Сотрудники государственной коррекционной школы №4 на Васильевском острове в Петербурге, где недавно произошёл скандал из-за неподобающего отношения педагогов к детям с инвалидностью, могут стать фигурантами нового, уже второго уголовного дела. Об этом стало известно в ходе новой прокурорской проверки. Следователи установили, что в школе "не в полной мере выполнялись требования об охране жизни и здоровья воспитанников, а также об их образовании". Корреспондент Север.Реалии выяснила, что за этой официальной формулировкой – факты насилия со стороны педагогов, которому дети в школе подвергались многократно.
Родители школьников обратились в прокуратуру Василеостровского района с коллективными заявлениями о судебной защите их детей, поскольку, по их данным, учителя коррекционной школы несколько месяцев били первоклассников.
Здание коррекционной колы №4 Василеостровского района
"У нас такого нет и быть не может"
В коррекционной школе №4 дети с особенностями в развитии учатся два года в первом классе, чтобы освоить программу и элементарные навыки, а самое главное – развить речь: многие из них в свои шесть или семь лет не умеют говорить. Классы в таких школах обычно маленькие – так детям проще социализироваться. Услышав хорошие отзывы о школе, Валерия Устинова, мама маленькой Вари, не раздумывая отдала сюда дочку.
У Вари расстройство аутического спектра. В первый класс она пришла с легкой формой задержки развития, но это не мешало ей красиво рисовать и петь. Девочка не ходила в детский сад и до этого почти никак не контактировала со сверстниками, поэтому усидеть в классе за партой ей иногда было очень тяжело. Варя могла встать во время урока и начать бегать. Ей нужен был тьютор – сопровождающий, который бы помогал девочке не отвлекаться во время занятий, однако в школе Валерию уверили, что опытный классный руководитель Татьяна Александровна Жихарева со всем справится сама.
У дверей коррекционной школы №4
Однако вскоре мама Вари заметила неладное: у дочки начало резко меняться поведение.
– Когда Варя садилась за уроки, она начинала очень нервничать. Швыряла вещи, когда что-то не получалось, рвала листы, а с уроков она выходила растрепанная, что совсем на нее не похоже. Мы делали ей красивые прически: заплетали косички либо хвостик. А после занятий у нее был такой вид, будто ее трепали за волосы, а потом мы еще обнаружили царапины на шее. Когда Варя выходила из столовой, все лицо у нее было в каше, хотя у нас ребенок очень чистоплотный, и даже если капелька воды капнет, она сразу бежит переодеваться. Потом у нее стали появляться порванные вещи: она однажды пришла в штанах порванных, мы тогда спросили учителя, в чем дело, но она ушла от ответа, – вспоминает Валерия.
По ее словам, девочка говорит совсем немного, но некоторые фразы она выучила от своего учителя вполне отчетливо. "Больно тебе?! Больно тебе?!" – кричала часто Варя во время домашних занятий. "Дома, конечно, никто такого говорить не мог", – возмущается мама девочки.
После всех этих эпизодов в октябре прошлого года Валерия пошла к завучу: ей хотелось убедиться, что школа не виновата в поведении ребенка.
– Я тогда говорила: давайте поставим видеонаблюдение, дайте нам сопровождающего, давайте мы сами будем приходить на уроки. Даже за свой счет мы готовы камеры поставить. До директора было сложно дойти с этим вопросом. Нас всё время заведующая курировала, она отвечала, что "у нас всё нормально, у нас такого нет и быть не может", – рассказывает Валерия.
В конце концов она перевела дочку на домашнее обучение.
"Если б я раньше положила ему в рюкзак диктофон..."
Ольга со своим сыном Марком
Мама Марка Петросяна Ольга тоже выбирала школу по хорошим отзывам.
– Самый замечательный учитель, вам так повезло. Школа после ремонта. Коллектив не менялся, прекрасные учителя – вот что нам говорили. К тому же наши знакомые тоже ходили в эту школу. У нас сын неговорящий, и больше всего подкупила фраза, сказанная завучем, когда я отдавала документы: "Этот учитель заставляет детей разговаривать". Для меня на тот момент это было позитивно, я думала: "Вот круто! У нас сын заговорит! Она знает педагогические методики". Теперь-то я знаю – это фашистские, а не педагогические методики. Меня они категорически не устраивают, – говорит Ольга Петросян.
Артем и Наталья
Мама Артема Шардина Наталья впервые заподозрила неладное, когда в феврале вместе с Артемом делала домашнее задание. Мальчик ошибся в написании буквы и закрыл лицо руками.
– Ты чего боишься, Тема? – наклонилась к нему мама. – Тебя что, в школе обижают?
