В небольшом селе Чёрныш в Коми чиновники срубили ель, высаженную несколько десятилетий назад местными жителями, чтобы украсить ею на новогодние праздники главную площадь райцентра. Обитатели Чёрныша возмутились, написали заявление в полицию и прокуратуру, но они понимают, что ничего уже не исправить – посреди их поселка перед Новым годом вместо любимой елки остался лишь большой пень. Север.Реалии рассказывают о том, как в этой локальной истории отразились многие приметы нынешнего времени.
Главная площадь райцентра Прилузского района в селе Объячево теперь принарядилась. По центру ее по-прежнему – Ильич, указывающий путь примерно в направлении "Магнита" или "Пятерочки". За ним – кирпичное здание районной администрации, у которого при входе висят выцветшие юбилейные баннеры "Спасибо за Победу!" А рядом ель – пока не наряженная, с поломанными от транспортировки ветками.
Теперь ель стоит рядом с Лениным
На днях на елке появятся гирлянды, а потом ее уберут с площади и увезут на свалку.
"Нормальные люди так не сделают"
В Чёрныше мы встречаемся с возмущенными жителями около огромного пня. Говорят все наперебой.
– Мы с детьми из садика сюда ходили, любовались этой елкой. Такой пушистой и красивой в округе больше не найти, – рассказывает воспитательница детского сада Надежда Ипатова. – А зимой какая она красавица была, будто серебром усыпанная. Сейчас остается смотреть на пенек.
– Все проезжие машины останавливались, фотографировались у нашей елки, – добавляет Галина Гардилецкая.
– Как можно вырубать дерево в центре села без разрешения жителей? Это же памятные деревья. Нормальные люди так не сделают. Но им на нас наплевать, – говорит Галина Ложкина.
– Разве нельзя было для райцентра найти елку в лесу? Все деревья на Новый год обычно с лесных делянок привозят. Диаметром 20–30 сантиметров, а тут смотрите – ствол не меньше метра. Ей бы еще лет сто стоять, не меньше, – уверен Михаил Костылев.
– У нас вдоль дороги растут маленькие елочки. Мы же не имеем права такую елочку детям взять. Попробуй, сруби – получишь 5 тысяч штрафу, – замечает Валентина Жакова. – Все жители накупили себе искусственные елки, чтобы ставить на Новый год, или вообще кто-то на участке сажает. А тут специально людьми аллея посажена – в память о погибших. И на таком месте вырубили ель!
Срубленная ель росла в Чёрныше около памятной стелы участникам войны 1941–1945 годов. Несколько десятилетий назад жители поселка высадили здесь аллею из сосен и берез. А потом рядом посадили и ель.
Стихийный митинг продолжается. Люди вспоминают, что уже не в первый раз в их районе чиновники срубают сельские елки.
– У нас на окраине деревни тоже росла елка – пышная, красивая. Точно так же к Новому 2018 году приехали, срубили и в Объячево увезли. Тяжело было смотреть, до слез. Так же оставили пень и вокруг ветки разбросанные, – рассказывает жительница соседнего села Ношуля Лариса Попова.
Тогда глава райцентра Андрей Теньков обещал высадить взамен голубые ели. "Да ничего он не посадит. Не верю ему!" – отмахивается пенсионерка Лариса Ложкина. Но дело просто так она не оставила – сходила в полицию и прокуратуру и написала заявление, чтобы провели проверку.
На звонки журналиста Север.Реалии в администрацию района секретарь ответила так: "Вы опять по елке? Если у Андрея Тенькова будет желание, он вам перезвонит". Желания не появилось.
Чиновники теперь оправдываются в соцсетях:
"Выбранная ель, в первую очередь, была переросшей и представляла угрозу падения на центральную проезжую дорогу села Черныш. Это был один из важнейших критериев при принятии решения", – пишет некий чиновник от имени администрации Прилузского района. Власти говорят, что у них "есть планы по благоустройству зоны отдыха граждан", и обещают посадить вместо спиленной ели новые деревья.
