На фоне войны России с Украиной историки, политики и политологи вновь заговорили о возможном распаде России на отдельные государства, указывая, что сами российские власти делают сейчас все возможное для реализации именно такого сценария.
Политолог Григорий Голосов пишет, что "в самой России работа по ее распаду ведется вовсю, и ведут ее власти страны". Против власти могут сыграть региональные добровольческие объединения, которые сами власти создали для войны с Украиной, уверен политолог. "Кто-то из них вернется, это неизбежно, ‒ в каждом регионе появится небольшая, но спаянная, имеющая боевой опыт и, скорее всего, не лишенная оружия, чрезвычайно обозленная сила, которая именно в силу локальной идентичности станет удобным инструментом для группировок, желающих власти на местах", ‒ считает Голосов.
Петербургский историк, журналист, редактор телеграм-канала "Ингрия без границ" Максим Кузахметов тоже предполагает, что в дальнейшем регионы России могут стать отдельными государствами. Петербург и часть Ленинградской области могут вернуться, по его мнению, к некогда историческим границам Ингрии.
В День Ингрии Север.Реалии поговорили с историком Максимом Кузахметовым о том, действительно ли агрессивная война, развязанная Путиным, может привести Россию к распаду и появлению новой Ингерманландии.
‒ Ингрия ‒ это, примерно, вся западная и южная части побережья Финского залива. ‒ говорит Максим, ‒ Само название закрепилось, когда регион находился под шведским владычеством. Тогда официально он и стал называться Ингерманландия. Когда Петр I все эти земли захватил в ходе Северной войны, то в первое время тоже сохранялось имя Ингерманландия. Это потом уже возник топоним Петербургская губерния.
Но в нашем случае актуальна не историческая повестка, а возрождение независимости отдельных регионов. Сейчас хочется, чтобы Ингрия (или Ингерманландия) превратилась в европейскую страну ‒ самостоятельную, независимую.
Карта Ингрии, 1665 год
Все, что Путин сейчас делает ‒ объективно ведет Россию к неизбежному распаду. Причём не на две, и не на 10, а на 80 частей. Хорошо бы подготовиться к этому. Вообще распад России в идеале должен был бы произойти просто по границам существующих регионов. Главное ‒ не допустить кровопролития, военных конфликтов. Для этого, кстати, очень пригодится ввод частей НАТО.
В случае с Петербургом всё особенно перспективно: город и 47-й регион должны объединиться и называться Ингерманландия. Рядом Финляндия и Эстония, благополучные страны с развитой демократией, входящие в блок НАТО.
Сегодня тема обретения Ингрманландией независимости приобретает все более зримые черты. Очень помог Оксимирон, который в своей песне "Ойда" говорит "Ингрия будет свободной". Клип посмотрели больше 7 млн человек. В числе прочего, в сотни раз скакнули запросы в Интернете о том, что такое Ингрия и какова история вопроса.
‒ Почему вы верите в то, что распад России на отдельные регионы обернется не новой кровью, а какими-то плюсами для обитателей этих регионов?
Максим Кузахметов
‒ Я объясню не плюсами для региона, а преимуществами для Евразии. Россия на протяжении столетий ‒ это империалистическая страна, которая без конца ведет захватнические войны, нападает на всех соседей. А в эпоху СССР поддерживались откровенно диктаторские людоедские режимы, если на словах их деспоты обещали встать на "социалистический путь развития". Разделение России на части избавит Европу и Азию от нападений в будущем. Прямо сейчас Россия ведёт жуткую захватническую войну против Украины, а миллионы россиян отравлены имперской идеологией. Они охотно поддерживают эту кровавую войну, а тысячи из них безропотно идут в военкоматы, идут убивать украинцев. И Европа не будет избавлена от опасности даже после неизбежного поражения России, если империя не будет разделена на части. Через 20 лет она легко в превратится в новую империалистическую державу. Новоявленные фюреры будут говорить: "Мы должны вернуть себе прежнее величие, все было несправедливо". Это будет выглядеть примерно так же, как ситуация в Германии после 1918 года. Немцы потерпели поражение в Первой мировой войне. Страна была демилитаризована. К власти пришло демократическое правительство. А через 20 лет реваншисты во главе с Гитлером устроили новую мировую войну. Будет то же самое, если Россию не разделить после поражения в войне с Украиной.
Да, какие-то регионы, возможно, окажутся в сложной ситуации. Однако любые проблемы с экономикой всегда лучше, чем отправка молодых и здоровых мужчин из провинции на кровавую бойню во имя империи.
