"Все без исключения войны, которые вели русские, были оборонительными. Россия – всегда жертва “континентальной блокады” со стороны Европы. Россия не делает ничего дурного. Зло – лишь то, что делают России. Факты не имеют значения" – это не цитата из методички "Раша тудей" или Первого канала. Идея политической непогрешимости России была сформулирована задолго до начала российского вторжения в Украину и принадлежат философу Ивану Ильину, высланному из СССР на первом "философском пароходе" 29 сентября 1922 года. Всю оставшуюся жизнь (а в эмиграции он прожил 32 года) Ильин ненавидел большевизм и считал спасительными для российского народа и государства нацистские идеи гитлеровского образца. 100 лет спустя оказалось, что правящая элита России практически целиком состоит из преданных учеников Ивана Александровича.
Билеты на первый рейс в изгнание доставались лучшим из лучших. Или, скажем, самым характерным. Иван Ильин, которому Ленин собственноручно "выписал посадочный талон" на пароход вместо расстрела ("Нельзя! Он автор лучшей книги о Гегеле"), был именно образцом "правой" философской мысли, монархистом, категорически не принявшим большевистский переворот.
Правда, в отличие от Бердяева, Европа встретила Ильина равнодушно – а после смерти в 1954 году постаралась забыть, оставив его имя в ряду множества второстепенных русских мыслителей правого толка. И это несмотря на то, что Ильин был наполовину немцем (по матери, Каролине Луизе Швейкерт фон Штадион). Он прекрасно писал и говорил по-немецки, но для мировой философии так бы и остался одним из многочисленных исследователей философии Гегеля, если бы не внезапный поворот в его посмертной судьбе, случившийся в XXI столетии. Теперь на Западе Ильину посвящают книги. В 2018 году американский историк Тимоти Снайдер опубликовал книгу "Дорогу к несвободе", где исследовал влияние философа на мировоззрение Путина:
В постсоветской России труды Ильина рекомендованы для чтения правительственным чиновникам, изданы и переизданы немалыми тиражами. Цитаты из сочинений философа звучат с высоких трибун, ставятся эпиграфами к публицистическим статьям и широко используются в заданиях для ЕГЭ.
Обобщая эти факты, Снайдер находит в текстах Ильина первоисточник агрессивного мировоззрения Путина.
С этим смелым выводом согласны не все. Бывший профессор Томского университета Николай Карпицкий, живущий сейчас в Славянске, на который постоянно падают российские ракеты, считает недоказанной "вину" Ильина в ежедневных убийствах украинцев.
– Публицистика – это еще не философия. Чисто философская книга у Ильина всего одна, посвященная Гегелю, очень неплохая работа, которой он обеспечил себе место в истории. Что касается его социальной публицистики – что тут скажешь, таковы были его представления, отражающие время. Тогда национализм еще не дискредитировал себя и воспринимался как решение всех проблем, поэтому фашистские идеи были популярны среди, казалось бы, нормальных людей. Только "благодаря" Гитлеру, который на практике продемонстрировал, что такое фашизм, эти идеи стали неприемлемыми. В своем увлечении фашизмом Ильин не был оригинален. Сейчас эти идеи безнадежно устарели, но увлечение Ильиным стало модным среди русских националистов.
В кругах интеллигенции Ильин воспринимается безотносительно к его архаичным националистическим представлениям и даже культивируется. Взгляды Путина сформированы в логике картины мира спецслужб и ни из какой философской системы не вытекают, но требования моды заключаются в том, чтобы найти этим взглядам солидное обоснование, поэтому выбрали Ильина в качестве авторитета. Когда-то советскую космонавтику решили "привязать" к какому-нибудь русскому философу – и нашли Николая Федорова! На мой взгляд, Ильин имеет такое же отношение к действиям нынешнего режима, как Николай Федоров к космическим полетам. Настоящим родоначальником русского фашизма я бы назвал Данилевского, конкретно его книгу "Россия и Европа". Это русский аналог "Майн кампф", – считает Николай Карпицкий.
Мы никогда не узнаем наверняка, в какой степени именно чтение книг Ильина "вдохновило" Путина на вторжение в Украину, но в любом случае цитаты из статей философа звучат гораздо актуальнее спустя полвека после его смерти:
Русский немец
Для того чтобы стать убежденным монархистом и философом патриотического толка, у Ильина были все необходимые условия: он родился в Москве, в семье губернского секретаря и присяжного поверенного Александра Ильина, крестника императора Александра II. К тому же его мать, русская немка Каролина Луиза, "снабдила" его половинкой иноземного происхождения, часто способствующего острому ощущению патриотизма. И все-таки к своему мировоззрению он пришел самостоятельно.