Жители считают, что ответ администрации – отписка и "отмазка".
– Говорят, что ель перезрела и могла упасть. Посмотрите на спил. Свежая древесина, никакой гнили. Да дереву от силы лет 50. А ели до 350 живут, – говорит Михаил Костылев.
Чтобы точно определить возраст дерева, люди достали из фотоальбомов черно-белые снимки.
– Тут раньше стоял интернат, – Галина Ложкина показывает на телефоне старый снимок. – Здесь еще ни одного дерева не было. Это снимок 1968 года. Значит, посадили позже.
– В Чёрныше году где-то в 1972-м решили сделать стелу. Мой дядя Александр Сердитов тогда был директором Дома культуры в селе. Он над дюралюминием корпел долго на полу – выбивал на чеканке солдата с пистолетом, – вспоминает Екатерина Горчакова. – Дядя рисовал хорошо и изготовил тогда два стенда со списками погибших, а я, школьница, помогала ему. Мы с ним на 9 Мая делали огромные плакаты для сцены Дома культуры. Хорошо помню, как он учил быстро размешивать красную краску. Дядя делал карандашный набросок. А я, как он учил, опускала ладошку в гуашь и быстро-быстро по бумаге растирала. Потом рядом поставили флагшток, чтобы на 9 Мая флаг поднимать, стали сажать деревья. В 1985 году стелу обновили, делал ее Владимир Ильич Вахнин. Эта ель точно никому не мешала, она бы еще памятью долго стояла. Но это пусть останется на совести тех, кто это сделал. Елку можно было в лесу подобрать, даже вдоль дорог стоят они, и можно было вывезти без больших затрат. А не воровать в центре села. Каждое 9 Мая жители приходят сюда, родных вспоминают, а тут взяли и срубили.
Рядом с пнем – стелы с именами погибших. Под надписью "Вечная память" фамилии: Овчинниковы, Сердитовы, Смолевы... На войне часто погибали по несколько мужчин из одной семьи.
Собравшиеся у памятника рассказывают про своих:
– Сердитов Степан Прокопьевич – это у моего папы родной брат, – читает знакомую фамилию Надежда Ипатова.
– Это и у моего папы брат, – поясняет Галина Гардилецкая. – Мы с Надеждой двоюродные сестры. А это мой дедушка – Косолапов Трофим Иванович.
– Овчинников Иван Петрович – это будет у мужа отец, – среди 142 фамилий, записанных у подножия стелы, Валентина Жакова находит имя свекра.
– Моему деду 18 лет исполнилось, и сразу забрали.
– А мой не вернулся с войны, без вести пропал...
– Люди возмущены! Никто из жителей не заступился за руководство администрации, ни одного доброго слова им не сказали. Это о чем говорит? О том, что они такое уважение народа заслуживают, – негодует Василий Косолапов. И рассказывает про своего деда Павла Антоновича Косолапова. Тот 21 августа 1941 году ушел на войну из деревни Кольвож, которая относилась тогда к Чёрнышскому сельсовету. И не вернулся – пропал без вести в апреле 1945 года. Да и сама деревня Кольвож уже полвека как исчезла с карт. Поэтому для Василия Косолопова и его родных памятник в селе Чёрныш – единственное место, связанное с пропавшим без вести дедом.
– И срубленная ель для меня как надругательство над памятью фронтовиков, – говорит Косолапов.
– Люди в деревне живут лесом, огородом, родной землей. Во многих культурах, и в коми тоже, дерево – это воплощение силы, мудрости предков, что-то святое, – говорит Елена Хозяинова. – Поэтому вырубка ели, которая воплощала собой память о предках, красоту родной природы, воспоминания и гордость села, ещё и расположенной на пусть скромной, но Аллее Славы, и вызвала такое возмущение. Возможно, для кого-то это событие – мелочь жизни. Но в таких мелочах видно, как часто действия должностных лиц направлены на разрушение. Ломать – не строить. Сколько требуется лет, чтоб вырастить дерево, и всего несколько минут нужно, чтобы его уничтожить.