‒ Что при реализации такого сценария будет с так называеыми депрессивными регионами, которые получают сейчас огромные субсидии из федерального бюджета?
‒ Почему мы должны их кормить и переживать за них? В мире еще много бедных стран. Но это не значит, что надо содержать их за счёт более благополучных. Это тупиковый путь. Наверное, можно организовывать гуманитарную помощь. Но не бесконечные дотации. Австро-Венгрия распалась на десяток государств. Но в итоге собственно Австрия, уменьшились более чем в десять раз, лишь выиграла. Это одна из самых богатых стран Европы. И заметьте: без выхода к морю, без месторождений нефти и газа. Вот и Москва с областью станет таким же подобием Австрии. Без ядерного оружия, без милитаризма и даже без выхода к морю. Но с ностальгией по столичному имперскому статусу.
При этом, ведь сам Путин все делает для того, чтобы страна распалась. Причем распад же может начаться не с Петербурга, где живут в целом менее воинственные граждане. Может быть, развал начнётся с Северного Кавказа. Или с других национальных окраин. Потенциально сильные сепаратистские настроения могут быть не только в бедных автономиях, но и в таких богатых территориях, как Татарстан и Башкирия. Есть целый регион, который уже объективно отрезан от России ‒ это уже упомянутая мною Калининградская область. Развал может начаться с неё.
‒ Вы говорите, что "Путин делает все для того, чтобы страна распалась". Но все его правление проходило под девизом борьбы с сепаратизмом и укрепления "вертикали власти". Война все перечеркнула?
‒ Во-первых, война - из-за которой гибнут тысячи людей. Военное поражение России неизбежно. Во-вторых, всю тяжесть этой войны несут на себе национальные окраины. Из Бурятии, Тувы, Дагестана призывают в разы больше призывников, чем из Москвы или Петербурга (в пропорциях в пересчете на численность населения). То есть Путин настроил цивилизованный мир против России, а национальные окраины ‒ против имперского центра.
‒ И, все-таки, с трудом верится, что нынешняя власть в России допустит распад страны на мелкие государства. Они скорее введут военное положение и еще больше "закрутят гайки"...
‒ Ещё раз повторю: распад империй происходил, в первую очередь, после поражения в войне. А сейчас Россию ждёт разгром в войне против Украины. Россия не может воевать со всем миром. Если произойдёт отделение двух-трёх регионов, то сработает эффект домино. Всё рассыплется. К этому и готовиться специально не нужно. Все предпосылки уже есть.
‒ Но как много сторонников в регионе есть у отделения Петербурга и Ленобласти и создания какого-то подобия Ингрии? Нет ощущения, что эта идея, что называется "овладевает массами".
‒ Есть люди, которые ещё 20 лет назад достаточно активно продвигали идеи независимость Ингрии. Эта активность никуда не делась, и пример с Оксимироном очень показателен. Есть много сторонников независимых, которых я знаю лично. Но сейчас не хочу называть фамилий, так как они остаются в Петербурге и вынуждены быть осторожными. Сейчас за "неправильный" лайк можно получить уголовную статью. Не говоря уже об идеях сепаратизма.
Многие борцы с режимом, враги нынешней преступной власти уверены, что в будущей России просто надо расширить права автономий. Это все утопическая тема. Белые генералы, которые 1919 году боролись с большевиками, тоже никак не могли понять, что Финляндия должна обрести независимость. Потому что столетиями внушалось, будто Москва была центром "собирания русских земель". К сожалению, вот с этим в сознании придется долго бороться. Потому что Москва занималась завоеванием земель. В том числе и русских. Достаточно вспомнить судьбу Великого Новгорода, утопленного в крови.
Первомай. Архивное фото
‒ Но еще раз повторю, что в начале 1990-х, лишь единицы предвидели крах СССР. Сколько было сторонников отделения в закавказских или среднеазиатских советских республиках? А потом все оказались в независимых странах. Правда, судьба у новых государств разная. В Туркмении, например, сформировалась диктатура. Но должны ли были тогда литовцы отказываться от своей независимости, если бы они знали, что ждёт туркменов? Нет, конечно.
‒ В 2016 году против 36-летнего администратора группы "Свободная Ингрия" Артема Чеботарева возбудили уголовное дело об экстремизме из-за комментария во "ВКонтакте". Дважды под угрозой уголовного преследования оказывался другой "ингерманландец" ‒ Григорий Солонимский. В июле 2017 года сайт "Свободной Ингрии" был внесен в реестр запрещенных ресурсов. Сам клип Оксимирона практически сразу после публикации потребовали проверить на предмет экстремизма. Вы не считаете, что ваши идеи носят экстремистский характер?
