Украинские беженцы, оказавшиеся в России, нуждаются не только в еде, одежде и крыше над головой, но и в медицинской помощи: люди болеют, среди прибывающих из Мариуполя есть раненые, часто у сбежавших от войны нет никаких документов. Несмотря на то, что закон позволяет беженцам с Украины получать медицинскую помощь бесплатно, на практике чиновники делают все, чтобы ее не оказывали или оказывали за деньги. В итоге во многих случаях, как выяснил корреспондент Север.Реалии, проблемы со здоровьем беженцам помогают решать волонтеры и неравнодушные врачи.
– На днях к нам привели женщину из Мариуполя, ей осколки попали прямо в живот, а она была беременна на 37-й неделе, ребенок погиб. Ей кесарево делали прямо в подвале, не было света, врач одной рукой держал фонарик на телефоне, а другой рукой раны зашивал. У нее взрывное ранение – во всем теле множество мелких осколков, как хлебные крошки, раны и на руке, и на бедре, и на голени, – рассказывает врач клиники CORIS Людмила Серых. – Она такая грязная была – сначала мы ее в душе отмыли, а потом голень обработали и все остальное. Тяжелый случай. Она молодец, держится – но заикается, и ее муж тоже. Его мы отправили в больницу с ампутацией ноги, и у него еще нашли менингит, он теперь в реанимации. Думаю, это последствие снижения иммунитета на фоне стресса. Они все угнетены и потеряны, все заикаются, у них постоянный шум в ушах, им всем нужна психологическая помощь.
Лилия приехала в Петербург из Мариуполя, после переохлаждения в подвале у нее начался артрит, который до сих пор не прошел, с лекарствами и консультациями врачей ей помогли волонтеры.
– Я в частном доме жила, у нас свой погребок 1,5 на 1,5, там и сидели втроем, – вспоминает Лилия. – Первую половину ночи я на полке лежала вместо банок с заготовками на зиму, а дочь на двух табуретках и гладильной доске сверху. Потом менялись. А днем складывали кучу одеял, куртки, пуховики. Дочь сказала: выживем – никогда больше кровать заправлять не буду! А я Богу пообещала в церковь по воскресеньям ходить – и теперь хожу, Бога не гневлю.
По ее словам, им очень помогли волонтеры Петербурга и области.
– Если б не они, мы б так до сих пор и ходили в зимних вещах, в которых из подвалов повылазили. Хорошо, если было время собраться, у многих и документы сгорели, и вещи, и деньги. Да мы просто везунчики, что живы, в отличие от 50 тысяч погибших. Надо жить дальше, но никто не знает как. В телеграме есть чат о погибших Мариуполя, где пишут те, кто знает кого-то погибшего и где захоронен. Там ужас, сколько людей, и я думаю, это, наверное, половина. Ведь сколько неопознанных, оставшихся под завалами, или тех, кто не может выйти в интернет, связи в Марике (в Мариуполе. – СР) нет.
Генеральный директор и главный врач клиники CORIS Лев Авербах говорит, что многие из украинских пациентов находятся в тяжелом психологическом состоянии.
Лев Авербах
– Сегодня у нас была женщина из Украины, которая не может спать после бомбежек, ее мучают кошмары, мы ее отправили к психологу. Много раненых каждый день, с ампутациями, с осколочными, минно-взрывными, пулевыми ранениями, – говорит Авербах. – Приходил мужчина с осколками в левом бедре. 2 июня привезли больного с ампутацией обеих ног, потом его надо будет везти на границу, он уезжает в другую страну. Был сегодня больной с ранением плеча и неудачно наложенным аппаратом Илизарова. Везут в основном из Мариуполя. Они все из-под бомб, из подвалов, с обострившимися хроническими заболеваниями. Я занимаюсь организацией – чтобы их приняли, чтобы денег не платили никаких, чтобы врачи знали, что такие пациенты есть, и относились к ним по-человечески. Тем более что у них нет ни медицинских полисов, ни денег, а иногда и документов нет.
Помогать беженцам в клинике CORIS стали две недели назад, именно тогда правозащитник, епископ Апостольской православной церкви Григорий Михнов-Вайтенко записал: "Для беженцев организуем консультации врачей и дежурную травматологию! Это будет абсолютно бесплатно, т.е. – даром!"
Григорий Михнов-Вайтенко
– Негражданин России может получить помощь только по скорой, а если у него обострение хронических болезней или ранение – только за деньги, причем немалые, – объясняет Михнов-Вайтенко. – Да еще человек в чужой стране и в чужом городе должен быстро сориентироваться, где ему могут эту помощь оказать. Если люди хотят здесь остаться, сначала надо оформить временное убежище в течение трех месяцев, до этого медицинский полис он не получит, а без полиса бесплатного лечения нет. Кто-то едет через Петербург транзитом в другие страны – у них тем более не возникает никаких прав на медпомощь. И денег ни у кого нет. Поэтому мы сейчас налаживаем отношения с хозрасчетными клиниками, чтобы можно было сдать анализы, получить консультацию и всю помощь, которую можно оказать амбулаторно, если им что-то выписывают, мы стараемся помочь с лекарствами.
