"Паралич в сфере образования". Как выжить детям и родителям на дистанционке

Дистанционное обучение вернулось в школы и вузы всего мира с ростом заболеваемости от COVID-19. В России родители школьников стали выходить с протестными акциями, чтобы высказаться против онлайн-обучения. С лозунгами "Дистанционное обучение – отупение нации" они требуют не отправлять детей в виртуальную школу, а вернуть в обычную. И если во многих регионах школьники еще живут в прежнем, доковидном режиме, то московские власти уже отправили старшеклассников на дистанционку до 22 ноября.

Корреспонденты Север.Реалии поговорили с экспертами в сфере образования России и узнали, какие последствия ждут учителей, родителей и детей в ближайшем будущем из-за коронавирусных ограничений.

"Это вопрос нашего профессионализма"

Дима Зицер, педагог, писатель, блогер, автор радиопрограммы "Любить нельзя воспитывать", основатель школы Неформального образования "Апельсин" в Петербурге, занимает 10-е место в публичном рейтинге российских экспертов в сфере образования.

Дима Зицер

–​ В одном из своих интервью вы сказали, что Россия неплохо справилась с дистанционным обучением. Что вы имели в виду?

– На сегодняшний день Россия из известных мне стран единственная, где решения отданы практически директорам школ, и это очень круто. Ведь когда пришел ковид, практически все страны, я не знаю исключений, сказали: ребята, закончилась демократия и теперь умные дяденьки и тетеньки, сидящие в правительстве, будут решать за вас. Парадоксальным образом в России произошло ровно наоборот. Я всегда систему нашу образования поругивал, потому что нет в ней свободы директоров, и я призываю на всех форумах, во всех выступлениях дать автономию школам. А тут вдруг раз – и возникла автономия школ. Значит ли это, что все школы справились с этим блестяще? Нет. Но у всех школ есть возможность многое решать самим теперь.

–​ Но при этом в России далеко не у всех были просто технические возможности организовать дистанционное обучение.

– Ну, что значит – не у всех были технические возможности? Телефонов не было? Я, естественно, понимаю, что есть места, семьи, конкретные дети, у которых с техническими возможностями хуже, чем у других, но тут и вступает в силу наш профессионализм учительский. Я неслучайно сказал вам про телефон, я знаю учителей, которые в апреле-мае вели уроки по конференц-колл.

А вот чего не должно быть при дистанционке, это когда в новой системе образования учителями, директорами школ, надсмотрщиками, надзирателями становятся родители, когда начинают портиться отношения внутрисемейные, когда мама с папой начинают вдруг наезжать на ребенка и говорить: "Наконец-то мы видим, как ты учишься, и мы теперь понимаем, что Марья Ивановна имела в виду". Это недопустимо! Так что главное, что мы можем сказать родителям: "Ребята, успокойтесь!" Когда детям становится сложно, им нужна помощь взрослых, а не действия, которые сложную ситуацию сделают невыносимой. Я не бросаю камень в родителей, потому что понимаю, что это невроз своего рода, но надо над собой работать сейчас родителям.

Второе, я думаю, что нельзя создать дистанционную систему, не посоветовавшись с детьми. Взрослые говорят: "Мы знаем, как надо". А откуда вы знаете, как надо? В вашем детстве компьютеров даже не было, что вы можете знать вообще? Вы не представляете себе, как жизнь сегодняшняя устроена. Значит, надо как минимум посоветоваться с детьми. В нашей школе наши дети, например, придумали в какой-то момент, что нужно организовать в онлайне такое понятие, как коридор. Они сказали: "Класс – это понятно, но мы же в коридор выходим из класса, у нас же там тусовка, мы можем там старшие встретить младших и так далее". Я бы никогда до этого не додумался, а дети додумались! У нас онлайн было открыто несколько пространств – и были онлайн-коридоры, разные этажи, можно было перескакивать с этажа на этаж.