‒ Это сейчас у нас уголовная статья за слова о неизбежности распада государства. Ну, и что? Таким же преступлением считались идеи сепаратизма когда-то в Австро-Венгрии. Спасло ли это империю Габсбургов? Только при нынешней бандитской власти даже размышления о выходе того или иного региона из состава России считается преступлением. Это просто наследие большевистского лицемерия: говорить о праве наций на самоопределение и силой загонять народы в империю. В цивилизованных странах никто от этого в обморок не падает. В Канаде и Британии проходили даже референдумы об отделении Квебека и Шотландии. И никому не пришло в голову бомбить Монреаль и Эдинбург, раз там есть сторонники отделения от метрополии.
Много лет мы с единомышленниками спокойно встречались и обсуждали перспективы отделения. Лишь недавно это стало считаться недопустимой и уголовно наказуемой крамолой. Например, ранее на самых разных акциях сторонники Ингрии спокойно ходили со своими флагами и никто их не притеснял. Но сейчас всё резко изменилось. Думал ли кто-то ещё пару лет назад, что за слова "Миру-Мир!", "Нет войне" можно получить тюремный срок? В страшном сне такое не могло привидеться! Поэтому сейчас вообще бесполезно апеллировать к тому, что не видно активности сторонников независимой Ингрии. Если сейчас лишь единицы смельчаков готовы выйти на улицу с плакатом "Нет войне", то это не значит, что все остальные поддерживают войну. Многие, к сожалению, поддерживают. Но далеко не все. Просто предпочитают молчать. То же самое и с лозунгом "Ингрия будет свободной!"
Еще раз возвращаясь к нынешней России, приходится напомнить, что не просто душатся любые ростки свободолюбия, но и ведётся страшная захватническая война. Ладно бы, если бы нынешняя империя замкнулась в себе. Ведь далеко не все диктатуры такие агрессивные. Но Россия каждый раз почему-то начинает нападать на соседей. И царская, и советская, и нынешняя путинская. Причем с кровищей, тотальным мародерством и отвратительным насилием в отношении мирного населения. С этим надо покончить. И разделение империи на десятки регионов ‒ единственный надёжный способ. ‒ считает Максим Кузахметов.
Смотри также Владимир Путин объявил частичную мобилизацию. ГлавноеВпрочем, многие историки и исследователи российского регионализма предупреждают о том, что "сейчас российская оппозиция должна предлагать гражданам образ привлекательного будущего, а не сценарий новой катастрофы и хаоса с полным разрушением государства и с неизбежными при этом войнами и конфликтами".
Об этом говорит политолог Александр Кынев:
– Россия – страна регионов, и она не может нормально существовать без гармонизации отношений между ними и центром. Этот маятник "центр – регионы" постоянно уносило в стороны. То крайней децентрализации начала 1990-х с формированием ряда региональных автократий до крайней унитаризации 2000–2010-х, когда регионы почти утратили право влиять на что-либо. Региональные элиты оказались фактически разгромлены и заменены на постоянно ротирующихся менеджеров-назначенцев.
Конечно, Россия давно никакая не империя (даже понимая её не как государство во главе с императором, а как государственное образование, объединяющие разные народы, страны и территории в единое государство с единым политическим центром). Хотя её суть как федерации существенно выхолощена, многие элементы федеративного устройства сохраняются и вполне могут быть реанимированы как реально работающие институты.
В случае с Россией речь не об империи, но скорее об унитаристском, неоимперском отношении власти к территории и управлению пространством. При такой системе регионы воспринимаются исключительно через призму освоения, подчинения, выполнения указаний. Внутри этой системы центральная власть (ядро системы) доминирует над периферийными элитами и обществами, управляя потоками ресурсов от периферии к ядру и обратно. Весь обмен ресурсами (не только товарами, но информацией и людьми) в такой системе идет исключительно через центр, а не напрямую между регионами. Такая система управления создает и особого типа коммуникационную систему радиального типа: центр лучеобразно соединяется с различными участками периферии. Кадровая политика в отношении регионов при такой системе также выстраивается сверху вниз: правят не избранные на месте, а присланные (получившие мандат) из центра. Дорога из точки А в точку В при такой системе часто лежит через центр.
Но для изменения этой системы не нужно уничтожать государство и создавать хаос. Нужно изменить правила, перейдя к реальному федерализму как к реализации принципа разделения властей не только по горизонтали, но и по вертикали. Нужны сдержки и противовесы: жёсткое отделение региональных властей от федеральных, а местного самоуправления – от региональных властей. К примеру, резкое усиление регионов произошло в Бразилии после перехода к демократии и принятии новой конституции в 1988 году. В целом рост регионализации характерен почти для всех стран мира, даже для многих ранее унитарных.
