Известные люди, лично знавшие Алексея Навального, вспоминают о нем и отвечают на вопрос: как он повлиял на судьбу России? И как теперь на нее повлияет его уход?
Андрей Лошак, журналист:
Андрей Лошак
– Он появился в российской политике, когда она представляла собой абсолютно маргинальное место. Туда просто не хотелось вообще лезть никому, потому что было непонятно зачем. Причем маргинально она выглядела с обеих сторон – что со стороны оппозиции, что со стороны Кремля. И тут появился Навальный, который вдруг начал как-то так формулировать, как я подумал, что и сам бы хотел сформулировать. И я начал присматриваться к нему. А он начал как-то очень классно и доступно это все излагать и находить способы доставки своих сообщений, какие-то новые каналы, через интернет.
И сам он такой четкий пацан из разряда: "Пацан сказал – пацан сделал". Это тоже было очень нетипично для российских политиков. Повторю, тогда политика была территорией тотального цинизма. И это специально, мне кажется, делалось, чтобы мы все в нее не верили. Не верили, что в ней вообще может быть что-то хорошее. Кремль всегда был максимально токсичным со всеми этими путинками и нашистами. Хотя сейчас вспоминаешь и думаешь: какие вегетарианские, так сказать, времена.
И вот на этом фоне появился честный парень, который говорил то, что думает, и делал то, что говорил. Этим он, конечно, сразу обратил на себя внимание. Потом они начали развивать ютьюб-канал, ему удалось привлечь в политику молодежь. Молодежь, вот кого не обманешь, они очень четко чувствуют такие вещи, как искренность. Искренность и актуальность. Если ты становишься крутым мемчиком в этой среде, значит, ты попал куда-то в дух времени, в самую мякотку. И это тоже огромная его заслуга, что он сумел этим ребятам внушить какую-то надежду и показать, что политическая борьба есть и в ней можно участвовать. И как бы это ни было сложно, можно достигать каких-то результатов.
В общем, нам всем показал и научил, построив всю эту огромную, несмотря на чудовищное давление и репрессии, качественную и очень эффективно работавшую машину – ФБК. Это и работа в медиа, и сеть штабов, и их очень обширная и пока совершенно недооцененная работа в регионах. Это был прямо такой мастер-класс по политологии, по гражданскому активизму, по политическому активизму. Невероятно важная вещь.
А дальше он действовал просто уже как какой-то былинный герой. Я не знаю, с кем сравнить, сказочный Ланцелот, который взял на себя смелость и ответственность встать и вызвать дракона на бой. Конечно, он рассчитывал на нашу поддержку, но, к сожалению, просчитался. Не хватило людей, которые пошли. Пошла опять же молодежь в основном. Но это классическая история про то, что нет пророка в своем отечестве.
Все эти люди, которые равнодушно жевали пельмени, когда Навальный призывал выходить за него, за свободу, а точнее, "за себя", за свое будущее. Он-то делал все, чтобы поднять людей, растормошить и заставить их включиться в эту борьбу за свое будущее. Тогда это еще было возможно – 21-й год, после попытки его убить в первый раз, когда он вернулся и его арестовали. Еще не было войны. И он призывал: ребят, если не сейчас, то никогда. Но никто не услышал, большинство. А тех, кто услышал, – было слишком мало.
К сожалению, не получилось. В чем он проиграл, так это в том, что он всегда переоценивал, мне кажется, российский народ. Верил в него. Считал, что он ничем не отличается от любого другого. Да, несчастный, забитый. Надо его тащить, работать. И получится. Просто надо не сдаваться. Но нет, как видим, даже в тюрьме ему не дали пожить. И в этот последний момент, сидя в колонии, он сделал нам последний подарок – показал личный пример, высочайший образец мужества, благородства, самопожертвования. Пример всего самого лучшего, что может быть в человеке.
И в этот момент Навальный, который некоторым казался противоречивой фигурой и меня, в общем-то, самого в некоторых вещах не устраивал, – стал выше этого, это все для меня стало неважно в связи с тем, что он делал.
