Учителя жалуются на то, что их увольняют в обход Трудового кодекса с помощью переаттестации. Давлению подвергаются преподаватели, в чем-то не согласные с администрацией школы, проявляющие самостоятельность и свободолюбие, а также те, кто недовольны маленькой зарплатой. В профсоюзе "Учитель" утверждают, что увольнение с помощью аттестации стало массовой проблемой по всей стране, корреспондент Север.Реалии поговорил с педагогами, которые уже остались без работы, хотя выиграли в судах.
Учитель информатики Сергей Онищенко, член профсоюза "Учитель", больше не работает в школе. Все началось с того, что в 2015 году он вышел на одиночный пикет у петербургского Законодательного собрания. Было это в День учителя, в руках у него был самодельный плакат, призывающий платить учителям достойную зарплату.
– Я тогда работал в 329-м лицее и при нагрузке 21 час в неделю получал около семи тысяч рублей, хотя дважды был аттестован как педагог высшей категории. Мне не засчитывались ни олимпиады, ни двойное заполнение журналов, ни работа в каникулы, когда сидеть надо, а платить не будут, не говоря о том, что всех призывали работать на ЕГЭ, но эта работа шла в штатном окладе. А ведь на ЕГЭ приходишь в 8 утра, уходишь как получится, да еще возможна работа на проверке. Через две недели после пикета меня позвала к себе директор и сказала, что у нее на меня несколько жалоб: одна от папы ученика – на непомерные домашние задания, а вторая – анонимная, о том, что я на уроках наслаждаюсь картинками сексуального характера и развращаю детей. Выяснилось, что когда мы проходили качество печати, я попросил детей взять любую купюру, чтобы мы ее отсканировали, ведь у нас в кошельках образец печати лучшего качества – российские деньги. При сканировании совершенно по-другому раскрываются все полоски, которые там есть, и картинки. Один из детей предложил сторублевую купюру, там изображена колесница над Большим театром в Москве, кони и обнаженный Аполлон. Естественно, мы на это внимания не обратили, посмотрели и пошли дальше по теме урока, мне и в голову не пришло, что на это кто-то может пожаловаться. Я спросил директора – что это она вдруг меня сейчас позвала с этими жалобами. Она говорит: а зачем вы ходите на пикеты, вы лучше качественнее готовьте домашние задания и объясняйте их детям. В конце декабря всем дали премию, мне – нет, хотя я был единственным профильным преподавателем информатики, и у меня на руках грамоты, дети мои много где побеждали. А потом наступила аттестация – она у нас каждые пять лет.
Директор вручила мне грамоту за научные достижения и тут же предложила должность уборщика помещений
На этот раз я не успел ее пройти вовремя, поскольку на три года прерывал стаж, пытался заняться бизнесом, у меня не получилось, и я вернулся в школу. Так вот, если вы в положенное время не получили высшую или среднюю категорию, школа вправе вас аттестовать самостоятельно своим советом. Что это за совет, когда он собирается – в законодательстве сплошные дыры. Но по закону там должны присутствовать два представителя профсоюза. Я просил включить учителей из своего профсоюза, но директор мне отказала и включила своих пожилых пенсионеров. А они работают за зарплату 40 тысяч и понимают, что, если их уволят, они уже нигде не устроятся, и они всегда все подписывают директору, закрыв глаза. На комиссии мне сказали, что я никаких международных результатов не показал, и не аттестовали, несмотря на все мои 20 грамот, прежние заслуги и дважды полученную высшую категорию. Директор вручила мне грамоту за научные достижения и тут же предложила должность уборщика помещений. Мы подали в суд – от профсоюза. Из материалов дела я узнал, что директор школы была женой тогдашнего заместителя главы Невского района Петербурга. Главы районов связаны между собой – скорее всего, ей сказали: у тебя там учитель нехороший, каких-то зарплат требует, избавься от него. Районный суд мы ожидаемо проиграли, а вот городской выиграли. Я уволился и перешел работать в другую школу, но и там столкнулся с разными провокациями, потому что директора школ звонят друг другу и узнают мнение об учителе на прежнем месте работы.