Я как учитель задаю себе вопрос: чем онлайн отличается от офлайна? Что, я буду только говорящей головой в компьютере? Нет, так не годится. Значит, меняется формат урока, он становится более сложным и более современным. Если дети будут просто с утра до вечера сидеть у компьютера и пялиться в экран, это неправильно, но значит, надо просто использовать все другие компьютерные возможности, их море, использовать чаты для дискуссий, общие пространства, о которых я говорил, и многое другое.

–​ Но сегодня многие родители уже выходят в пикеты, организовывают митинги против "дистанта". Как вы думаете, почему родители так боятся онлайн-обучения?

– Все боятся всего непривычного, так человек устроен. Это непривычный формат, не тот формат, который был в детстве этих самых родителей, в нашем с вами детстве. Я думаю, что это самое главное. Если родителей не устраивает по той или иной причине формат обучения, заниматься нужно с учителями этой школы, а не форматом обучения. Если дистанционное обучение выглядит безобразно, а это бывает довольно часто в разных странах мира, и Россия не просто не исключение, а еще не в худшем положении находится, то это зависит от учителя, от понимания учителем, чем он должен заниматься, зависит от понимания школой её места в жизни, общества, детей и взрослых. И если дистанционные уроки безобразные, вероятнее всего, уроки, которые были в офлайне, тоже были так себе. И это легко узнать – надо поговорить с детьми, и они все расскажут. Я не являюсь фанатом дистанционного обучения, но мы оказались в ситуации, когда это некий выход.

– Больше всего сейчас беспокоятся родители выпускников, конечно. Что дети не сдадут все эти ЕГЭ, не поступят...

– От себя могу сказать, что возможность детей сдать экзамен в 11-м классе, поверьте мне, не зависит от того, находятся они в онлайне или в офлайне… Сейчас весь мир в одной лодке, и такие же пикеты, как прошли в Пскове, прошли и в Хьюстоне, и вышли в Западной Европе, на Ближнем Востоке. Сейчас родителям, мне кажется, надо просто успокоиться, вспомнить свои родительские функции, главная из которых – поддержка детей. А нам, учителям, надо вспомнить, в чем заключается наша профессия. И у нас нет сейчас возможности сказать: "Все, мне тяжело, я сдаюсь". Сейчас время учителей. И у детей нет никого, кроме нас.

"Паралич власти в сфере образования"

Александр Асмолов, доктор психологических наук, академик РАО, заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ имени М. В. Ломоносова, профессор-исследователь НИУ ВШЭ, лауреат премии Правительства РФ в области образования, занимает 1-е место в публичном рейтинге российских экспертов в сфере образования.

Александр Асмолов

– Почему, как вы думаете, родители выходят на митинги "Дистанционное образование – отупение нации"?

– Одна из причин подобного рода реакций – это сопротивление массового сознания к любым изменениям в образовании. До пандемии во многих странах про онлайн- образование думали: "Ну, любопытно, ну, забава, ну, у нас же всегда есть образование реальное, ну, пусть себе играются". Но когда грянул кризис, тогда вдруг оказалось, что одной из единственных возможностей, одной из самых реальных, является именно то, что вчера казалось странным, своеобразным, баловством. Мы в другом мире, в иной реальности. И то, что вчера в этой иной реальности было преадаптацией, сегодня неизбежно станет адаптацией.

Второе – есть люди с фундаменталистским мышлением. Они говорят, что онлайн-образование – продукт бесов. Например, Никита Михалков разогревает сейчас свой "Бесогон", и много еще лилипутов михалковского уровня. Они разогревают конспирологию, мол, онлайн-образование придумали враги, которые хотят к нам через онлайн-образование втащить жуткую западную культуру.

Вместе с тем буквально на днях в Российском государственном гуманитарном университете в опросах выяснилось, что менее 20 процентов студентов многотысячного университета просят сохранить офлайн-обучение. И это тоже надо понимать.