– Да, Татьяна Александровна…
– А как?
И в этот момент Тема начал бить себя рукой по голове, потому что рассказать об этом ему было тяжело. До этого он не раз просил маму связывать себе ноги, когда делал домашнее задание. Наталья думала, что ее ребенок так играет, и никак не связывала это со школой.
– Вот с этого всё началось, но в тот момент я даже подумать не могла, что всё настолько серьёзно. Я сразу же позвонила Татьяне Александровне, через несколько секунд после того, как он мне это сказал, но она ответила, что Артем просто фантазирует, – вспоминает Наталья. – И это звучало правдоподобно, ввиду особенностей Артёма, ведь у него осознание того, что с ним происходит, только недавно стало появляться. Как раз где-то в ноябре-декабре он стал рассказывать, что с ним было. Он ведь начал говорить только с шести лет.
Наталья со своим сыном Артемом
В конце апреля Наталья встретилась с другими родителями и узнала, что мама единственного говорящего ребенка 11 апреля забрала документы и перевела его на домашнее обучение.
– Эта мама тогда спросила его: "Обижает ли тебя кто-то в классе?" Он сказал: "Меня не обижают, а вот Марка и Артема обижает Татьяна Александровна". При этом мальчик собрал пальцы в кулак и начал бить себя костяшками по лбу. Мы тогда решились положить диктофон Марку в рюкзак 27 апреля, и после прослушивания записи поняли, что наших детей действительно бьют, – говорит Наталья.
До этого еще в ноябре Ольга Петросян увидела сильный ушиб на большом пальце у своего ребенка, но тогда не придала этому серьезного значения.
– Мне сказали, что он поднял скамейку на физкультуре и сам прижал. Я поверила педагогу. Так нам объясняли и все синяки, которые у него были, на все был один ответ: дети бегают, играют, шалят. Всё во время игры и на физкультуре, – вспоминает Ольга.
Переписка Ольши с Татьяной Александровной по поводу ушибленного пальца Марка
Марк – добрейший мальчик и интроверт, очень спокойный. После учебы в классе Татьяны Александровны его спокойствие сменилось на агрессию, и он теперь может громко кричать на других людей.
– Их били палкой. Это у них была система наказаний, если ты что-то не выполняешь или ведёшь себя в несоответствии с какими-то их нормами, в наказание было то, что ребёнка били палкой… – говорит Ольга.
В конце апреля Наталья предложила Ольге положить Марку в рюкзак диктофон. Ольга согласилась, и на записи вскрылись первые зафиксированные эпизоды насилия, и физического, и психологического. После этого Наталья положила диктофон и в рюкзак Артема, в общей сложности она записала два учебных дня.
– Я думаю, что если б я раньше положила ему в рюкзак диктофон, сколько бы мы получили информации, о чём они говорят, как ведут учебный процесс. Оказывается, вместо положенных 35 минут первый урок шел всего 10 минут, второй тоже… Всё остальное время учебного процесса нет. Учителя приходят друг к другу, обсуждают родителей, оскорбляют детей, обсуждают свою личную жизнь. Всё, что угодно, но не учебный процесс. А во второй день то же самое: один урок – пятнадцать минут. Второй – двадцать минут. А всё остальное время – это использование какой-то палки, это крики, оры на Артема, то есть я поняла, что моего ребёнка они ненавидят вообще, – говорит Наталья. – У учителей желание просто прибить, использовать палку, угрожать, применять психологическое насилие. Во второй день, когда Артём якобы нахулиганил в туалете – размотал рулон бумаги, учительница решила его наказать, лишить мультиков. Она говорит: "Все будут смотреть мультики, а ты не будешь". Для него это самое страшное наказание, когда ему говорят, что он один не будет их смотреть. И на протяжении двадцати минут, пока была перемена, она повторила эту фразу двенадцать раз. Он плачет, успокаивается, а она ему снова начинает строго это говорить.
В тот день Наталья забрала Артема из школы и обнаружила красные пятна у него на руке. Мама уверена, что это были побои.
"Какие записи?"
4 мая Наталья вместе с другими родителями написала первое заявление на имя директора, пытаясь решить проблему с учителем в досудебном порядке: она хотела, чтобы в школе установили камеры, перевели Артема в другой класс, а всех причастных к насилию над детьми педагогов – уволили. Во втором заявлении от 11 мая на имя директора Наталья просила предоставить тьютора и возможность для реабилитации Артема. Школа ей навстречу не пошла.