Вокруг Центра помощи беженцам и вынужденным переселенцам Православной общины Апостольской традиции во имя Св. Троицы, который оказывает помощь украинцам, собрались десятки волонтеров, врачей, жертвователей. Святотроицкая община подписала договоры с медицинскими центрами "Корис" и "Окодент" на оказание медицинских услуг для беженцев из Украины.
– Одно дело, когда ты слушаешь новости, говоришь – ужас-ужас, нет войне, а когда у тебя на столе оказывается человек с ампутацией, тут ты видишь, что это действительно ужас. Есть больные дети – двухлетний ребенок с осколочным ранением. Я видел лица врачей и знаю, что это самая мощная антивоенная пропаганда, какая только возможна, – считает Михнов-Войтенко. – Реакция докторов радует – кто-то готов консультировать дистанционно, кто-то – подключать возможности своей клиники. Руководители частных клиник даже сами нам звонят и предлагают – а мы еще вот это можем сделать бесплатно. Стоматологические клиники тоже нам помогают. И помощь оказывается на основе гуманизма, а не политических предпочтений.
Помощь нужна и тем, кто едет через Петербург транзитом в какую-нибудь европейскую страну, потому что там приема врача тоже, возможно, придется ждать не один месяц. Именно такой случай был у Елены – ее 4-летней внучке 25 февраля должны были вырезать аденоиды, но операция по понятным причинам не состоялась.
– У нее был аденоидит 3-й степени и в ушах жидкость. Но началась война, и мы больше месяца сидели в подвале без связи, без газа, без воды, без света, без еды, без лекарств и безо всякой помощи, – рассказывает Елена. – У меня трое детей – младшие дочки 9 и 16 лет, а старшей 22, у нее самой дочка. Я сидела и молилась: только чтобы дети не болели – ведь все мосты и все больницы разбиты, помощи ждать неоткуда. Подвал был 2х2, с нами были моя мама, свекровь, муж. У нас был только один выход из Мариуполя, поэтому мы попали в Россию, а потом поехали в Финляндию долгим путем, через Эстонию и Петербург. Тут внучку положили в больницу с двусторонним гайморитом, полученном в подвале. Но операцию ей не сделали – после гайморита было еще несколько ОРЗ: среди беженцев инфекция ходила по кругу. Теперь мы уже в Финляндии, но здесь просто так к врачу не попадешь, и мы пока не знаем, что делать.
Часто оказывается, что больные сначала нуждаются в уходе и восстановлении сил, а уже потом в лечении. Врач Ольга Ткаченко приехала так на вызов к маме с двумя детьми и отказалась им назначать лекарства, потому что сначала их нужно откормить после месячного сидения в подвале. И купила им телятины.
– Видно, что в массе своей мариупольцы были очень благополучными людьми, обеспеченными, у них было хорошее базовое лечение. А приехали они в истощенном состоянии, пережитый стресс очень негативно на них сказался. Человек мог не болеть никогда, а посидел в подвале под бомбами, побегал из бомбоубежища в бомбоубежище – и все посыпалось. У одного из членов этой семьи были сильные воспалительные процессы в горле, другой специалист назначил тяжелый антибиотик, но если не будет интенсивного питания и не восстановить белок, он может только навредить, – считает Ткаченко.
Очередь за лекарствами в пункте временного размещения для эвакуированных жителей
Наталия Сивохина помогает беженцам попасть к нужным врачам.
– Есть заболевания, которые требуют постоянного приема лекарств, например, астма или диабет. К нам обратился мужчина средних лет с диабетом второго типа, он ехал через Петербург транзитом, без семьи, с которой у него давно не было связи, и без денег, а таблетки были ему нужны прямо сейчас. И мы ему обеспечили их на два месяца вперед. Ехала мама с девятилетним мальчиком, у него заболел зуб прямо в поезде – залечили зуб и поехали дальше, теперь они уже в другой стране. Есть у нас случай, когда у ребенка увеличенная реакция манту. Это не обязательно туберкулез, но проверить надо, мама идет в поликлинику, а там говорят: анализы только платно. У мамы нет денег, нет вообще ничего. Официально врачи правы – мама не оформила документы, но деньги пришлось собирать силами волонтеров, – говорит Сивохина. – Главная проблема в том, что в нашей системе ОМС людям без медицинского полиса оказывается только неотложная помощь. А люди едут с разными ранениями. И если будет гангрена, ногу отпилят, а если нет – ищите деньги, лечитесь платно. То есть если человек умирает, его спасут, независимо от гражданства. Но ни диабет, ни астма не спрашивают, оформил ли человек документы, и в ситуации обострения хронических заболеваний, осколочного ранения, которому уже неделя, человек остается брошенным. Россия отобрала у него крышу над головой, согнала с места, но не подумала об этих проблемах. И тут волонтеры заменяют собой государство.