Понимать надо и родителей, у которых вдруг квартира превратилась в школу. Родителям приходится в буквальном смысле на всех парах перестраиваться и сидеть со своими первоклассниками или четырехклассниками и осваивать новую, довольно сложную профессию. Отсюда перед родителями альтернатива – либо деньги зарабатывать, либо сидеть дома и учить своих детей. У нас на глазах возникает home learning (домашнее обучение). Ну и вообще, происходят процессы, которые свидетельствуют о том, что школа в прежнем виде перестаёт существовать, и непонятно, будет ли она существовать в прежнем виде после пандемии.

–​ Возможно, родителям так трудно приспособиться к происходящему из-за противоречивых решений –​ дистанционка вводится спонтанно, хаотично.

– Согласен, мы наблюдаем некомпетентность руководства. Отсюда буквально лавина догоняющих друг друга решений. Не столько по злому намерению, но по причине недостаточного профессионализма действия властей сейчас в области образования усугубляют ситуацию.

–​ В сфере защиты окружающей среды есть такое понятие, которое все чаще используется, mitigation, то есть своего рода смягчение последствий или даже приспособление к ситуации. Мы понимаем, что мы не можем остановить изменения климата, значит, надо приспосабливаться. Мы можем что-то подобное в сфере образования, в частности, в России предусматривать?

– В контексте такой эволюционной стратегии микширования рисков нам необходима срочно система переподготовки учительства и, если угодно, родительский всеобуч, который помог бы родителям воспринимать эту ситуацию не как беду и не как удар под дых. Нужна мощная технологическая помощь школам и нуждающимся родителям со стороны государства!

А у нас возникает новый феномен. Я называю это – феномен родительской беспомощности, когда как бы ты ни метался, ты вдруг чувствуешь, что от твоих действий ничего не зависит, ты не можешь помочь своему ребенку, и возникает апатия или, наоборот, агрессия. Сегодня мы наблюдаем такую вот массовую родительскую беспомощность.

–​ Есть ли тогда какой-то повод для оптимизма в этой новой ситуации?

– Для меня сейчас главный вопрос – не пришло ли время именно сейчас государству резко пересмотреть приоритеты в области государственной политики в сфере образования? И бюджеты образования. Когда мы говорим, что у многих школ в России нет технических возможностей для ведения онлайн-образования, давайте посчитаем, сколько мы потратили на войну в Сирии. Понятно, о чем я говорю? Вот и все!

–​ Вы интересовались, как переживают эту ситуацию с дистанционным обучением в других странах? Вы сравнивали, сопоставляли, как эти процессы проходят у нас и у них?

– Мы проводили в течение нескольких месяцев мониторинг реакции на пандемию в различных странах. Ряд стран проявили большую готовность к трансформации образования, чем мы. В качестве таких стран я прежде всего хотел бы назвать Канаду и Финляндию.

Но в Финляндии учитель – одна из очень престижных, а не только оплачиваемых профессий. Если вы сравните образ жизни учителя в Петрозаводске и образ жизни учителя где-нибудь в Лахти или в Куопио, я не говорю сейчас даже о Хельсинки, то вы четко увидите серьезные различия. Я с 1995 года работал с уникальными лидерами финского образования, которые всегда были мастерами выстраивания долгодействующих стратегий развития образования, а не спринтерами в этом плане. Поэтому Финляндия давно готовилась к этим непредсказуемым ситуациям.

–​ Как сказался онлайн на поступлении в вузы в России? Тут ведь тоже были разные прогнозы и ожидания...

– То, что я вижу по контингенту и количеству поступавших на факультет психологии в Высшей школе экономики, на факультет психологии в РАНХиГС, на факультет психологии в моем родном МГУ, произошло какое-то почти чудо. Возник куда больший приток студентов. И были большие конкурсы на одно место, чем в предыдущих годах. Более того, чудо происходит и на лекциях: если раньше на моих лекциях было 90 человек, то сегодня я с удивлением обнаруживаю 117–127 человек.

–​ Вы имеете в виду в онлайне?