– После того заявления прошла неделя. От них никакой информации. И когда мы пришли спустя две недели с адвокатом на встречу с директором, в ее кабинете сидел еще юрист, которого вызвали из Комитета по образованию Василеостровского района. Он сказал, что это надо будет ещё доказать в суде, что педагогами применялось насилие над детьми, что по этой претензии он не видит оснований для увольнения педагогов. А когда я его спросила, слышал ли он записи, он мне говорит: а какие записи? То есть он пришёл на встречу, даже не прослушав записи, – говорит Наталья.
Тогда она поняла, что лучше подать заявление в прокуратуру и обратиться за помощью к СМИ. После доследственной проверки следственный отдел по Василеостровскому району ГСУ СК РФ по Петербургу возбудил уголовное дело об истязании детей (пп. "а", "г" ч. 2 ст. 117 УК РФ).
23 мая стало известно, что двух учителей школы отстранили от работы, однако, по словам родителей, они продолжают появляться в учебном заведении, и есть основания опасаться, что эти "педагоги" могут перейти в другие учебные заведения.
Все попытки корреспондента Север.Реалии дозвониться до директора школы и связаться с учителями, которых подозревают в издевательстве над детьми, не увенчались успехом.
Почему школа отказывалась устанавливать камеры и предоставлять тьюторов для детей с ограниченными возможностями? Почему Администрация Василеостровского района не реагировала на жалобы родителей и не содействовала расследованию эпизодов насилия педагогов над детьми? Будут ли эти педагоги отстранены от работы в этой и других школах? Ответы на эти и другие вопросы на запрос Север.Реалии из отдела образования Администрации Василеостровского района пока нет.
Никита Сорокин
– Не только руководство школы, но и городская администрация знает об этом, потому что отдел образования частично заполнен подобными педагогами, которые ранее работали в школах и потом переместились в отдел образования. Жалобы туда приходили давно, и мы предполагаем, что администрация просто покрывала таких учителей, мы видим здесь халатность – либо на уровне школы, либо на уровне администрации района. Если вы знали, что у вас есть педагоги, которые занимаются рукоприкладством, и вы их продолжали перекидывать с одной школы в другую, то как это по-другому можно понимать? – говорит юрист Никита Сорокин.
Проверка Госинспекции труда, которую провели в коррекционной школе №4, показала много нарушений, связанных с оформлением преподавателей школы, а также установила, что "ни предварительные, ни периодические медицинские осмотры в учреждении не проводятся, то есть пригодность работников для работы с детьми не подтверждена. "А это значит, что все работники учреждения в настоящее время подлежат отстранению от работы", – считает Никита Сорокин.
Педагогам и другим сотрудникам школы, причастным к истязанию детей, может грозить от трех до семи лет лишения свободы по статье 117 УК РФ ("Истязание"). Сейчас по этому делу ведется сбор доказательств.
По второму уголовному делу, возбужденному по статье 156 УК РФ (неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего), педагогам может грозить до трех лет лишения свободы.
– Можно учить добром, лаской, учить с радостной эмоцией, а можно учить криком и палкой – и тоже научить, вот только кого? – говорит психотерапевт Галина Ицкович, магистр социальной работы, клинический консультант института ICDL, Нью-Йорк. – Обучение через травму, физическую или эмоциональную, приносит не пользу, а только вред. Позитивный эмоциональный тон расширяет возможности мозга. Травма же способствует только запоминанию/зубрежке, блокируя любопытство, творчество и критическое мышление. Маленький человек еще ничего не понял в этой жизни, а его учат реагировать на крик, ждать удара – мне кажется, так можно готовить армию манкуртов. Я знаю, что в России очень популярна такая поведенческая методика воспитания: сначала учат понимать команды, смотреть в глаза потом, давать ответ. За правильный полагается награда, а за неправильный – наказания. И на местные традиции это прекрасно ложится: слушайся, и все у тебя будет хорошо. На Западе есть службы охраны детей – за такие вещи педагоги очень быстро будут наказаны. В России эта система должным образом не работает.
Случай в петербургской школе не единственный. Насилие над детьми, в том числе сексуальное и психологическое – достаточно частая практика в российских образовательных учреждениях. 14 апреля издание “Вечерние ведомости” написало, что мать одного из воспитанников спецшколы закрытого типа №124 в Екатеринбурге обратилась в Следственный комитет из-за фактов систематического насилия над детьми.
В марте этого года в Екатеринбурге родители шестиклассника рассказали об избиении ребенка учителем истории. В середине мая этого года в школе № 233 Красногвардейского района Петербурга учительница потребовала от ученика встать на колено. Это произошло из-за грубых высказываний одиннадцатиклассника в адрес учителя.
Смотри также "Нас на самом деле много". Многодетная мать-"дискредитатор" из Петрозаводска