Введенные пять лет назад российским правительством продуктовые контрсанкции привели к тому, что ежегодно простые потребители теряют 445 млрд рублей, или около трех тысяч рублей на человека в год, подсчитали экономисты РАНХиГС и ЦЭФИР в совместном исследовании. В Минсельхозе ученым возражают: по их данным, благодаря эмбарго Россия даже в чем-то выиграла: она занимает первое место по экспорту пшеницы и находится в числе лидеров по поставкам растительного масла и рыбы.
Рыбакам от победных реляций не легче: они утверждают, что традиционный рыбацкий промысел умирает, промысловую озерную рыбу вытесняет морская и продукция рыбопитомников, а на их нелегком труде наживаются лишь перекупщики.
Всю свою историю жители поселений на озере Ильмень, одном из крупнейших в Европе, занимались рыболовством. Историческое значение рыболовного промысла подчеркивает герб Великого Новгорода – в его нижней части на синем фоне расположены четыре серебряные рыбы. Промысел пережил революцию, советские и постсоветские времена, но с начала нулевых годов оказался на гране исчезновения. Не слишком помогло ильменским рыбакам и личное внимание Путина.
Алексей Ляшенко 27 лет ходит под парусом. Рыбу на озере Ильмень до сих пор ловят на сойме – историческом народном паруснике, который известен с XVII века. Со временем к сойме приспособили различные более современные инженерные приспособления, а в последние десятилетие у соймы появился мотор и металлический корпус – так безопаснее в морозы. Деревянные лодки льдом "разрезало как бритвой", говорит Ляшенко.
– Лодки на моторах идут на Ильмень. Залегаешь на парусе против ветра, есть такое понятие "тоня" – путь, по которому идет лодка. Есть два паруса – носовой и кормовой. И плавные сети. Выходим в озеро, ставятся кормовые паруса, лодки сходятся, сетки счаливаются друг с другом. Лодки расталкиваются, ветер дует в паруса. Лодки расходятся, сети выбрасываются. Лодки тянут за собой сети без мотора, без шума. К концу лова ты гасишь паруса, забираешь сети с рыбой. Уже в порту ты выбираешь рыбу из сетей, – рассказывает рыболов о технологии, которая не устаревает несколько сотен лет.
Под портом Алексей имеет ввиду рукотворную гавань в деревне Юрьево под Великим Новгородом. Здесь стоит до двух десятков сойм, на которых в озеро выходят промысловики. Моторные лодки и небольшие катера, которые можно увидеть в деревне, – это для любителей.
Ночь рыболова
Рабочая смена в октябре начинается в 17:00. Солнце клонится к закату, через два часа уже темно, и можно начинать лов. К этому времени соймы выходят в озеро, глушат моторы и встают на паруса. Поэтому очень важно, чтобы был умеренный ветер, который тащит лодки и взбаламучивает воду, делая ее практически непрозрачной.
В команде Алексея Ляшенко шесть человек, включая его самого. Это стандартная "двойка" – по три рыбака на сойму. Вместе с Алексеем выходит его сын Евгений и коллега, которого зовут Андрей Сергеевич.
Обязанности строго разделены. Пока один управляет судном, двое других готовят сети. Кто-то из рыбаков периодически смотрит в навигатор, чтобы избежать "зацепов" – затонувшей техники, лома и топляков (так в Новгородской области называют любые затонувшие коряги. – СР), которые периодически бьют в корпус и могут нанести урон, если вовремя их не обойти.
Рыбы в последние годы меньше не становится, но единственное – она становится мельче
Пройдя 20 км от берега, сойма начинает раскачиваться из стороны в сторону. В кубрике в носовой части судна неподготовленного человека начинает мутить. "Укачивало и мореманов, и летчиков. Если мутит, можно лечь на живот, станет полегче. Или сесть у открытой двери, чтобы было видно горизонт", – делится опытом Ляшенко-старший.
Лодки соприкасаются друг с другом, моторы глушатся, рыбаки соединяют свои сети, и лодки снова расходятся. Дальше идут на парусах. Промысловики отправляются в кубрик ужинать и отдыхать, впереди несколько свободных часов. Снаружи кубрик кажется крошечным. Но внутри помещается лежак на троих, стол, газовая плитка и маленькая печка-буржуйка. Впрочем, новичкам во время такой качки не до еды. Волна отбивает всякий аппетит.
По умолчанию рыбалка длится до утра, но если начнется непогода или лов будет плохим, рыбаки могут собраться обратно и в два часа ночи.