А, к сожалению, для огромного количества людей это было не так. Я вам сейчас говорю про либеральную интеллигенцию, которая никак не могла пережить его участие в "Русском марше". Зато теперь они сидят по Белградам и Вильнюсам и в Берлине. А тогда у них был реальный шанс вписаться в эту борьбу. Я про 17-й год, когда он баллотировался в президенты, и про 21-й, когда вернулся после отравления. Но нет, этого не произошло.
Я не считаю, что этот высочайший этический стандарт, который он нам показал, был зря. Даже не стандарт, а максима – как Христос. На самом деле все же сработало это. Это Восхождение на Голгофу не может быть зря. Он всем это показал. Истину и путь. Человек показал Путь, он его прошел.
Я такого раньше не встречал. Не то что в России, а вообще такого не встречал за свою жизнь. Конечно, есть много похожих историй про героев, но это истории. Где-то и когда-то. А тут на твоих глазах это все произошло.
Это невероятно и ужасно. И что это кончилось так плохо. Но такие герои, они оставляют вечный след, вечный. И если мы переживем правление Путина и все останемся живы, имею в виду, человечество живым выйдет из этого ада в принципе, включая людей, которые населяют территорию России, то тут будут называть именем Алексея улицы и проспекты, памятники ставить на площадях, школьники будут носить цветы. Все это, безусловно, в какой-то момент произойдет, потому что это беспрецедентно.
Вот был у нас Сахаров, и остался проспект Сахарова. По соседству будет, видимо, бульвар Навального. Его жизнь не прошла зря, безусловно. Он оставил огромное наследство. И его жизнь, и смерть – это все будет воодушевлять и давать ориентиры, когда страна образумится, придет в себя, протрезвеет.
Все это будет. У нас не умеют ценить живых, зато любят мертвых. Но когда это все будет, и это будет важно. Просто ужасно больно, что не сберегли, не спасли, не сохранили.
Екатерина Шульман, политолог:
Екатерина Шульман
– Это огромная потеря. Его дар как оратора и его умение общаться с совершенно разными типами людей – никто другой не может быть поставлен на один уровень с ним. Но политические лидеры создаются не из природного чуда, а через запрос социума. И мы знаем, что запрос на альтернативное будущее, в котором нынешний российский режим своему народу сейчас отказывает, огромен. Но пока этот запрос существует, будут и люди, которые сделают шаг вперед и станут если не лидерами, то по крайней мере символами для объединения российской оппозиции.
Сейчас первая эмоциональная реакция спадет, а дальше может быть разное. Во-первых, ФБК как структура будет испытывать большие трудности в дальнейшей своей деятельности. Алексей Навальный был не просто символом протеста, он обладал непосредственным моральным авторитетом. А ФБК – опосредованным. Он мог призывать людей к чему-то, и люди его слушали. Представителей ФБК слушали как амбассадоров Навального. В некоторой степени наследницей этого морального авторитета может стать Юлия Навальная, если она захочет этим воспользоваться, но это не факт, что захочет.
Что касается людей в стране, для которых Алексей был моральным маяком, у них есть несколько путей. Если путь – переползти в противоположную сторону – видится менее вероятным в силу того, что эта сторона становится все менее привлекательной, в том числе за счет того, что все меньше предлагает, то есть и другая стратегия деморализации – отказ от действий.
Можно людей ввести в ужас, и они, если не станут тебя любить, то будут хотя бы на время парализованы. Обычно автократиям этого достаточно. Некоторым до окончания мартовской кампании этого паралича достаточно. Но общественные настроения, которые выражал в том числе и Навальный, никуда не исчезли и даже не ослабли.
Притом что оснований для недовольства самых разных групп людей в России – большое разнообразие. Кто-то недоволен войной, кто-то ее "неэффективностью", кто-то продуктовой инфляцией, а кто-то – запретом на свободу частной жизни и в интернете. Кто-то опасается репрессий персонально или в своем кругу. Эти люди никуда не исчезли. Но они рассеяны. Вопрос, кто их скоординирует и насколько успешно.