Сергей Онищенко работает сейчас не в школе, а в системе дополнительного образования, вся эта история, по его словам, отняла у него много здоровья, а травля и несправедливость вогнали в тяжелый стресс.
Марина Капустина – учительница младших классов. У нее высшее педагогическое образование, она всегда мечтала работать с детьми и успешно этим занималась. В 2015 году она пришла работать в московскую школу №2953. Школа эта в новом районе, где их катастрофически не хватает, поэтому учеба шла в две смены. Известно, что это создает огромные неудобства родителям, которым надо и на работу успеть, и детей привести в школу к середине дня, а у детей здоровье страдает от такого режима. Дети, которых вела Марина Капустина, учились во вторую смену весь второй класс, и родители надеялись, что в третьем их ждет первая смена, но оказалось, что это не так. По словам Марины Капустиной, тогдашний директор школы Ольга Волкова скрывала от них правду все лето, поэтому родители возмутились и написали на нее жалобы во всевозможные инстанции.
– Это был 2017 год. На собрании родители посчитали, что директор разговаривает с ними грубо, и 30 августа всюду полетели веерные жалобы и просьбы о помощи. А когда я 1 сентября пришла в школу, мне объявили, что будет проверка в отношении меня и всей этой ситуации. И начались попытки меня уволить. Тут как раз была аттестация, мою анкету на 1-ю категорию удалили с сайта Московского центра качества образования (МЦКО) и потребовали от меня пройти аттестацию на соответствие занимаемой должности. Первый раз она прошла 14 сентября с грубыми нарушениями, я написала в трудовую инспекцию, и результаты отменили. Потом хотели меня уволить, подловив на невыполнении обязанностей, но это у них не получилось. Я снова подала свою анкету на сайт МЦКО. Тогда мне стали объявлять выговоры.
Мне опять устроили аттестацию, составили вопросы таким образом, что ответить на них правильно было невозможно
Первый выговор был самый смешной – меня пытались заставить опровергнуть жалобы родителей на то, что дети страдают от второй смены – теряют зрение, набирают лишний вес. Но этот выговор отменили по суду. Кстати, о выговорах я узнала только в конце декабря, когда из-за них мне не дали аттестацию, хотя я стала лауреатом конкурса в городском методическом центре, и у детей были успехи и грамоты, и независимую диагностику я в апреле 2017 года проходила, получив экспертный уровень 94,4%. Но это мою школу не остановило, мне опять устроили аттестацию на соответствие должности, пригласили юриста и составили вопросы таким образом, что, как потом выяснилось, ответить на них правильно было невозможно. Профсоюз "Учитель", когда я туда вступила, направил их на независимую экспертизу академика Бим-Бада, знаменитого педагога, он написал в своей рецензии, что их составили безграмотные люди и что жалко педагога, которого заставили на них отвечать. Но меня все равно уволили – в обход всех норм: 17 апреля 2018 года была аттестация, а 26-го меня уже не пустили в школу. Родители просили дать мне доработать до конца учебного года, не травмировать детей, и я говорила, что летом и сама уйду.
По словам Капустиной, ее постоянно заставляли писать объяснительные, был постоянный террор со стороны руководства.
– Я подала в суд на неправильно составленные тесты к аттестации – и проиграла, – продолжает она. – Но я знала, что правда на моей стороне, продолжала писать письма, и в феврале 2020 года меня принял замминистра просвещения Виктор Басюк. Именно на этом приеме мне объяснили, что школы вообще не имеют права издавать собственные положения об аттестации – это может делать только Министерство просвещения. Мне прислали оттуда все документы, министерство издало два информационных письма, где разъясняется порядок аттестации. Тогда я снова подала в суд – и снова проиграла. Московский департамент образования полностью встал на сторону школы. Получается, что он действует наперекор приказам Министерства просвещения, покрывая незаконные действия школы. Там до сих пор висит этот локальный акт об аттестации, совершенно незаконный, и они по нему так и действуют. То есть фактически школа вышла за пределы своей компетенции... Мое увольнение – это была жесть. Ведь когда я пришла в школу, меня не пустили на рабочее место на глазах у всех детей и родителей, вызвали полицию и не дали забрать свои вещи. А потом мою фотографию установили на посту охраны с надписью "не пускать", дети все это видели. Поэтому, когда меня уволили, родители забрали почти половину детей, и класс расформировали.