– Да, в онлайне. Когда я задаю вопрос: "А как это получилось?", староста курса мне говорит: "Александр Григорьевич, не будем скрывать, мы дали код входа студентам других университетов". И теперь мои лекции слушают желающие из других университетов.

–​ И всё-таки, как психолог, что вы можете сейчас посоветовать родителям, которые находятся в состоянии стресса от всех этих новшеств ?

–​ К сожалению, нельзя давать рецептов, это как средняя температура по госпиталю. Поэтому каждая семья, простите, несчастна по-своему. Единственный и главный совет родителям в данной ситуации – постараться понять, что роль учителей для них, в которой они сегодня оказываются, всерьез и надолго. И поэтому, да – приходится родителям браться за учебники. А вообще, будущее не за онлайн и не за офлайн-образованием. Будущее за смешанным образованием. Если вас спросят: "Как вам легче жить, только с правой рукой или только с левой?" – тогда вы мне скажете: "Мне легче жить с двумя руками". Сегодня надо понимать, что смешанное образование – это будущее для всего человечества.

"Мы не вернемся в тот мир, из которого мы вышли"

Татьяна Черниговская, доктор биологических наук, доктор филологических наук, член-корреспондент РАО. Заслуженный деятель высшего образования и заслуженный деятель науки Росси. Профессор кафедры общего языкознания СПбГУ, заведующая лабораторией когнитивных исследований и кафедрой проблем конвергенции естественных и гуманитарных наук СПбГУ, занимает 13-е место в публичном рейтинге российских экспертов в сфере образования.

Татьяна Черниговская

​– Разумеется, никакое онлайн-образование не заменит офлайн-образования, нормального, человеческого, к которому все привыкли за много тысяч лет. Тут спорить нечего, это очевидная вещь. Но какой сейчас выход? Мы же оказались в совершенно других условиях. Представьте себе, что нет тех технологий, которые сейчас есть, что было бы тогда? При том, что я не сторонница этого всего, мне самой надоело преподавать через Zoom или через MSTeam. Но выхода нет. Хочу сказать больше: мы не вернемся к обычной жизни и после пандемии, увы. И для образования это серьезный вызов.

Сейчас очень много подготовлено и продолжает готовиться онлайн-курсов очень высокого класса, их делают лучшие преподаватели мира: профессора Йеля, Гарварда, Оксфорда, Кембриджа, включая и российские, естественно, крупные вузы. У человека, который обучается, есть выбор: он может продолжать слушать учительницу, которая последний раз профессиональную книжку прочла 44 года тому назад, или войти в онлайн-платформу и найти там целый веер блестящих лекций, подготовленных звездами. Более того – профессионально подготовленных с точки зрения организации этого курса и проверки заданий. Это не просто говорящая голова – сидит человек и в камеру смотрит. Я сама делала два курса, и я знаю, какая это работа, и на это целые профессиональные команды работают. В такие курсы включаются и рисунки, и анимация, и мультимедиа. И вот когда у человека будет выбор – слушать эту даму или взять такие курсы, то выбор очевиден.

Это не отменяет того, с чего мы начали, что ничто не может заменить человеческое общение. Но нынешняя ситуация не делится на два, что очное образование – хорошо, а заочное или дистанционное – плохо. Это не так, эта история сложнее. И мы сейчас оказались в такой ситуации.

Мне не нравится, когда говорят: "Давайте переводим все в цифру" либо, наоборот, отрицают онлайн и говорят: "Нет, мы потеряем детей". Мы потеряем детей? Мы сейчас на грани того, чтобы потерять мир, планету, а не только детей. А детям, между прочим, в этом новом мире жить. Они уже не окажутся в том мире, в котором они оказались бы, родись они условные 50 лет назад. И их к этому новому миру нужно готовить. И готовить не только технологически, потому что к этому они как раз готовы больше, чем, скажем, бабушки и дедушки.

Во всяком случае, роль учителя как просто ретранслятора уже больше не нужна. Они, общаясь с Алисами и "Окей, гугл", информацию и без нас вынут. Другой вопрос – зачем мы им тогда нужны? Вот это да, вот это вопрос серьезный. А нужны мы вот почему. Потому что образование – это не набор сведений, это набор пониманий. Вот для формирования пониманий необходимо живое общение с учителем.