На повестке самый острый вопрос: как вести себя в те самые три дня в марте, какая тактика – наилучшая? Был Надеждин, были ожидания, сейчас их нет. Что делать? Не приходить? Приходить и, например, ставить две галки в бюллетене или писать на нем какое-нибудь слово? Приходить и голосовать за любого другого кандидата? Приходить и всем голосовать за одного кандидата? За какого? Всем приходить на участки в полдень в последний день, в воскресенье, как призывал Навальный, в одной из последних его политических акций? После нее, подозреваю, и решили "проблему решать окончательно".
Через несколько дней, думаю, мы услышим по этому поводу какую-то позицию. Конечно, ни одна из перечисленных стратегий не повлияет на тот результат, который объявят нам 18 марта. Но люди увидят друг друга на участках, а низовые труженики электоральных фальсификаций – сотни тысяч людей по всей России – вскроют урны, разложат бюллетени на кучки и пусть в протоколе напишут "что надо", они увидят настоящие результаты и оглянутся друг на друга.
А потом будут новые выборы и новые возможности. Сегодняшнее горе будет пережито, но не забыто.
Сергей Беспалов, экс-глава штаба Навального в Иркутске:
Сергей Беспалов в Иркутском областном суде
– Навальный был самой сильной и потенциально самой вероятной фигурой для перехода власти от Путина кому-то еще. Теперь с его убийством у России украдено несколько лет счастливой жизни, потому что люди, которые будут осуществлять постпутинский транзит, вынуждены будут доказывать обоснованность своих амбиций. А Алексей был человеком, который своей жизнью уже доказал, что его претензии на власть – это не одни амбиции, а мужество, стиль жизни, знание жизни в России.
Подозреваю, что у нас остался (в меньшем объеме) только один такой человек в российской политике – Евгений Ройзман. И то у него гораздо больше проблемных мест – криминальное прошлое, образ жизни другой, образ мышления и история другая.
Мне кажется, это главное последствие убийства Навального – оно украло несколько лет счастливого и быстрого транзита власти после Путина.
Андрей Фатеев, экс-сотрудник штаба Навального в Томске:
Андрей Фатеев и Ксения Фадеева
– Очень сложно подбирать какие-то слова. Лично с ним я виделся в тот самый его приезд в Томск в августе 2020 года, когда его отравили. Тогда и случилось поработать, пообщаться с ним, когда он приехал снимать фильм-расследование про Томск. Впечатление было такое: что он в жизни ровно такой, каким мы его привыкли видеть на экранах своих мониторов. Он полон жизни, энергии, острый на язык, очень хорошо умеет формулировать свои мысли.
Человек, рядом с которым ты заряжаешься энергией, рядом с которым ты не можешь сидеть и бездействовать. Рядом с которым ты не можешь опустить руки, не можешь быть равнодушным, потому что его энергия она заразительна.
Это и был его вклад в Россию, в людей. Он давал надежду, он давал энергию просыпаться по утрам и продолжать бороться. В миллионах людей будил веру в то, что можно жить и побеждать в честной политической схватке. Это вдохновляющий пример. И он никуда не денется. Алексея уже с нами нет, но эти чувства, его пример из нашей памяти никуда не забрать. Его нельзя запретить никакими законами, никакими репрессиями. Это его наследие.