У меня в документах, в реестре кадров стояла "черная метка"
Но самое главное, что уже три года я не могу устроиться на работу. Во время того конфликта родители были за меня, они наняли мне юриста, а адвокат, защищавший школу, писал этому юристу угрозы – что я потеряю работу и больше никуда не устроюсь. Так и вышло. Я же уволена по статье – несоответствие занимаемой должности. В первый год после увольнения я ездила всюду, где были вакансии, и мне всюду говорили: нет-нет, вы нам не подходите. Последняя попытка была полгода назад – меня даже тьютором не взяли. Я понравилась сотрудникам школы, понравилась методисту, но директор сказала: у меня осенью аттестация, не возьму. У меня в документах, в реестре кадров стояла "черная метка" – не принимать на работу. Профсоюз "Учитель" этим занимался, вроде как ее убрали, но все равно графа "рекомендую" осталась пустой – наверное, это тоже что-то значит. Даже в детский сад меня не берут. Я подала апелляционную жалобу. Переквалифицироваться я не собираюсь, я всю жизнь, с детства стремилась к работе с детьми и вот к 40 годам дошла до такого. Мне говорят: смирись, иди куда-то в другое место, а куда мне идти – продавцом? В первый год я ездила по массовкам, снималась в эпизодах в разных фильмах, но это тоже непросто, надо еще туда попасть. Сейчас бегаю по урокам как репетитор. Чувствую себя в какой-то нереальной истории, сюрреалистической.
Член профсоюза "Учитель" Юлия Маркова, педагог Академии управления городской средой, градостроительства и печати, ожидает даты проведения педагогической аттестации на соответствие внутри академии силами администрации, с которой судится уже не первый год. В 2017-м она поддержала студентов, протестовавших против объединения издательско-полиграфического техникума с непрофильным колледжем строительной индустрии и городского хозяйства. Протесты ни к чему не привели, старейший полиграфический колледж был ликвидирован и стал частью Академии управления городской средой, градостроительства и печати. Все же усилиями Марковой и ее сторонников удалось отстоять здание колледжа.
– Слияние было проведено в рамках оптимизации – предполагалось, что город будет тратить меньше бюджетных денег на содержание этих учебных заведений. Но когда мы изучили в открытом доступе планы финансово-хозяйственной деятельности нашего колледжа и того, с которым нас объединяли, мы увидели, что фонд заработной платы у нас увеличился в два раза, но не увеличилось ни количество преподавателей, ни наша зарплата. Мы захотели выяснить, зачем тогда нужна была эта оптимизация, кому надо было уничтожать наш колледж как самостоятельное учебное заведение – ведь он пережил блокаду и сохранил свою уникальную библиотеку. Мы увидели, что теперь наше учебное заведение обходится городу дороже, чем два самостоятельных колледжа до оптимизации, – рассказывает Маркова. – По этому поводу мы написали обращение к Беглову. И тут на меня началось давление, мне объявили пять выговоров, создали невыносимую психологическую обстановку и уволили. Мы получили формальный ответ: проверка проведена, финансовых нарушений не выявлено.
Юлию Маркову восстановили на работе по суду, но педагогическую нагрузку ей не вернули – она так и не провела ни одного занятия.