– Сейчас вот мы ломаем голову – что делать с женщиной, у которой перелом позвоночника, – говорит волонтер Ольга. – Был случай, когда мы помогли обследовать человека с ранением, но на операцию устроить так и не смогли. Или вот Марина, которая 20 лет страдает мигренями: в мирной жизни она с ними справлялась, а посидела месяц в подвале, и болезнь обострилась. Я нашла ей невролога, который принял ее бесплатно, дал ей подробные рекомендации, прописал антидепрессанты, рекомендовал психотерапию. Помощь она получила только через волонтеров, никакие официальные структуры ей не помогли. Это обычная семья – мама, папа, дочь-подросток, бабушка и собака. Они приехали сюда к родственникам, но им так и не удалось ни документы оформить, ни разрешение на работу получить, и в итоге они уехали в одну из европейских стран.
По словам Ольги, часто проблема ее подопечных упирается в получение статуса временного убежища – для этого надо обить много порогов, постоять во многих очередях, выдержать унизительные процедуры в виде допросов – кто ты такой, за некоторые справки заплатить деньги и после этого ждать три месяца, чтобы получить медицинский полис.
Елена Грачева, 15 лет проработавшая директором благотворительного фонда AdVita, помогающего онкологическим больным, считает, что так не должно быть.
Елена Грачева
– Ко мне уже было несколько обращений от онкологических больных – опухоль молочной железы, лейкоз, саркома и рак предстательной железы. К нам обратилась женщина, ей 71, никаких выписок нет, не помнит, как лечили, но замечательные петербургские врачи так подробно ее расспросили – как выглядела химиотерапия, по каким дням делали – и смогли продолжить протокол, по которому ее вели, – говорит Грачева. – У нас есть основание, по которому мы можем организовать украинским беженцам помощь за счет федерального бюджета. Есть постановление от 6 марта 2022 года №298 "Об оказании медицинской помощи на территории Российской Федерации гражданам Украины… вынужденно покинувшим территорию Украины… и прибывшим на территорию РФ в экстренном массовом порядке…" Люди просто не знают, что они имеют право на медицинскую помощь прямо по украинскому паспорту. Но чиновники даже не знают, что на основании справки о сданных в миграционную службу документах беженец можете идти и получить полис ОМС. Есть и еще один документ, говорящий о том, что такой справки достаточно, – это письмо Минздрава №11-8/3077. То есть мы столкнулись не с тем, что не хватает механизмов, а с тем, что не хватает просвещения: ни в медицинских организациях, ни в миграционной службе, ни в страховых компаниях этого просто не знают.
Ольга Цейтлина
– Им должны давать временное убежище в упрощенном порядке за три дня и тут же выдавать медицинский полис, – считает адвокат Ольга Цейтлина. – А в Питере чиновники тянут, в упрощенную процедуру людям не включиться, им устраивают трехмесячные рассмотрения. Это может приводить к затягиванию необходимого лечения и к угрозе жизни.
Именно такая ситуация сложилась у одного из пациентов Людмилы Серых.
– Пришел мужчина лет 50 из Мариуполя, рассказал, что вышел из дома, и снайпер тут же прострелил ему руку, – рассказывает врач. – А у него была белая повязка на руке – он прямо в эту повязку и попал, перебил кость, у него большой дефект костной ткани, на пол-ладони. На руке стоит аппарат Илизарова, у него жгучие боли, поскольку поврежден лучевой нерв. С марта уже столько времени прошло, надо срочно делать операцию, а его пригласили в Донецк на 20 июня. Он терпит эту жгучую боль, заикается, почти не может говорить. Мы дали направление, идеально было бы прооперировать его в институте Вредена, там же надо и пластику нерва делать, и пластику кости, но он все еще оформляет полис.
У этого человека в Петербурге есть сын Евгений, который съездил за ним в Мариуполь и привез к себе.
– В Мариуполе у отца был свой дом, по нему было два прилета, и все, дом больше непригоден. У моей бабушки сгорела квартира, у моего родного дяди тоже сгорела квартира после прилета снарядов – и это только в моей семье, – говорит он. – Рука у отца болит, ночью обезболивающие не помогают. Чтобы его взяли в институт Вредена, нужен полис ОМС, чтобы сделать полис ОМС, нужно оформить временное убежище, а это очень долго, и каким чудным образом ускорить этот процесс, я не знаю. Полис будет месяца через 2–3, а операцию нужно было делать вчера. А если платно делать, то нужно до 200 тысяч рублей.
Беженцам, у которых так называемая "специальная военная операция" отняла все, включая здоровье, полис ОМС должен выдаваться прямо на границе, считает Евгений, а медицинская помощь должна оказываться незамедлительно и бесплатно.