Дмитрий Низовцев, журналист из Хабаровска, ведущий запущенного ФБК YouTube-канала "Популярная политика":
Журналист Дмитрий Низовцев
– Хочу рассказать воспоминание о Навальном не тех времен, когда я уже работал в ФБК, а о времени до. Я, простой хабаровский юноша, приехал в 2014 году в Москву. У меня были сутки на пересадку. И как раз в этот день был суд у братьев Навальных. И я туда пошел, очень торопился, еле успел. Заскочил с кучей вещей. И не без труда высидел этот процесс – ничего веселого, документы какие-то, допросы свидетелей, скучный уголовный процесс. После подошел к Алексею: "Здрасте, "Партия Прогресса", Хабаровский край, Дмитрий зовут". И он так с готовностью пожал руку. Ну, многие к нему подходили, знали его уже. Меня оттерли. Его начинают журналисты спрашивать про процесс, он скучающе что-то им там пытается комментировать. А потом такой – мне: "А не хочешь фотографироваться?" – "А что, можно?" – "Ну конечно". У меня тогда с собой был фотоаппаратик, попросил кого-то. Этот кто-то долго не мог его включить. Я говорю, да вы не торопитесь. Я ж держу Алексея за руку, потому что мы должны были сфотографироваться за рукопожатием. Говорю" "Ничего-ничего, подольше давайте, подольше подержусь". Алексей посмеялся. Вот такое первое воспоминание от общения с Алексеем.
Спустя годы я переехал в Москву уже на постоянку, работал в ФБК. Что сказать, Алексей, конечно, невероятно повлиял на судьбу России. Это особенно заметно по ретроспективным обзорам. Недавно смотрел на ролик с протестной акции 15-летней давности и удивлялся, что тогда в России еще нет лидера протеста – сейчас всем известного Алексея Навального. На видео уличная активность, демонстрации, и ты думаешь: ну чего-то явно не хватает, разве ж это серьезный митинг, где нет Навального или его позиции. Даже забыли те времена, когда такого мощного лидера протеста нет. Сейчас Алексея Навального нет. Но нам надо быть. Мы должны вместо него. Продолжать быть.
Алексей Венедиктов, главред "Эха Москвы":
Алексей Навальный и Алексей Венедиктов, 2016 год
– Моя первая встреча с Навальным. Кто-то из сотрудников "Эха" (2004 год) приводит ко мне (ГР "Эха Москвы") незнакомого мне парня. Есть идея: делать программу о строительстве в Москве – все застраивают безобразно. Но, говорит, у вас будут проблемы с мэрией (Лужковым). Я, отмахиваясь: "Вы делайте, а проблемы с мэрией – это проблемы главного редактора, а не ваши. Идите уже и делайте".
Кажется, за 1,5 годы работы мы с ним не перемолвились и парой фраз.
Управделами мэрии звонил пару раз с воплями, но я скучно отвечал: "Мои журналисты не врут, приходите в эфир и опровергайте". Смешно.
А вот что Алексей писал о работе на "Эхе" через 10 лет после ухода.
"За всю историю ни разу такого не было, чтоб не то что попросили, а даже намекнули: просим вас такого не говорить. Разве что просили соблюдать предвыборное законодательство.
Совершенно уверен, что Альбац, Пархоменко, Латынина и другие самые рейтинговые ведущие, формально не являющиеся сотрудниками "Эха", тоже не сталкиваются с ограничениями. То есть там есть разные истории, конфликты и даже отстранения от эфира, но такого, чтоб цензура – нет.
Лично для меня даже более показательна история с моими "Градостроительными хрониками". "Эхо Москвы", все знают, традиционно сильно связано с мэрией города, а я в своей передаче просто мочил мэрию и лужковскую строительную мафию.
У нас была договоренность, что я представляю возможность высказаться другой стороне, и редакция знала, что у меня не будет заказухи, за пределами этого я вообще говорил, что хотел.
В принципе не существовало формата, при котором могла возникнуть цензура или вежливая просьба войти в положение. Я сам выбирал тему, писал, что считал нужным, потом мы записывали передачу, отдавали ее звукорежиссеру, который в нужное время нажимал кнопку и выдавал все в эфир. Все".
Так все начиналось….
Константин Сонин, экономист, профессор Чикагского университета и Высшей школы экономики:
Константин Сонин
– Лидер российской оппозиции Алексей Навальный был невероятно смелым человеком, лучом надежды для миллионов россиян и моим другом. Его убили в ШИЗО по приказу Путина – еще в 2020 году его отравили сотрудники ФСБ, но он выжил, и с тех пор каждый день его жизни был чудом.
