Ольгу Смирнову, петербургскую активистку "Мирного Сопротивления", приговорили к шести годам колонии по статье о "фейках" об армии за семь постов во "ВКонтакте". Находясь в СИЗО, Смирнова рассказала Север.Реалии, что опирается на прошлое и не надеется на лучшее.
Ольга Смирнова начала свою активистскую деятельность в 2014 году после начала войны в Украине. Тогда она состояла в движении "Солидарность" и была сопредседателем политсовета.
После оккупации Крыма Россией она выходила на антивоенные митинги и пикеты и организовывала протестные акции, стала одной из создательниц акции "Стратегия 18" в поддержку крымских татар. Название акции связано с датой 18 мая 1944 год, когда в Крыму началась депортация татарских семей, в ходе которой многие погибли, не добравшись до мест ссылок.
Также она проводила пикеты в поддержку фигурантов дел "Сети" и "Нового величия", против изменения конституции, в поддержку народа Беларуси во время протестов после выборов президента в августе 2020 года.
В марте 2018 года в Москве были задержаны 10 человек по делу о создании экстремистского сообщества с целью свержения власти за обсуждение политики в чате в телеграме. Так появилось дело "Нового Величия". Важную роль в деле сыграл Руслан Данилов, который написал устав организации "Новое величие" и создал разные отделы, а на суде выступал главным свидетелем по делу. Защита считает, что он был внедрённым агентом. Из материалов дела стало ясно, что помимо Данилова в экстремистской организации состояли ещё три сотрудника правоохранительных органов.
Ольга Смирнова более 20 лет проработала архитектором. В 2016 году она ушла из профессии: не хотела срывать работу и подставлять коллег своими постоянными задержаниями и арестами.
В октябре 2021 года у Смирновой прошёл обыск по уголовному делу об оправдании деятельности запрещенной в России террористической организации "Хизб ут-Тахрир". Из ее квартиры изъяли технику и документы. Уголовное дело возбудили из-за ее высказываний в соцсетях. В его основу легла лингвистическая экспертиза, где говорилось, что Смирнова называла деятельность "Хизб ут-Тахрир аль-Ислами" мирной и ненасильственной, а также помогала людям, получившим жестокие приговоры.
В начале апреля 2022 года Смирновой вернули технику и вручили постановление прокуратуры о прекращении уголовного дела: оно было датировано 22 октября 2022 года. Прокуратура не нашла в ее высказываниях оправдания терроризма.
– Высказывания представляют собой скорее несогласие с вынесенным судебным решением, нежели в действительности оправдывают деятельность "Хизб ут-Тахрир аль-Ислами", – говорилось в постановлении.
5 мая 2022 года к Смирновой снова пришли с обыском по делу о "фейках" об армии. Также обыски прошли у других активистов "Мирного сопротивления" — Асану Мумджи, Владимиру Шипицына, Татьяны Сичкарёвой и Ильи Ткаченко. Они стали свидетелями по делу, а Смирнова – обвиняемой. С 7 мая 2022 года она находится в СИЗО.
По версии следствия, в марте 2022 года Смирнова опубликовала 7 постов с "заведомо ложной информацией по мотивам политической ненависти" о войне в Украине в группе "Демократический Петербург – Мирное сопротивление" во "ВКонтакте". В постах говорилось, что российская армия превращает украинские города в руины, что есть жертвы среди мирного населения Украины, сообщалось об обстрелах Запорожской АЭС, а также фото одиночных пикетов активистов, в том числе самой Ольги. Авторство постов Смирнова не отрицает, но вину не признает. По ее словам, опубликованная информация достоверная и она брала ее из открытых источников.
В последнем слове на суде Смирнова говорила не только о своей невиновности, но и про историю России и СССР. Бабушка Смирновой жила в Украине и во время начала Великой Отечественной войны осталась в Луцке, ее дом был разрушен в первые же часы войны.
– Да, я враг. Наследственный. Я не простила этой злой силе трёх бабушкиных братьев, отправленных на десять лет в лагеря за частушку про пятилетку. Из них вернулся только один в 1956-м, – говорила Ольга. – Диктатуры смертны. Особенно пошедшие вразнос. Родина не там, где её может в любой день назначить Госдума. Сегодняшнее приравнивание агрессоров к защитникам, которое осуществляется пропагандой, является надругательством над исторической памятью тех, кто действительно защищал страну от гитлеровских захватчиков.
Находясь в СИЗО, Ольга Смирнова ответила на вопросы корреспондента Север.Реалии.
Ольга Смирнова
– Вас удивил приговор суда или вы были готовы к любому сроку?