В этом году издан приказ о нагрузке, но учебных занятий со студентами у меня все равно нет
– Они взяли другого преподавателя и говорят ему: ты работай спокойно, все равно мы Маркову уволим. Вы можете представить ситуацию в государственном учебном заведении: деньги получает и тот преподаватель, и я. Весь прошлый год я приходила с утра на работу, мне было велено находиться в определенной аудитории без студентов, я там какое-то время сидела под видеокамерой, потом закрывала аудиторию и уходила. И так весь год. На мои вопросы мне был дан официальный ответ, что вся нагрузка уже распределена, и для меня ее нет. Мне кажется, что это финансовое нарушение – из каких источников мне платили зарплату весь прошлый год? В этом году издан приказ о нагрузке, но учебных занятий со студентами у меня все равно нет, я только проверяю контрольные и курсовые работы. Сейчас мы оспариваем этот приказ в суде – мы будем настаивать на том, что мое восстановление фиктивное, поскольку я не выполняю свою основную функцию, не веду занятий со студентами. У меня высшая категория, и в октябре я должна была ее подтвердить. Если преподаватель не подтверждает свою категорию, то учебное заведение проводит внутреннюю аттестацию на соответствие должности. Сейчас эта угроза нависла надо мной. Я предоставила в Комитет по науке и высшей школе огромное портфолио, три папки документов, но мне ответили, что подтверждения категории я не получила. Я выиграла 11 судов. Но директор дал мне понять, что хоть я прекрасный и уважаемый преподаватель, но меня нельзя допускать до студентов, поскольку я могу поднять их на революцию. В общем, меня в любой момент могут уволить, проведя аттестацию на соответствие занимаемой должности.
Елена Широковских – преподаватель сольфеджио в детской школе искусств "Балтика" города Сосновый Бор Ленинградской области. У нее была первая категория, и теперь ей снова надо ее подтверждать.
– Это началось с 2012 года, эта тема остается болезненной и унизительной. У нас у всех высшее образование, в нашей консерватории уникальная трехуровневая система обучения, признанная во всем мире, мы получаем специализацию, и государственная комиссия присваивает нам квалификацию. И вот мы каждые пять лет должны доказывать свою квалификацию – так что, мы не доверяем государственной комиссии? Причем мы должны доказывать, что мы чего-то стоим, методистам, которые получили совсем другую квалификацию, мягко говоря. Мы все ходим под дамокловым мечом, под страхом, что администрация не подпишет какие-то бумаги, – говорит Широковских. – Когда начался дистант, все были не готовы, ни у кого не было аппаратуры, и сейчас ее нет. Я с самого начала говорила – нужен договор, мы не можем тратить свои средства, у нас телефоны летят. На каком-то этапе я сказала очень резкую вещь заведующей, и мне влепили выговор. Директор и раньше на нас давила – вызывала к себе на комиссии преподавателей, дежурных, она думала, наверное, что и тут так же все пройдет, а я стала бороться. Меня отстранили от дистанционных занятий, мою нагрузку передали другим, а детям и родителям говорили, что Елена Юрьевна ушла в отпуск или заболела. Я не остановилась, задавала вопросы, писала служебные записки, тогда на меня за неделю поступило восемь докладных, это директор использовала административный ресурс, одна из завучей сказала, что мое увольнение – это дело времени. В этом году мне предстоит аттестация, я за лето написала методическую разработку – мы ведь вынуждены писать разработки и программы, тратить дикое время на это. Не говоря обо всяких открытых уроках и конкурсах.
Им все равно – что же это за аттестация такая?
Я вообще за нормальный учебный процесс, конкурсы всякие – это побочный результат, а у нас это бесконечное шоу, мы все время должны что-то показывать, в чем-то участвовать. И вообще, мы школа искусств, а проходим аттестацию по линии образования, я пыталась разобраться, какие там критерии, сколько стоит методическая разработка – 10, 20 баллов? Сколько мы в итоге должны получить – 50 баллов? Никакой информации нет. Моя коллега, пианистка, подавала документы на аттестацию в Ленинградский областной институт развития образования (ЛОИРО) и сказала, что она преподаватель фортепиано. Методист подняла на ее тяжелый взгляд – мне все равно, что вы преподаете. Им все равно – что же это за аттестация такая? Я буду подавать на аттестацию из принципа, но хорошую характеристику мне в школе не напишут, так что ничего хорошего я не жду.