Навальный навсегда останется в истории России. В ужасных тюремных условиях он выступал против преступной войны Путина c Украиной, против преступного режима Путина и за хорошую, мирную, честную и добрую Россию.
Смерть Навального повышает ставки для Путина и его приспешников – это не первое убийство крупного оппонента Путина (Борис Немцов был застрелен в 2015 году агентами Путина), но это первый человек, в отношении которого нет ни малейшего сомнения в прямой ответственности за его смерть.
Путин в любом случае не оставил бы власть по своей воле, но сейчас это просто опасно для его собственного преступного окружения. В краткосрочной перспективе опасность для смелых и честных людей, оставшихся в России, резко выросла. Ничто сейчас не может остановить преступников, находящихся у власти.
Виктор Шендерович, журналист, писатель:
Виктор Шендерович
– В первые часы после трагической вести из колонии Харп я, пожалуй, был даже склонен верить версии о тромбе. Я исходил из того, что тяжелого отравления и нескольких лет тюремных пыток вполне могло хватить для внезапной смерти здорового в прошлом молодого человека. А еще исходил я из очевидной невыгодности для Путина смерти Алексея перед выборами.
Но вот смотрю на развитие событий и думаю: может быть, я опять недооценил степень путинского безумия.
С рациональной точки зрения дикой ошибкой и выстрелом себе в ногу была и война с Украиной. На путинское рацио мы и уповали в последние недели перед катастрофой, но не угадали тогда логики закупоренного темного сознания, не правда ли? Кажется, можем не угадать и сейчас.
Смерть Навального уже давно стала для Путина самодостаточной идеей. Долгое время рациональные соображения перевешивали жажду расправы, но последние годы явно качнули эти весы в темную сторону.
"Макбета" подлец, разумеется, не читал и о проклятье шекспировских ведьм представления не имеет, но Навальный уже много лет был его личным ужасом, бирнамским лесом, пошедшим на кровавую беззаконную власть.
Упорный, многолетний и совершенно языческий отказ Путина произносить имя своего проклятья – как будто при произнесении оно сгустится в человека и задушит на месте – не прямая ли симптоматика этого иррационального страха? Перед выборами, говорите, не время? А может быть, как раз и время... Что мы можем знать о ленте Мебиуса, образовавшейся на месте путинского мозга?
Происходящее прямо сейчас, на наших глазах – отказ выдать тело Алексея его близким и обнародовать видеозаписи из колонии (хотя, казалось бы, чего проще, если это действительно был тромб?) – заставляет думать, что мы можем иметь дело с буквальным, а не растянутым во времени убийством.
Ситуация, надо заметить, беспрецедентная. Диссидентов на российской зоне убивали и раньше, но о существовании Галанскова и Марченко знало не больше пары тысяч человек, да и не был Галансков личным врагом Брежнева!
Еще никогда имя убитого политического заключенного не было выучено наизусть миллиардом людей на планете и десятками миллионов в России – и еще никогда это убийство не ассоциировалось так прямо и твердо с хозяином Кремля.
И я должен огорчить кремлевского "тана": вот теперь-то Навальный стал действительно огромен и неуязвим. Это лицо и это имя будут преследовать Путина до конца его поганых дней, в этом нет сомнения.
В России нет легальных механизмов превращения ярости в политические изменения – Путин уничтожил эти механизмы, но миллионы двадцати- и тридцатилетних россиян, для которых Навальный был не просто надеждой на будущее, но и воплощением этого будущего, этого демонстративного убийства не забудут и не простят (уж простите за избитое словосочетание).
В каком, отнюдь не шотландском, политическом пейзаже произойдут перемены и к какому пейзажу приведут, я не знаю, но законов драматургии никто не отменял. Пятый акт трагедии – дело времени.
Алексей Навальный не стал президентом России – он стал бирнамским лесом, который однажды пойдет на Кремль.