Владельцы малого бизнеса в России почувствовали на себе последствия российской войны в Украине и влияние западных санкций. Больше всего весной 2022 года пострадали микропредприятия, где трудятся от 1 до 15 человек: поток клиентов тогда сократился на 43%. Новым ударом стала мобилизация, которую президент Владимир Путин ввел в конце сентября: часть сотрудников и собственников компаний отправили на фронт, другие уехали за границу сами. Предприниматели рассказали корреспонденту Север.Реалии, как военные действия повлияли на их бизнес.
У петербуржца Дмитрия Дикмана ресторан на набережной реки Мойки, прямо напротив Эрмитажа. По словам ресторатора, выжить после исчезновения иностранных туристов и локдауна из-за пандемии удалось лишь "иконами и молитвами". В 2022 году в Петербург хлынули путешественники со всей страны: турпоток за полгода вырос на треть, до 5,5 млн человек, подсчитали власти города. Малый бизнес "выдохнул", но ненадолго.
Дмитрий Дикман
– Туристическая отрасль особенно рванула после начала войны. Европа закрыта, есть ограничения, люди не могут покинуть страну. Поток усилился, но любые подобные вещи вроде мобилизации пугают туристов. Люди меньше гуляют, когда у них есть такая опасность, меньше тратят деньги. Мы на самом деле видим только начало. Не понимаем, что будет дальше: будут ли следующие волны мобилизации, продолжится ли отток людей из страны? Ведь уезжают не крестьяне, а люди, которые как раз посещают музеи, концертные залы, которым интересна культура, – говорит Дикман.
В расчете на российского туриста летом 2022 года он открыл еще одну точку – закусочную в Кронштадте.
Это третий по популярности экскурсионный пригород Петербурга, который местные власти много лет пытаются превратить в туристический кластер. В апреле 2022 года губернатор города Александр Беглов объявил о планах привлечь 80 млрд рублей в виде инвестиций в развитие Кронштадта. Большую часть – до 60 млрд рублей – федерального и частного финансирования обещала найти дочь министра обороны Ксения Шойгу, которая курирует проект "Остров Фортов". С 2019 года на территории Кронштадта открыли фуд-корт и исторический парк. Дочь Шойгу также планирует отреставрировать три форта, находящихся под охраной ЮНЕСКО, и превратить их в музей. В июле 2022 года она сообщила, что срок сдачи исторических объектов изменился: до начала войны их обещали закончить в 2024 году, сейчас срок сдвинули на 2026-й.
В конце сентября из закусочной Дмитрия Дикмана забрали на войну в Украину 47-летнего шеф-повара. Начальника кухни, который не только "поставит меню" в заведении, но и готов будет переехать в Кронштадт, искали все лето. "Он что-то решил для себя и ушел", – объясняет Дикман. Нового повара не нашли, весь проект пришлось закрыть.
– После пандемии поваров действительно стало намного меньше. А то, что происходит сейчас, ну, это просто, на мой взгляд, катастрофа. Люди бегут из страны, меняют профессию, уходят из отрасли, – объясняет ресторатор. – Я не понимаю, что будет дальше, что делать с бизнесом через месяц, через год? У многих сейчас падение от 30 до 70%, если смотреть по числу чеков. Например, весь премиальный сегмент сильно просел, потому что посетители из этого сегмента покидают страну. Это касается и ретейла, и дорогих гостиниц. Возможно, поток восстановится, если не будет эскалации (войны в Украине. – СР), а возможно, и нет. Бизнес очень трудно вести, когда нет внятной перспективы и четких правил. Я для себя не вижу перспектив, не понимаю, как действовать в постоянно меняющихся условиях. Полевую кухню я не готов кормить, мне это просто неинтересно.
С 24 февраля, когда начались военные действия России в Украине, тысячи россиян бежали из страны. Точных данных о числе людей, покинувших страну, нет. В мае ведущий научный сотрудник Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Юлия Флоринская оценивала число уехавших в 150 тыс. человек. После объявления Владимиром Путиным мобилизации отток россиян из страны продолжился. СМИ со ссылкой на источники в Кремле писали, что после 21 сентября 2022 года Россию покинули 700 тысяч человек.
Кофейню "Биография" на Васильевском острове Дмитрий Федченко вместе с партнером открывали в конце 2018 года, за полгода до локдауна из-за коронавируса. Когда в марте 2019 года власти закрыли городские рестораны, бизнесмен отложил планы по созданию второй точки и весь год проработал без зарплаты. Вторую кофейню все-таки удалось открыть в начале 2022 года.
– У нас основная аудитория – это студенты, а их миграция нулевая. Но тут в чем подвох. Летом в нашей сфере несезон, поэтому мы ждали осени. На этот период ожидался рост на 10–15% каждый месяц: октябрь вырастает по сравнению с сентябрем, ноябрь – по сравнению с октябрем. Но пока роста не случилось, я это связываю с мобилизацией, – рассказал Север.Реалии Дмитрий Федченко.
Мобилизация не затронула его персонал, так как за стойками работают в основном девушки. Сам предприниматель не попадает в нужную категорию годности, однако, если его заберут на войну, кофейни перестанут работать.
– Когда призывают индивидуального предпринимателя, он обязан либо приостановить деятельность – а это значит просто закрыть бизнес, либо найти доверенное лицо, управляющего, что тоже не лучший вариант. В небольших кофейнях собственники достаточно сильно вовлечены в процесс, – говорит бизнесмен.
Федеральный закон "О статусе военнослужащих" запрещает армейцам заниматься работой, препятствующей службе. Минтруд России 21 октября объявил о том, что призванные на службу учредители бизнеса сохранят право вести дела через доверенных лиц. Вместе с тем, отмечает Федченко, далеко не всем собственникам по карману нанять управляющего, что, по сути, все равно приведет к закрытию предприятия.