– Если лодки во время лова не сближаются, значит, в сетях мало рыбы. Или если идут вперед слишком быстро, – поясняют рыбаки.
Но в этот раз рыбаки не спешат возвращаться и ложатся спать. Подъем в половине пятого утра. В начале шестого лодки снова сближаются, чтобы отсоединить сети. Включается мотолебедка, рыбаки тянут сети. В них щука, судак, лещ и рыба поменьше: много сопы и густера.
Актеры ФСО
Всю обратную дорогу рыбаки выбирают из сетей рыбу и сортируют ее по видам. Мелочь отправляется обратно за борт. По приходе в порт эта работа продолжается. Светает.
Выход в озеро на этот раз получился удачным.
– Килограммов на четыреста, наверное, – прикидывает Алексей Ляшенко. – Это на "пять". Раза три за сезон, наверное, так было. Рыбы в последние годы меньше не становится, но единственное – она становится мельче.
Эти изменения рыболовы заметили в начале 2000-х годов, после засушливого лета и аномально низкой воды. Тогда сами же промысловики "вычерпали" рыбу.
– Раньше можно было ловить судаков по 8–10 кг, одного-двух за выход в озеро. А сейчас такие экземпляры попадаются раз в сезон, – поясняет рыбак.
На самом деле только у одного спецовка была новой. Остальные просто привели свою одежду в порядок
Алексей Ляшенко и его сын Евгений были среди тех ильменских рыбаков, с которыми летом 2016 года встречались под телекамеры президент Владимир Путин и премьер Дмитрий Медведев. Фотографии пресс-службы Кремля пестрили ярко-оранжевыми спецовками, как будто только из магазина. И вскоре родился мем: это, дескать, сотрудники ФСО изображают для президента то рыбаков, то пожарных.
– Каверзные у вас вопросы, – смеется Алексей Ляшенко в ответ на вопрос о Путине. – На самом деле только у одного спецовка была новой. Остальные просто привели свою одежду в порядок. Это же нормально – перед приходом гостей все одеваются прилично.
Первые лица государства тогда поели с рыбаками уху на свежем воздухе, выпили чай и обсудили проблемы рыболовства. Промысловики пожаловались на заросшие протоки в устьях рек Ловать и Мста, где обычно нерестится рыба. Это плохо влияет на поголовье судака, леща и щуки – основных промысловых рыб озера. Путин пообещал выделить деньги на расчистку пойменной акватории.
Деньги и правда выделили. На них в 2017 и 2018 году в основном косили траву. В 2019 году был заключен новый контракт на 64,2 миллиона рублей на хозяйственную мелиорацию пойменных зон.
Ну так пусть и гонорар платят, как актерам
Президент встречался с одними и теми же рыбаками дважды. Второй раз – на Рождество, 7 января 2017 года. Тогда президентская пресс-служба распространила фотографию Путина в храме среди "обычных людей". Но на службе были и те самые рыбаки, что подкрепило уверенность пользователей Рунета в том, что президента окружают актеры.
– Ну так пусть и гонорар платят, как актерам, – отшучивается Ляшенко-младший.
Евгений Ляшенко ходит в озеро с 14 лет. Захотел сам. Пришел сначала заработать первые деньги – так в промысле и остался. Это редкий пример преемственности в семье. За последние 20 лет в промысле стало работать в два раза меньше людей. Рыбная ловля по ночам во время качки – занятие на любителя.
Промысловое рыболовство в Великом Новгороде остается архаичным. Рыбаки делают все вручную, выходят в озеро на старых, ржавеющих бортах, ремонтируемых и улучшаемых кустарным способом. Например, на лодках Алексея Ляшенко стоят обычные тракторные двигатели. Цена на прием рыбы на переработку не растет, в отличие от цен на дизельное топливо.
Если в городе средняя зарплата тысяч 30, то здесь и до 20 тысяч не достигает
– В 1990-е есть нечего было в стране, люди шли работать. А сейчас и молодежи меньше стало в деревнях. Если рыбак заболеет, можно было найти замену. Молодежь не хочет идти работать. Летний лов подразумевает ночной режим работы. Молодежь хочет отдохнуть и в клуб сходить. И зарплаты невысокие. Если в городе средняя зарплата тысяч 30, то здесь и до 20 тысяч не достигает, – говорит рыбак.