В реальности население России это прекрасно осознает. Одновременно граждане не хотели бы повторения распада СССР с новыми границами, разрушением семей, войнами (спорить с тем, что для большинства это воспринимается как трагедия, мне кажется бессмысленным), но при этом массовыми являются антимосковские настроения. Однако эти настроения – не за распад, а против чрезмерного влияния федеральной бюрократии и всей системы региональной политики. В этой системе голос жителей регионов одинаково не слышен, будь то москвичи или дальневосточники.
В разных СМИ я уже писал, что многочисленные отсылки к "незавершенному" распаду СССР как мотив якобы неизбежного распада Российской Федерации несостоятельны. Современные российские регионы не только преимущественно моноэтничны, они не имеют никаких единых административных элит. Местные экономические элиты крайне ослаблены, а часто вообще разгромлены. Именно это – разрушение местных элит как субъекта – было стержнем всей региональной политики центра начиная с 2000 года. Дело не просто в отмене выборов губернаторов (их возвращение в 2012 году – это де-факто тоже назначение, но с утверждением на последующем голосовании полуреферендумного типа), а в утрате губернаторами политической и административной самостоятельности при одновременной крайне высокой ротации губернаторского корпуса (они просто не успевают укрепляться) и массовом назначении "варягов" не только на посты самих губернаторов, но и внутри самих администраций.
Фактически сегодня губернаторы во многом перестали быть "хозяевами" собственных администраций, вынужденно работая с отраслевыми "комиссарами", которых им согласовывает то или иное ведомство. Среди действующих губернаторов на начало июня 2022 варягов 48 (56,5%). Среди заместителей губернаторов последние годы доля варягов держится на уровне трети. Сам настойчиво транслируемый термин "технократ" говорит в первую очередь о функциональных задачах выполнения поставленных федеральным центром задач и не предполагает значимой самостоятельной политической роли. Могут ли таким образом устроенные администрации, да еще и постоянно ротируемые, стать центром кристаллизации каких-либо региональных интересов? Крайне сомнительно, и этим ситуация радикально отличается от позднего СССР.
В основном региональные элиты представлены в настоящее время в региональных законодательных собраниях. Однако они также повсеместно эшелонированы в состав "Единой России". Теоретически при крайнем ослаблении системы брожение может начаться и там, но всё-таки возможности администраций по организации какого-либо обособления и довольно слабых по полномочиям российских законодательных собраний слабо сопоставимы. Органы местного самоуправления центром кристаллизации обособления регионов также вряд ли смогут стать. Почти повсеместно выборы мэров населением отменены, "отбор" через конкурсные комиссии де-факто тоже является назначением. Редкий мэр крупного города в настоящее время работает больше одного срока полномочий, являясь, по сути, "замом губернатора по региональному центру".
Так что с политико-институциональными условиями нынешней России на региональном уровне очевидных игроков в сторону организации распада не просматривается. Низовое неорганизованное брожение вряд ли может представлять угрозу системе. "Экономический сценарий" отделения для ухода от санкций теоретически можно представить, но только в том случае, если ситуация останется стабильно плохой на многие годы и в ней не появится никакого просвета. На короткой дистанции, если произойдет смена власти на федеральном уровне и появится надежда хоть на какой-то позитив, "экономического отделения" вряд ли стоит ожидать.
В худшем для страны случае возможно "осыпание" где-то по краям за счёт приграничных национальных регионов, имеющих более сплоченные элиты и с доминированием локальных этнических групп (Северный Кавказ, Тыва). Но не стоит забывать, что почти все эти регионы являются дотационными и зависят от финансовой поддержки федерального центра. Эта система напоминает болото. В ней в реальности никому не на что опираться: такие не являющиеся командами администрации точно так же не могут быть реальной опорой центра в регионах, как и не могут быть защитниками этих регионов.
В таких условиях перемены, скорее всего, начнутся в самом центре, в самой федеральной элите. А вот уже тогда может начаться цепная реакция на местах и откроется поле возможностей для формирования и структурирования новых региональных элит. И в этом процессе они могут стать союзниками федеральных сил, заинтересованных в переменах. Но крайне важно, чтобы это не стало повторением печального опыта начала 1990-х: готовность отдавать контроль на местах новым региональным "баронам" в обмен на лояльность. Из местных автократий потом снова появится автократия федеральная. Никакой распад не создает демократии. Демократия – это не про распад, это про институты. – считает Александр Кынев.