В студенческие годы Ильин был, по воспоминаниям современников, "русским немцем": больше всего его интересовала немецкая классическая философия – труды Канта, Шеллинга, Гегеля, которые он свободно читал в оригинале. Позднее именно философия Гегеля стала объектом его магистерской диссертации, замеченной Лениным и спасшей ему жизнь. Но пока до этого еще было далеко.
Как и большинство студентов, в 1905 году Ильин страстно сочувствовал революционным идеям, и так же, как большинство, в 1906-м полностью разочаровался "в этой ерунде", вернувшись к академической работе. Говорят, его отличала фантастическая работоспособность, которую ставили другим студентам в пример. Она была почти чудовищной: "Иногда, предвкушая, ляскаю зубами от писательского аппетита", – проговаривался он в одном из юношеских писем.
Закончив учебу, Ильин, как лучший студент, остался при Университете "готовиться к профессорскому званию" и стал преподавать на Высших женских курсах, где познакомился со своей будущей женой Наталией Вокач. Вскоре они обвенчались. Собственно, этим "личная жизнь" Ильина исчерпывается – в его биографии больше не было ни романов, ни глубоких привязанностей, и даже детей он после себя не оставил. Все его дальнейшее существование было посвящено политике и философии.
Ненависть
Переворот в мировоззрении Ильина, видимо, произошел в 1914 году, с началом Мировой войны. Надо думать, острое ощущение внутреннего раскола, которое неминуемо должно было в нем возникнуть из-за столкновения "двух родин" (в Германии Ильин перед войной провел несколько лет в научной командировке, слушая и читая лекции в университетах Гейдельберга, Фрейбурга, Берлина и Геттингена), требовало выбора и ясности. Ильин решительно выбрал Россию, еще не подозревая, что немалую часть оставшейся жизни ему суждено провести именно в Германии. Он ненавидел и "бюргеровское" устройство жизни немцев, и "бюргеровскую" половину в себе. Все это с двойной силой толкало к идеализации России, к идее "избранности" русского народа, которая была высказана уже в 1914 году в патриотической статье с характерным названием "Духовный смысл войны". С этого момента и до самой смерти Ильин оставался бессменным борцом и идеологом "правого дела", убежденным противником любых форм либерального мироустройства. И это вполне подходило его характеру.
"Способность ненавидеть, презирать, оскорблять идейных противников была у Ильина исключительной. И с этой, только с этой стороны знали его москвичи тех лет", – вспоминала поэтесса и переводчик Евгения Герцык.
Чудовища против чудовищ
Правая философская мысль в России – это лабиринт, населенный чудовищами, которые всюду видят врагов и к тому же постоянно сталкиваются друг с другом. Но у этого лабиринта нет крыши, над ним – голубое небо и образ "небесной России", к которому монстры время от времени поднимают тоскующие окровавленные морды. Подобная картина описана в страшноватой "Розе мира" Даниила Андреева, и это не вполне метафора. Когда абстрактные и мистические идеи переносятся на почву государственного строительства, проливается кровь. Ильин сам дважды был тому свидетелем – в СССР и в фашистской Германии. Но столкновение идей всегда интересовало его больше, чем частная человеческая жизнь.
Справедливости ради следует признать, что это презрение к частной человеческой участи Ильин распространял и на себя самого. Когда произошел большевистский переворот, он без колебаний объявил о непримиримой вражде к новому режиму. Уже через три недели после революции в газете "Русские ведомости" вышла его статья "Ушедшим победителям", в которой он пророчил большевикам скорую гибель. С 1918 по 1922 год Ильина арестовывали шесть раз и выпускали на свободу лишь благодаря заступничеству личных знакомых Ленина. Наконец вождю надоело играть в эти игры, и он распорядился отправить Ильина вместе с другими опальными философами на пароходе "Обербургомистр Хакен" в Германию, подальше от объекта его ненависти.