Есть уже и другая точка зрения, что онлайн-образование – это образование для бедных, а те, кто сможет себе позволить, они будут учиться офлайн. Конечно, лучше учиться в Оксфорде, где есть тьютор для каждого, или в школе, где с каждым занимаются отдельно. А еще лучше, чтобы этот наставник к тому же был Державиным. Императоры своим детям брали в учителя крупных философов, писателей. Но мы-то из чего выбираем?

Я не уверена, что в каждой деревушке нашей безбрежной родины гуляет высокоскоростной интернет и что у каждого ребенка есть свой компьютер. Мы знаем примеры, когда для того, чтобы выполнять домашние задания, детям нужно было бежать куда-то на холм, где ловился интернет. Это реальные случаи. И что делать? А с другой стороны, если эту ситуацию исправят технически, то это будет лучше, нежели когда ребенок 10 километров по болотам идет там куда-то в школу. Может быть, в этом случае ему все-таки лучше и правда сидеть дома и получать от очень хороших учителей образование?

–​ Что вы посоветуете тем, кто сейчас находится в состоянии тяжёлого стресса или, может быть, даже невроза от всего происходящего?

– Понимаете, это ситуация, про которую никто толком ничего не знает. Потому что никогда в голову не приходило, что ребенок может попасть в ситуацию, когда у него тут же игрушки, тут же носятся коты, собаки, младшие братья и родители, которые ругаются друг с другом, и это все одновременно. И недавно только стало понятно, что нужно выделять не только место, но и время для учебы. И родителям младшеклассников особенно, теперь тоже надо выделять время для занятий с детьми. Часто надо просто сидеть с ними рядом и помогать им во время онлайн учёбы.

И вообще-то, это ситуация, в которой нужно учить и родителей. Причем это должны быть какие-то интенсивные курсы, наверное, тоже онлайн. И нужно объяснять в том числе и психологические вещи: что нельзя срываться, что понятно, что всем это надоело, что так дети уходили в школу на сколько-то часов, а все уходили на работу. А тут они вместе сидят круглые сутки, и оказывается, что родители неспособны помогать детям, потому что они ничего не помнят. И это ставит под угрозу в том числе и репутацию родителей. Если родитель не может помочь решить задачу по алгебре, то ребенок будет думать: "Ничего себе… И ты мне еще будешь указания давать? Ты же даже мои задачи не можешь решить". Это в добавок к всеобщей невротизации, если не сказать – "психотизации". Вот с этим всем надо работать.

Я понимаю, что всех это достало, поэтому когда родители говорят: "Прекратите!" – они хотят хоть два часа свободы, они больше не могут этого всё видеть. Тем более если в доме несколько детей и они разного возраста, значит, у них разные задания в разное время. И как это организовать?

И конечно, всё это вызов педагогической науке. Те, кто готовят педагогов, учителей, должны сейчас мобилизоваться и срочно придумать, что с этим делать. Потому что многие учителя не знают, как работать. Как дозировать материал, например, как следить за тем, чтобы ребенок на самом деле в уроке участвовал, а не просто сидел перед камерой, а параллельно в ноутбуке, на котором он играет или кино смотрит.

Родители, поскольку все-таки на них большая ответственность, должны понимать, что трудно всем, трудно не только им, но трудно и их детям, и что, учитывая эту накаленность страшную, нужно находить время и эмоциональные силы на то, чтобы просто общаться с ребёнком. Идите с детьми гулять, валяйтесь в снегу, если, даст бог, будет снег, просто валяйте дурака, листья сбивайте ногами. Надо что-то человеческое делать. Учите ребёнка готовить блины, делайте что-нибудь простое, человеческое. Вылезайте все на время из гаджетов и просто общайтесь друг с другом. Это поможет справиться со стрессом – и вам, и ребёнку.