"И зачем всю эту бучу сейчас поднимать?"
О том, что елку срубили, многие в селе узнали постфактум – от односельчан или из интернета. Но Людмила Ложкина, чей бревенчатый дом находится как раз напротив мемориала, заподозрила неладное с утра.
– Пришла домой после смены, думаю, что это они с машинами там собрались. Оказывается, елку осматривали. А потом уже кран приехал в 13:42. Время есть на фотографии, которую я сделала из окна. Выйти на улицу не могла, потому что была одна с маленьким ребенком. У меня дочке семь лет. Это было и ее любимое место. Она увидела в окно срубленную ель и заплакала: "Мама, зачем они так?" – рассказывает она.
Фото, которое сделала из окна Людмила Ложкина
Жители других домов всполошились, когда было уже поздно.
– Издалека увидела, что елку везут по всей ширине дороги. Не знали, что здесь творится. Думали, что везут ее откуда-то из леса, – дополняет Раиса Савельева.
– Если бы сказали, что собираются забрать ель, мы бы все пришли сюда. Тем более собрались рубить около памятника, на аллее! Если бы мы видели или знали, что творится, то рубить-то не дали бы, – говорит Михаил Костылев.
– Когда я на улицу вышла, то увидела, что ель уже набекрень завалилась. Не поняла, что там происходит, – вспоминает Галина Ложкина. – Рядом со срубленным деревом стояла староста села Альбина Игнатова. Мы ее спросили, почему так делают, а та ответила: "А что я сделаю? У меня начальство выше есть".
Староста села Альбина Игнатова и сейчас говорит, что ничего сделать она не могла и не может.
– Моя должность старосты общественная, мне за это деньги не платят, а разбираться в ситуации должен глава поселения Андрей Теньков. В конце ноября мы с ним провели в селе собрание по общественным перевозкам. Жители решали, на какое время удобнее поставить рейс автобуса. А после, когда люди уже разошлись, Теньков попросил меня помочь найти елку. Я ему сказала, чтобы он посмотрел в начале села и проехал до кладбища. И на этом разошлись. Спустя какое-то время он позвонил и сообщил, что нашел елку – недалеко от памятника. Я попросила, чтобы там елку не трогали. На этом разговор закончился, и я думала, что будет обсуждаться какой-то другой вариант.
Но в день, когда спилили елку, – 29 ноября – ей позвонили жители поинтересоваться, что за кран приехал к памятнику.
– Когда я подошла к мемориальной доске, спиленная елка уже висела на кране. Мне оставалось только подойти и спросить его: "Зачем вы это сделали?" Но все вопросы по благоустройству решает глава. Потому что когда нужно принять окончательное решение, то все равно его принимает руководитель, сами ведь знаете. Конечно, можно было найти другую подходящую елку. Лес-то ведь у нас большой. Теньков сейчас обещает, что тут высадят голубые ели, значит, так и будет, – говорит Альбина Игнатова.
– Но людей возмутило то, что их даже не спросили, не посоветовались, а елка для них – память, да еще и рядом военный мемориал.
– А почему молодежь, если им это место дорого, не приходит тогда к мемориалу весной убираться? Убирают там только пенсионеры, у молодежи времени никогда нет. И вообще, я считаю, что всю эту грязь пора закончить уже, не продолжать ее. Наши ребята на войне. Если люди говорят про память, то хотя бы они об этом бы подумали. Что наши два парня воюют, и хотя бы в их честь об этом не говорили бы сейчас! Молодежь в интернете везде пишет, что осквернили память погибшим воинам. Почему они не связывают это с тем, что наши ребята на войне и им нужен покой, мир здесь – дома. И зачем всю эту бучу сейчас поднимать?