Злое добро
Но расстояния не властны над подлинными чувствами. Ненависть к большевикам стала теперь для Ильина основной движущей силой, ощутимо влиявшей на его философию. Сделавшись профессором Русского научного института в Берлине, он вскоре выпустил ряд философско-публицистических работ, в которых идея избранности русского народа неожиданным образом трактовалась в контексте христианства. Согласно Ильину, заповедь о любви к своему ближнему не может и не должна распространяться на врагов христианства, к которым он в первую очередь причислял большевиков. Русский народ, обманутый большевистской идеей, должен вернуться к своей изначальной, "чистой" природе, и ради этого можно и нужно пролить кровь. Книга "О сопротивлении злу силою" (явно полемизирующая даже в своем заглавии с пацифизмом Толстого), изданная им в 1925 году, рассматривала этот вопрос с философской точки зрения, и в ней Ильин приходил к убедительному для себя выводу, что "вражда ко злу не есть зло". Бердяев, прочитав этот труд, пришел в ужас – и немедленно написал критическую статью "Кошмар злого добра", но автора это мало заботило, ведь он давно вышел на тропу непримиримой войны. И, разумеется, не он один.
Многие тысячи белогвардейцев, оказавшихся на чужбине, разделяли его ненависть к большевикам. Вскоре Ильин стал одним из главных идеологов Белого движения, а в 1927 году начал издавать журнал "Русский Колокол", в третьем номере которого (за 1928 год) была опубликована его статья "О русском фашизме". Слово было сказано.
Фашизм
Ильин был крайне раздосадован, что идеи фашизма родились не в России и не в среде белогвардейцев-иммигрантов, где, как он считал, им самое место, а в Италии, у Муссолини. Впрочем, и немецкий вариант фашизма он поначалу воспринял с энтузиазмом, тем более это была явственно выраженная антибольшевистская сила. Сразу после прихода Гитлера к власти он разразился статьей "Национал-социализм. Новый дух", в которой выступил в поддержку нового режима: "То, что происходит в Германии, есть огромный политический и социальный переворот… Сброшен либерально-демократический гипноз непротивленчества. Пока Муссолини ведёт Италию, а Гитлер ведёт Германию – европейской культуре даётся отсрочка…" Позиция Ильина была оценена новой властью – и спустя несколько месяцев его назначили директором Русского научного института, из которого немедленно стали увольнять "неблагонадежных" русских.
"Удаляется всё, причастное к марксизму, социал-демократии и коммунизму; удаляются все интернационалисты и большевизаны; удаляется множество евреев. Удаляются те, кому явно неприемлем "новый дух", – торжествовал Ильин. Однако даже немцам такая благонадежность казалась преувеличенной – и уже весной 1934 года самого Ильина тоже "удалили", сняв с должности директора. Его даже допросили в гестапо, после чего с некоторым недоумением выпустили на свободу. "Судорожная длань национал-социализма обрушилась и на без лести преданных. Так, на полицейском автомобиле повлекли на допрос профессора И. А. Ильина, сочинителя пышного адреса Гитлеру", – писал живший тогда в Берлине русский публицист Иосиф Гессен.
Так или иначе, до 1937 года он продолжал читать лекции в столице Рейха (в основном рассказывая об опасности большевизма). Его деятельность получила высокую оценку со стороны главы гестапо Рудольфа Дильса, но в Берлине Ильин, как и многие немецкие интеллектуалы, все-таки решил надолго не задерживаться: перед началом войны философ предпочел переехал в безопасную Швейцарию, где не было ни красного, ни коричневого цвета.
Все неоднозначно
Уже в 1948 году, за шесть лет до смерти, когда люди обычно начинают невольно думать о душе, из-под пера Ильина выходили удивительные строки: "Итальянский фашизм выговорил по-своему, по-римски то, чем искони стояла и строилась Русь: идею Мономаха и Сергия Радонежского, идею русского миссионерства и русской колонизации, идею Минина и Пожарского, идею закрепощения сословий, идею Петра Великого и Суворова, идею русской армии и белого движения".
"Фашизм есть явление сложное, многостороннее и, исторически говоря, далеко еще не изжитое. В нем есть здоровое и больное, старое и новое, государственно-охранительное и разрушительное. Поэтому в оценке его нужны спокойствие и справедливость. Будем надеяться, что и русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их…" – писал он, когда слегка "ошибшиеся" Германия и Италия лежали в развалинах.
Впрочем, в развалинах лежали и Россия, и почти вся остальная Европа, так что никому не было дела до частного мнения какого-то русского иммигранта, пусть бы и неплохого специалиста в области немецкой философии.
Но спустя полвека все изменилось.