В России 5,6 млн микропредприятий – ИП и компаний, где трудятся от 1 до 15 человек, согласно статистике ФНС. По опросу общественной организации "Опора России", весной 2022 предприниматели этого сектора испытывали сложности: 43% из них отмечали снижение числа клиентов с февраля. По подсчетам "Актион Бухгалтерии", с марта по июнь в России закрылось в 1,5 раза больше юридических лиц, чем в "пандемийный" 2021 год. Эксперты связывают это с санкциями западных стран, введенными после начала войны в Украине.
В числе микропредприятий около 118 тысяч крестьянско-фермерских хозяйств, где основные функции часто исполняет только один собственник. Основатель сыроварни "Русский пармезан" и активист Общественного народного фронта (ОНФ) Олег Сирота говорит, что в ходе мобилизации фермеры оказались в затруднительном положении.
– Нет, мы не бегаем от военкомов и не ищем попутный велосипед в сторону казахской или грузинской границы. Все ровно наоборот: в подавляющем большинстве русские фермеры настроены патриотично, осознавая важность и необходимость частичной мобилизации, они готовы биться за Родину с оружием в руках. Поэтому, получив повестки, исправно явились на точки сбора. Но одновременно с этим появилась куча неразрешимых пока проблем. При существующем порядке и действующих законах многим из них попросту некуда будет возвращаться. По закону военнослужащий не имеет право заниматься предпринимательской деятельностью, а значит, должен будет закрыть КФХ или ИП, распустив народ по домам (а это, помимо прочего, чревато всплеском безработицы в сельской местности, где с работой и без того неважно), – написал Сирота на своей странице в Facebook.
По словам фермера, уже есть примеры, когда крестьянские хозяйства в России остались без своего руководителя из-за мобилизации.
– Лишь один пример из Рязанской области: главе КФХ пришла повестка, и на следующий день тот ушел в военкомат. Как убирать 700 га подсолнечника, супруга с годовалым ребенком на руках не знает. Зарплату рабочим тоже платить нечем – без подписи мужа банки не отдают деньги… Немало эпизодов, когда у фермера прямо перед посевом озимых мобилизовали всех трактористов (у меня вот всего три осталось), – утверждает Сирота.
Аналогичный пример в Ленинградской области: 26-летняя хозяйка фермы Екатерина Ларина осталась одна с 32 коровами и 9-месячной дочкой, мужа ее мобилизовали. После жалобы в СМИ отвечающий за агропромышленный комплекс в Ленобласти вице-губернатор Олег Малащенко попросил военкомов освободить от службы фермеров, работа которых критически важна для предприятия. Лариной, в частности, власти обещали помочь с животными, для чего обратились к другим фермерам и добровольцам ресурсного центра. На вопрос Север.Реалии, удалось ли ей после огласки вернуть мужа, Екатерина не ответила.
Бизнес в изгнании
Основатель одной из петербургских клининговых компаний 28-летний Александр П. впервые увидел заснеженные хребты Кыргызстана в конце сентября 2022 года. На время мобилизации он решил покинуть Россию, где у него остались жена и дочь. В тот же день в Петербурге ему пришла повестка.
Александр родился в Петербурге. После школы собирался пойти в армию, но мама не пустила: в 2000 году в военной части под Выборгом погиб ее старший сын. Согласно закону "О воинской обязанности", от службы освобождаются отцы и братья погибших срочников. Но этот мораторий не действует в период мобилизации.
– Я бы хотел вернуться, потому что там, во-первых, дело, которое уже много лет развивается, там моя семья, отец, за которым нужно ухаживать. Мне в России нравится, если не брать политическую атмосферу. Но я не хочу приехать и уйти на войну, в которой не вижу смысла. Если бы надо было защищать свой город, свою страну, если бы это на нас напали – это не обсуждается, я бы пошел на фронт. А тут мы, получается, оккупировали чужие территории и признали их своими. А теперь должны за них умирать... Способствовать этому режиму я не хочу, – объясняет он.
В 20 лет Александр купил профессиональное оборудование для химчистки мягкой мебели и мытья окон. Число заказчиков росло, к 2022 году он нанял еще двух сотрудников. Один из них вместе с Александром выехал в Кыргызстан с началом мобилизации, второй ожидает призыва в Петербурге.
– У него остался один комплект оборудования. Он сейчас там работает, и если его заберут, то бизнес закроется. Другой комплект оборудования я забрал с собой, но так как здесь ужасно низкие цены, я пока, честно говоря, не знаю, как зарабатывать, учитывая, что нужно деньги отправлять еще в Россию. У нас диван стоит почистить, допустим, 3–4 тысячи рублей, здесь это 1000–1300, – подсчитывает Александр.
До Бишкека он ехал на своей машине. Вместе с ним Россию покинули IT-специалист, сотрудник ЖКХ и осветитель Мариинского театра. На дорогу потратили три дня с учетом очередей на границах и 20 тысяч рублей "на гаишников".
– Мне кажется, что Кыргызстан – максимально нейтральная страна среди СНГ. Здесь очень демократичное общество, столица очень светская, не так много мечетей по сравнению с другими городами, много иностранцев. Киргизы за последние 10 лет несколько раз скидывали президента за одну ночь. То есть у них уровень жизни хотя и не самый высокий, но они отстаивают свои интересы, – говорит Александр. Впрочем, планов остаться тут надолго и перевезти свою семью у него пока нет. – Мне хочется все-таки в пределах своей страны и родины развиваться. Я в этом смысле патриот. Но я не могу вернуться в Россию, пока точно не буду знать, что меня не заберут на фронт.