Ляшенко считает себя пессимистом, промыслу осталось 5–10 лет жизни, предрекает он. Промысловую озерную рыбу вытесняет морская и продукция рыбопитомников. Уловы становятся меньше – то ли экология виновата, то ли браконьеры. В любом случае при нынешней рентабельности молодежи идти в рыбаки нет никакого резона, говорит Ляшенко. Поэтому увлечение сына он не очень-то одобряет: "В наше время руками денег не заработаешь. Было бы лучше, если бы он пошел в институт, получил нормальную работу, заработал бы себе на квартиру, на машину".
– Закупочные цены на рыбу падают постоянно, каждый год. Рыбалка становится нерентабельной, это проблема три года существует. Причем у нас берут рыбу для дальнейшей перепродажи. По низкой цене купил и быстренько продал, получил деньги. Следующий покупатель уже реализует рыбу на рынке. В итоге ценник на нее растет в 2,5–3 раза, – объясняет Ляшенко проблемы с рентабельностью промысла. – Если бы был один предприниматель, у которого ходили бы машины за рыбой и забирали на реализацию, было бы лучше. Централизованные пункты приема. Ведь все это сказывается и на нашей прибыли.
Соймы до сих пор актуальны, благодаря запрету на лов с использованием моторов. Сейчас двигатель разрешено использовать только для выхода в озеро, а для лова на лодках стоят паруса. Если моторы будут разрешены, а такая возможность сейчас обсуждается в научных кругах, новгородские соймы потеряют свое конкурентное преимущество и даже, наоборот, начнут крупно проигрывать современным судам. На двигателях, которые стоят на лодках Ляшенко, бессмысленно пытаться ловить – движение слишком медленное, а расходы на солярку немаленькие.
Когда промысла не станет
Сейчас в России сойма – чуть ли не единственное народное парусное судно, которое используют по прямому назначению. Поэтому она интересна исследователям и любителям русской традиционной культуры. Теряющий рентабельность новгородский промысел мог бы быть востребован в туристском бизнесе, считает московский энтузиаст Владимир Щетанов.
Мы ухватили эту традицию судостроения, пока она не прервалась
В Старорусском районе, в рыбацкой деревне Устрека он объединился с Сергеем Демешевым, рыбаком в пятом поколении, и Александром Мякошиным, которого называют последним ильменским корабелом. Вместе они реконструировали традиционную деревянную сойму – и теперь не знают, что с ней делать.
– В моем представлении это судно – живая народная традиция. Мы ухватили эту традицию судостроения, пока она не прервалась. Здесь еще сохранились парусники, и нам удалось их увидеть. Мне это интересно, потому что я увлекаюсь народным судостроением, в частности северорусским. Эти увлечения неизбежно меня привели на берега Ильменя, – говорит Щетанов.
Этим летом он разрывался между Москвой, Новгородской областью и побережьем Белого моря, где также участвует в реконструкции традиционной лодки.
Я хотел просто судно сохранить, а зачем – это уже второй вопрос
– Думал, что у местных это вызовет больше интереса. Но для них же это все обычно. Они видели соймы своими глазами, ходили на них. Раньше каждые 15 лет строили новые лодки. Да и зачем, думают они, ведь есть же железяки более надежные. А я хотел просто традиционное судно воссоздать, а зачем, куда – это уже второй вопрос. Еще бы немного, и мы бы уже вообще не смогли воссоздать сойму, – объясняет Сергей Демешев.
Лодку строили два сезона. Сейчас ее можно увидеть в деревне Устрека неподалеку от берега озера. Импровизированная верфь – это козлы, на которых установлена лодка, простые инструменты, имитирующие традиционный производственный процесс, и баня Сергея Демешева, в которой вываривали паруса. Сойму хотели спустить на воду еще в июле, но она так и осталась стоять на берегу до следующей весны.
Алексей Ляшенко признается, что тоже думал о новом применении для ильменской соймы:
– Посмотрите, люди приезжают в наш город, что им можно показать? Кремль, Ярославово дворище, да и все. Если в корне менять политику, то это был бы неплохой эксперимент. Можно было бы вывозить на ту же Николу на Липне (церковь на острове Липно, куда приезжал Владимир Путин. – СР), рыбалку показывать, исторические места. Но на данном этапе нереально.
Ляшенко наводил справки о возможности превращения соймы в какой-нибудь аттракцион для туристов, но пока это лишь оторванная от практики теория: "Давно еще обращался в администрацию, мне сказали: ищите спонсоров, мы составим бизнес-план". Тем временем новгородские промысловики постепенно уходят на пенсию. И вместе с ними уходит в прошлое последний народный парусник России.