Из Чёрныша во время мобилизации на войну в Украину забрали Артема Приезжева и Кирилла Ложкина. Они ровесники (31 год) и одноклассники, оба работали на пилораме в райцентре. На войну уехали 5 октября вместе с 24 земляками из Прилузского района. Дома у Кирилла Ложкина осталась жена и двое сыновей 4 и 5 лет. Артем семьей пока обзавестись не успел.
– Кирилл иногда звонит семье. У них телефоны отобрали, связь не бывает неделями. Но недавно они нашли, как связываться с домом, – рассказывает житель Черныша на условиях анонимности. – Говорит, что лежат в окопе, ждут наступления. Говорит, что там очень плохо и страшно. А все, что по телевизору говорят, – это ложь. Половину того, что происходит на фронте, не показывают. Чего ждать дальше и когда вернутся, непонятно. У знакомой муж ушел по контракту, чтобы деньги заработать. У нас-то особо не заработаешь. Так у него контракт закончился 4 ноября, но домой не пускают. Говорят, что останется там, пока война не завершится.
– Но, конечно, руководит там всем Америка, – подхватывает другая жительница села. – Если бы она не поставляла оружие, то специальная операция давно бы мирно закончилась. Жалко наших воинов. Посмотрите, сколько ребят погибает и из Коми тоже. Все тут смотрят по телевизору политику, переживают за наших.
В пабликах села Чёрныш, где уничтожение ели бурно обсуждается, поминают и войну на Украине, и внутриполитические реалии:
"У нас в стране 300 тыщ человек отправили сами знаете куда, якобы родину защищать, при том что на родину-то никто не нападал и не было столько возмущений, а тут елку спилили, и вы чуть ли не бунт здесь подняли".
"На Украине сносят памятники, у нас срубают ели. И где – прямо возле стелы погибшим в ВОВ, это кощунство. Ведь её кто-то посадил? Она что угрожала чему-то своей величественной красотой?????"
"Всякий народ имеет тех правителей, которых заслуживает. Вы кого себе выбирали...худших из худших..."
"Зачем так, очень часто нас никто не спрашивает, выборы просто формальность, а потом, когда человек сидит годами, привыкаешь".
"Прокуратурой района по данному факту организована проверка".
"Ну, наконец-то будет всем понятно, что ёлочка сама дала согласие".
Утихомирить и утешить обитателей села попытался местный священник храма Спаса Нерукотворного – отец Иннокентий. Он обратился к жителям Чёрныша через соцсети, процитировав по этому случаю Евангелие:
"Братья и сестры! Давайте посмотрим на ситуацию с елью, как самое лучшее для детей. Теперь ель Чёрныша будет украшать площадь с.Объячево, как тот самый красивый цветок, который мы срезали для самого лучшего друга. Когда наш ближний нуждается в помощи, то мы отдаем самое лучшее и последнее, только, чтобы помочь. Вот и ель, находясь в самой её красе, стала тем самым цветком. Как пишется в Евангелие: "Какая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит [Мф. 17, 26]".
– Я говорю прихожанкам, что иногда прихожу на ваш огород и вижу, когда вы срываете прекрасные цветы и несете их в церковь, – развивает свою мысль отец Иннокентий. – Так и любой житель должен порадоваться, что эта ель принесет радость всем жителям. Эта ель, как цветок, который набрал полную силу. Если бы она еще 150 лет росла, то она, наверное, не принесла бы стольким людям радости, как в эти новогодние дни. Было бы горько, если бы ее срубили на дрова, но она пошла на украшение района.
С позицией священника жители Чёрныша согласиться, однако, не могут.
– Цветок можно вырастить за один год, сорвать, чтобы что-то украсить, а весной снова посадить. А эта елка 50 лет росла! Надо было это согласовать с народом. Но не считают у нас нужным слушать народ, – говорит Галина Гардилевская. – После этой истории осталась боль. Настроение совсем не новогоднее стало. Срубили елку, и точно родного человека убили.