Не лежится на месте
Ильина выкопали из могилы (в буквальном смысле этого слова) в 2005 году, когда его прах был перевезен с швейцарского кладбища в некрополь Донского монастыря. Посмертные и прижизненные "возвращения" тогда следовали одно за другим, и особенно знаковым виделся приезд Солженицына, выпустившего знаменитую брошюру "Как нам обустроить Россию", написанную отчасти в полемике с идеями Ильина. То есть идеи эти, выпущенные из темных склепов истории и запасников библиотек, уже оживали и носились в воздухе. Ленин продолжал безмятежно лежать в мавзолее, но те, кого он отправил на "Философском пароходе" прочь из России (или хотел бы отправить, будь они живы), один за другим вовлекали освободившуюся от коммунистов страну в "недоигранную игру" идей начала минувшего столетия. Константин Леонтьев, Владимир Соловьев, Николай Бердяев… И, в конце концов, Иван Ильин. О нем особенно заботилась Патриархия, видевшая в философе "своего" христианина-государственника, толкователя православной традиции в пользу сакрального значения власти. Поэтому для него и еще одного "возвращенного" изгнанника, писателя Ивана Шмелева (который, кстати, мечтал о победе Гитлера над большевистской Россией), предоставили места в главном капище страны.
Владимир Путин на Донском кладбище, куда был перенесен прах Ивана Ильина. 2009 г.
Но всего этого даже близко не произошло бы без Путина, который то ли по подсказке своих идеологов-консультантов, то ли сам собой (ну, бывает, наверное, и такое!) увлекся отечественной философией. Это было тогда сенсацией: подумать только, у нас – президент, который читает и обсуждает философские книги! В "хорошие" годы Путин почти в каждую речь вворачивал по одной-две цитаты из отечественных мыслителей и историков, в том числе и из Ивана Ильина, которым явно интересовался. Многое ему в работах философа могло очень импонировать, например, такие пассажи:
"…кто не любит беззаветно своего национального вождя, и не верит ему, и не верит в него, – тот не посылает ему своего сердечно-волевого луча верности, силы и вдохновения, тот не "аккумулирует" к нему или в него, и потому жизненно и творчески теряет его; именно потому персону вождя и Государя враги всегда пытаются обессилить и подорвать подозрениями, насмешкой, очернением и клеветою".
На всякий случай президент, помимо самого праха Ильина, распорядился выкупить в США и привезти весь его архив, так сказать "бумажный прах" мыслей. Узнав об этом, журналисты и политологи твердо уверились, что именно работы Ильина лягут в основу новой русской идеологии, которую Путин многие годы вынашивает в себе, как курица золотое яйцо. И хотя идея "русского мира" – явно идея синтетическая, а слово "фашизм" остается в России под запретом, кто знает, ошиблись они или нет…
Чей веник?
Порой, конечно, доходило и вовсе до смешного. Влияние Ильина на Путина настолько преувеличивалось, что все, даже самые мелкие, решения президента объяснялись как результат философских штудий. Например, в июне 2006 года, вскоре после неожиданной отставки генпрокурора Владимира Устинова, журналисты "Газеты.ру" писали, что, возможно, эта "необъяснимое" решение президента – результат чтения Путиным архива Ильина (который за несколько недель до того был переправлен из США в Россию), итог знакомства с его "нехрестоматийными" работами. Ну кто же в России любит прокуроров, особенно генеральных? "Мы вас умоляем, господин президент, читайте, читайте дальше!" – радостно заклинал Путина автор статьи.
Но, вероятно, у президента слишком мало времени. Скорее всего, он внимательно прочитал лишь книгу "Наши задачи" и небольшую работу Ильина "Что сулит миру расчленение России" (которую даже, по его утверждениям, несколько раз перечитывал). И правда, зачем больше? Там все сказано просто и прямо: и про мировую "закулису", и про спасительный для России фашизм, который, как известно, Муссолини выводил из латинского слова fasces (единая связка прутьев, которые легко переломать поодиночке, но которые крепки в своем единстве). "Мы знаем, что западные народы не разумеют и не терпят русского своеобразия... Они собираются разделить всеединый российский "веник" на "прутики", переломать эти прутики поодиночке и разжечь ими меркнущий огонь своей цивилизации", – писал Ильин в 1948 году, в начале холодной войны.
С тех пор мир разительно изменился, но Путин определенно исполнен решимости не уступать веник никому. И хотя жить внутри этого веника довольно пыльно, другого предназначения России, кроме как подметать геополитические задворки истории и столетние закрома философской мысли, нынешняя власть не предполагает. Уж лучше бы она вовсе не читала книги, чем так.