– Приговор был ожидаем для меня с момента ареста, поскольку закономерности прохождения в российских судах политических процессов я знала. Я отслеживала их по публикациям в течение нескольких лет до своего ареста. Отчасти это внимание к деталям было обусловлено моими обязанностями в питерской "Солидарности" в проектам, так как я не только занималась организацией акций в поддержку политзаключённых в Петербурге, но и отвечала за информационную политику: создание и рассылку пресс-релизов, ответы на вопросы корреспондентов во время проведения мероприятия, которое чаще всего имело форму серии одиночных пикетов на Невском. То есть я обязана была знать о делах тех людей, чьи портреты были на наших плакатах, чьего освобождения мы требовали, максимально возможное с учётом скудности источников информации. Конечно, после такого опыта у меня никаких иллюзий не осталось куда раньше 2022 года. После первых приговоров по статье 207.3 УК РФ я даже полагала, что срок будет больше, 8–9 лет. Я была к этому готова.
– Как сейчас вы себя чувствуете?
– Самочувствие я бы назвала удовлетворительным: не лучшая спортивная форма, но и не разваливаюсь на запчасти. Особых проблем со здоровьем нет, но все сезонные простуды собираю в полном объёме.
– Как вы проводите ваш день в СИЗО?
– День в СИЗО по большей части занят писаниной: готовка позиции по делу, переписка с большим количеством корреспондентов со всего мира. У меня хронический цейтнот. Но это привычное состояние. Приходится уделять время быту: стирать, чинить одежду. Изредка даю себе отдохнуть, играя в шашки или нарды. Читаю мало, урывками, в основном перед сном. Чтобы физические не одряхлеть, иногда танцую. "Дискотека" тут постоянно при включённом на всю катушку Муз-ТВ, поскольку женщины есть женщины. Когда пишу или читаю, защищаюсь от "дискотеки" или турецких мелодрам берушами.
– Как вы встретили новый год?
– На новый год были традиционные салаты, "дискотека" за полночь, поскольку сделали праздничное послабление в режиме, тосты под лимонад в пластиковых кружках. Но а минимум за 5 минут до 12 ночи я вставила в уши беруши, чтобы ничего не испортить.
– Апелляция по вашему делу долго не начиналась, почему?
– Суд по апелляции начался куда быстрее, чем я рассчитывала и чем мне бы хотелось. Обычно, если защита использует возможность подачи дополнение к апелляционной жалобе, каждое из которых отодвигает срок её рассмотрения в Горсуде, это занимает до года. В случаях, когда нет объективных оснований рассчитывать на победу в апелляции, это позволяет увеличить время пребывания в СИЗО до вступления приговора в силу. Плюсом для меня является не только пересчёт срока день за полтора, но и выигрыш личного времени, так как в колонии его будет куда меньше. Но дополнительная жалоба защиты поступила в Горсуд в октябре и ноябре, а в середине декабря уже начались слушания по апелляции. Похоже на то, что из-за политического характера дела в горсуде включён "турборежим". Так что я очень рада двум отложениям заседаний по апелляции. Без них я бы просто не успела подготовиться, так как тут на входе в СИЗО в конце года была "пробка из адвокатов", которая "рассосалась" лишь к середине января. И раньше 12 января я не могла встретиться и обсудить стратегию защиты с моим адвокатом Марией Зыряновой. Причина "пробки" никак со спецификой моего дела не связана. Она в перегрузке СИЗО, недостатке помещений до следственных действий в старом корпусе "Арсеналки", а в конечном итоге – в колпинском "недострое" второй очереди "Новых крестов", куда планировали перевести женский изолятор.
Ольга Смирнова
– Вы надеетесь, что апелляция уменьшит ваш срок или отправит дело на пересмотр?
– Некоторая надежда на отправку дела на пересмотр у меня сохраняется, так как слишком уж много в нём процессуальных нарушений. Но это тот максимум, которого можно ждать от Горсуда. А уменьшения срока мы в тексте жалобы и не просим по принципиальным соображениям, только полного оправдания. Если дело вернётся из Горсуда в первую инстанцию, я смогу ещё несколько месяцев как минимум "отдыхать" в СИЗО, пока тот же срок переоформят аккуратнее. Но наиболее вероятный исход, на мой взгляд, в том, что приговор останется в силе. Конечно, мы продолжим обжалование в последующих инстанциях просто из принципа. Мне интересно до сих пор, подтвердит ли ВС РФ на примере моего дела, что законы теперь имеют "обратную силу", хотя после истории с "феминитивами и ЛГБТ" ответ кажется очевидным.
– Что вам даёт надежду на лучшее?
– У меня нет надежды на лучшее. Это, на мой взгляд, просто обуза, которая лишает сил и воли к действию в настоящем. Опора в прошлом у меня, безусловно, есть, так как я видела эту страну совсем другой по духу в первые постсоветские годы. Я понимаю, что она может быть свободной, такой, какой в советском моём детстве мне и не снилось. Но может и превратиться в антиутопию похлеще знакомого мне СССР "брежневско-андроповского" времени. То, какая из возможностей реализуется, в некоторой мере зависит от меня. Зависит здесь и сейчас. Этого достаточно. Ждать некогда и лень.
Смотри также Сидят за правду. Кто, где и зачем пишет новогодние письма политзаключенным