялся [писать антивоенные посты]. Но мне кажется важным это все писать, потому что нам навязывают ощущение того, что мы одни, что нас мало. А когда я пишу об этом, я как будто посылаю сигнал: "Смотрите, вы не одни. Нас много. Мы вместе". Мне кажется, это очень важный посыл. Я не хочу затыкаться. Мне не нравится идея того, что я должен своими ценностями, принципами жертвовать в угоду безопасности. Хотя, конечно, жертвую частично. Но только частично, – говорит Андрей.
В СПбГУ под удар попадала не только лаборатория физики высоких энергий, в которой он работал. Ему известно о нескольких сотрудниках гуманитарных факультетов, которые тоже потеряли работу по той же причине. Но большинство отказывается говорить о причинах своего увольнения из соображений безопасности.
– Я думаю, конечно, речь не о десяти человеках, раз только с моей лаборатории их четверо, – рассуждает Серяков.
Север.Реалии удалось подтвердить как минимум еще три случая сокращения сотрудников из двух петербургских университетов, которые связаны с антивоенной позицией исследователей. По их просьбам мы не называем их реальных имен, так как все они по-прежнему остаются в России.
– Я практически сразу после начала войны подписал петицию "Учёные против войны". Кроме того, в конце февраля при проведении нескольких лабораторных работ попытался пообщаться со студентами – узнать их отношение к происходящему. Поделился своими мыслями: о том, что не согласен с происходящим и ощущаю, как "как моя реальность стала кроссовером миров Оруэлла и Ремарка", – рассказывает бывший сотрудник одного из университетов Петербурга Николай. – Примерно через месяц заведующий кафедрой позвал меня на приватный разговор и попросил "больше никаких бесед со студентами не вести". А в мае, когда заведующему кафедрой было необходимо распределять учебную нагрузку на будущий год, учебный отдел не согласовал мою нагрузку, мотивировав это тем, что "от ректора поступило устное распоряжение: этому нагрузку не давать".
По словам собеседника Север.Реалии, студенты записали часть разговора с преподавателем на видео и "это стало известно "внештатному сотруднику службы безопасности при вузе", после чего ректор попросил не давать учебную нагрузку сотруднику.
Сотрудник одной из лабораторий при СПбГУ Кирилл рассказал Север.Реалии, что в начале года он узнал о том, что в их лаборатории якобы не оказалось ставок. Позже он выяснил, что "в декабре была проверка службы безопасности", по результатам которой он оказался в черном списке.
– Когда мне сказали про черный список, сами предположили, что, может быть, у меня что-то в соцсетях было, но в соцсетях я ничего такого сугубо крамольного не писал, хотя, конечно, отношение у меня к происходящему вполне конкретное. Может быть, эта была утечка данных "Умного голосования". Или, может быть, это было открытое антивоенное письмо сотрудников СПбГУ. Там было несколько сотен человек. Но я не знаю, уволили ли кого еще из них или они остаются работать, потому что те, кого я знал, уже не работают в СПбГУ по своим личным причинам, – рассказывает он.
Другая сотрудница СПбГУ, Алена, регулярно подписывала открытые письма с просьбой остановить военные действия. 2022 год ей удалось проработать, а уже в прошлом году СПбГУ отказалось продлевать с ней контракт.
– Я подписывала все открытые антивоенные письма, но тем не менее весь 2022-й год я проработала. Меня он (ректор СПбГУ Николай Кропачев. – Прим. ред.) уволил летом 2023 года. У них там такая схема, что многие люди ежегодно переподписывают контракт. Контракты начинают подписывать в СПбГУ с августа. Вдруг выясняется, что они со мной контракт переподписывать не хотят. Для меня это не было катастрофой, потому что у меня есть другое место работы. Но многие коллеги оказались в трудном положении, – рассказывает Алена.
По ее мнению, "СПбГУ уже точно пошли по пути отказа от качества", разрывая контракты с узкопрофильными учеными и преподавателями.
– После начала войны много ученых эмигрировало. Мы потеряли 30 или больше в другом регионе, где у меня официальное место работы. У нас и преподавателей было очень много, и тем исследования, и лабораторий. Уехало, конечно, колоссальное количество. Мы выжили за счет того, что у нас пошли преподавать аспиранты, студенты старших курсов, – рассказывает Алена.
Из-за чисток в бюджетных организациях научная область теряет кадры, сокращается финансирование, и нет международных связей из-за изоляции, рассказывает Серяков.
– В университете просто становится меньше науки. С одной стороны, он теряет немного, с другой – уволенного сотрудника так легко не заменить. И вообще не заменить. Современная наука невозможна в изоляции. Люди уезжают, депрессуют. На многие конференции мы поехать не можем. И с деньгами тоже странно сейчас в науке. Настрой так себе, – говорит Андрей. – Я не заметил, что отношение к науке как-то изменилось с началом военных действий. Но это мое субъективное мнение, я не думаю, что на него надо как-то равняться. Делать ее стало как-то сложно. Контроль повысился, а мы же постоянно обмениваемся данными и информацией с "представителями недружественных стран". Это все напрягает, будто вы вне закона только потому, что вы делаете свою работу. В этом плане отношение к ученым стало значительно хуже.
– У меня ощущение, что наше государство пользуется принципом: давайте все зальем деньгами, и оно будет нормально работать от этого, – рассуждает Серяков. – Мы на своем месте не почувствовали ничего. Но это неважно. Мы очень маленькая лаборатория, и что творится в стране, мы вообще не понимаем. Но наука – это не только о деньгах. Наука – это об идеях и возможности международной кооперации с другими учеными, об обмене идеями, чтобы знание могло спокойно распространяться и течь, чтобы мы могли пользоваться достижениями других ученых, в том числе техническими и умственными. А сейчас мы отрезаны от этого всего. Мы не можем кооперироваться нормально. Мы не можем ездить на конференции. И к нам никто не приезжает.
Серяков не хочет уезжать из страны, хотя предполагает, что его высказывания в будущем могут закрыть "какие-то двери" в профессиональной сфере.
– Ближайшие планы – доработать кандидатскую. Я продолжаю научную деятельность. В ближайшее время буду наблюдать на выборах, а потом я сразу поеду в ЦЕРН на эксперимент на несколько месяцев, – говорит Андрей.
Он верит, что "когда все закончится, все изменится в лучшую сторону". Но пока "оно идет в худшую".