В профсоюзе "Учитель" считают аттестацию учителя легальным способом несправедливо увольнять преподавателей по всей стране. Сопредседатель профсоюза Марина Балуева говорит, что страдают от этого не только учителя, но и дети.
Марина Балуева
– Насилия в школе очень много, учителя работают наполовину бесплатно: и на ЕГЭ, хотя этот труд должен оплачиваться по закону, и на ВПР – всероссийских проверочных работах, которые проводит Рособрнадзор. Эти работы чаще всего некорректные, нерелевантные и занимают много учебного времени, разрушая учебный процесс. Но от этих работ есть законная возможность отказаться – надо просто проводить с человеком психологическую работу, чтобы он мог сказать "нет". А от аттестации не откажешься, и этот закон является ловушкой: если человек хочет получить категорию, он должен сделать массу всего – поучаствовать во всяких конкурсах, которые по сути являются распилом бюджета, во всяких мероприятиях, которые оплачивают чиновникам, все это организующим. А кто не хочет участвовать, тому приходится подтверждать соответствие своей должности, и тут нет вообще никаких критериев – уволить учителя очень легко. У меня есть пример, когда у учителя была высшая категория, но его сочли не соответствующим должности, потому что он не участвовал в фестивалях педагогического мастерства. Причина может быть любая – и человека увольняют. Это против Трудового кодекса, и это очень опасное состояние работника, когда его можно нагнуть и заставить делать все, что угодно. И когда у нас возникают конфликты учителей и учеников, где доходит до драки, это прямое следствие нездоровой атмосферы и насилия по отношению к учителям. Они не понимают, что такое личные границы, потому что их личные границы постоянно нарушают, постоянно к чему-то их принуждают – почему же они не могут к чему-то принуждать детей, с лучшими намерениями? Поэтому так важно бороться с этой проблемой – она ведет к психологическому насилию над детьми. А от психологического насилия до физического – один шаг. У человека должен быть выбор, право отказаться – от участия в конкурсах, от работы на выборах, где его принуждают к фальсификациям.
– А кто навязывает учителям все эти аттестации и конкурсы?
Может быть прекрасный учитель, никак не видимый в этой системе, которая по сути вывеска, имитация
– Декларируется, что это критерий педагогического мастерства, на самом деле это ни о чем не говорит. Учитель может участвовать во всех фестивалях, но при этом оставаться средним или плохим учителем. И может быть прекрасный учитель, никак не видимый в этой системе, которая по сути вывеска, имитация. Хороший конкурс должен себя зарекомендовать из года в год, а тут комитеты по образованию, Министерство просвещения устраивают конкурсы-однодневки – у них ведь громадные штаты, которым нечем заняться, туда идут те, кто не хочет и не умеет тяжело трудиться в школе. А тут за конкурсы идут хорошие деньги, это очень выгодно. Но если учителя не будут в них участвовать, все эти проекты развалятся – вот их и включают в аттестацию, это круговая порука. Дети тоже в этом участвуют, их срывают с уроков. Дети и учителя оказываются просто средством. А когда учителей увольняют, то получается запрет на профессию – сарафанное радио и телефонное право действует очень хорошо. Есть директора, которые поддерживают учителей, но это редкость – они ведь тоже под дамокловым мечом, их можно уволить без объяснения причин, статья 278 Трудового кодекса позволяет это сделать. Нормальные директора, которые заодно со своим коллективом, из системы вымываются. Директор школы не должен назначаться администрацией, эта должность должна быть выборная. И надо отменить ст. 278 ТК РФ, позволяющую увольнять директоров – иначе коллектив изберет директора, а его сразу же уволят. А на увольнение учителей путем аттестации нам жалуются часто, это происходит по всей стране. Эта система подавления учителей, превращения их в людей с заниженной самооценкой, всего боящихся и транслирующих накопленную агрессию на детей, должна быть упразднена.