Учитель истории и обществознания Никита Тушканов почти два года находится в заключении за антивоенные высказывания. Он провел уже больше двух месяцев в ШИЗО и признан злостным нарушителем. Журналистам издания "Окно" Тушканов рассказал о том, как проходит его жизнь в заключении.
Текст: "Окно"
30-летний Никита Тушканов преподавал историю и обществознание в школе города Микунь, который находится в 90 километрах от столицы республики Коми Сыктывкара. Он выходил в пикеты в поддержку Алексея Навального, и за это его уволили с работы в 2021 году за "аморальное поведение", а в другие школы после этого его больше не брали. Работал он в основном онлайн.
С начала войны Тушканов часто писал антивоенные посты в соцсетях. В декабре 2022 года его арестовали как раз из-за одного такого поста, посвященного взрыву на Крымском мосту. В 2023 году его осудили на 5,5 лет за "повторную дискредитации армии" и оправдание терроризма за посты и комментарии во "ВКонтакте".
На суде Тушканов заявил, что еще в детстве слышал об ужасах войны, а "через слезы моей бабушки и моего дедушки знал, как было тяжело жить детям репрессированных". Он шесть лет был участником поискового отряда и еще тогда понял, что "война красивая лишь на парадах и смотрах, а на самом деле это только СМЕРТЬ, и всю правду о войне могут сказать те, чьи останки я на руках выносил из лесов, полей и болот".
Защита Никиты Тушканова пыталась обжаловать приговор в Верховном суде, но он оставил его в силе.
Свой срок бывший учитель истории отбывает в ИК-20 в городе Устюжна Вологодской области, условия его содержания постоянно ужесточаются. Корреспонденту "Окна" Никита Тушканов рассказал о том, как сейчас проходят его дни в колонии.
– В 2023 году, выступая в суде, вы говорили, что "мы находимся в состоянии ментальной гражданской войны". Вы до сих пор так думаете?
– Да, мы все еще находимся в этой тлеющей гражданской войне. Даже военные действия с Украиной можно так рассматривать. Ведь после распада СССР была такая же опасность. И не секрет, что достаточно граждан РФ находится на той стороне, что кто-то воюет, а кто-то поддерживает. На территории РФ также достаточно людей, которые совершают диверсии. Что это, если не гражданская война? Да, не в острой фазе. Не думаю, что достаточно будет одной спички, но факел поднеси – разгорится. И все мы в разной степени в нее вовлечены, в гражданскую войну.
– Многие говорят, что большинство россиян, может, и не готовы на 100% поддерживать решения власти в области внешней политики, но и против ничего не имеют, лишь бы их не трогали. Какое у вас мнение?
– Ну вообще, забиться в щель, быть тише воды, ниже травы – естественная реакция на стресс. Я не оправдываю ни разу, но все же большинство живет, что называется, с фигой в кармане. Такое чувство, что страна замерла, затаилась. Может, для великих перемен? Я всегда с оптимизмом смотрел в будущее. А у этого режима будущего нет.
– Вы почти год находитесь в колонии. Сколько раз за это время вы попадали в ШИЗО?
– Да, я скоро уже год как нахожусь в ИК-20 (с 23 ноября 2023 года). За все время в СИЗО у меня ни одного замечания не было, а тут как начал "нарушать". С карантина сразу в ШИЗО, а вот сколько раз… 5–6, наверное. Где-то 76 суток. После карантина я в ШИЗО провел 46 суток и был признан злостным нарушителем.
– Вы находитесь на строгих условиях содержания. Чем они отличаются от обычных?
– Для меня самое значимое отличие – это отсутствие звонков. Вообще не могу домой позвонить, 3 длительных (в обычных 4), 3 краткосрочных (в обычных 6) свиданий, посылок меньше. Также отличается расположение, мы изолированы от всего лагеря, у нас своя столовая, свой прогулочный дворик. Находимся в тюрьме, но ШИЗО и ПКТ еще "глубже", мы и находимся в одном здании с ШИЗО и ПКТ. У нас даже окна крошечные, в бункере сидим.
В строгих условиях содержания Никита Тушканов находится с января этого года. В колонии проходили жёсткие проверки спецназа, в ходе которых бойцы громили все вокруг и даже сжигали личные вещи осужденных, в том числе Тушканова. По словам супруги Никиты Александры, сотрудники администрации сразу сообщили ему, что в общем бараке он сидеть не будет. В отличие от других заключенных, он не может работать и перемещаться по колонии. Кроме того, в строгих условиях содержания нет горячей воды, а заключенных донимают крысы.
– Ваши ученики пишут вам письма?
– Вначале, после моего задержания, ученики мне писали чаще. Сейчас что-то поутихли, может, не так следят за новостями. Родители учеников пишут, учителя, с кем работал, – тоже, но к какой-то дате или что-то вроде того. В основном, если что-то срочное, то связываются с женой, а она всегда в курсе новостей.
– Как историк, что вы можете сказать о последствиях патриотического воспитания, которое сейчас внедряется в школах?
С начала прошлого учебного года в российских школах и колледжах еженедельно проходят "Разговоры о важном" — уроки, которые предполагают общение детей с классным руководителем на темы государственных праздников, семейных ценностей, истории, традиций и культурного наследия России. Однако на самом деле эти уроки нередко носят характер военной пропаганды. Например, в уроке от 7 октября этого года для 10–11 классов учеников просили привести примеры, которые доказывают, что "русский солдат никогда не вступал в чужие столицы как завоеватель". Одним из примеров, как следует из сценария урока, должен стать ввод войск в Украину.
Несмотря на то что "Разговоры о важном" позиционируются как внеурочные занятия, они обязательны к посещению, подчеркивают в Минпросвещения.
–То "патриотическое" воспитание, которое внедряется в школах, ни к чему хорошему не приведет. Кроме отвращения (с имеющимися исключениями), ничего это не сформирует. Их воспитание сводится к четкому и обоснованному изложению, почему мы должны жить хуже других. А патриотизм (без кавычек) – это когда несправедливость, которая происходит на твоей родине, воспринимается острее.
– Диссиденты советского времени, прошедшие через лагеря, часто говорили, что только там по-настоящему узнали страну. Можете ли вы то же самое сказать о себе?
– Я согласен с диссидентами, но свою страну я по-настоящему еще не узнал. Тут представлен довольно широкий срез общества. Я ведь на строгих условиях содержания сижу, и у меня ограниченные представления о жизни лагеря. Сейчас в отряде всего 7 человек, а плотно я общался с 1520 людьми. Жилая зона для меня – это что-то неизведанное, непонятное.
Больше всего, думаю, узнаешь о себе самом, кто ты есть такой для себя, на что способен для того или другого. Университет жизни. Армия – школа жизни, а тюрьма – университет.