Сегодня Петрозаводский городской суд огласит приговор историку, исследователю сталинских репрессий Юрию Дмитриеву. Суд над ним в общей сложности длится больше трех лет: изначально его обвиняли в создании детской порнографии, затем – в насильственных действиях сексуального характера против приемной дочери. Прокуратура потребовала для Дмитриева 15 лет строгого режима.
За эти годы выросла большая группа поддержки историка: они считают Дмитриева политическим заключенным, а все обвинения, выдвинутые против него, необоснованными. За Дмитриева вступились тысячи уважаемых людей из разных городов и стран. Последняя акция в поддержку историка прошла за два дня до оглашения приговора: в facebook в прямом эфире десятки человек высказались о том, почему Юрий Дмитриев должен быть на свободе.
"Вытащить его живым!"
Дмитрий Быков, писатель:
– Мой сын Андрей, студент киношколы, ездил с Дмитриевым с экспедицией на Соловки. И вспоминает о нем, а у него кличка была Хоттабыч, говорит, что Хоттабыч – это одно из самых ярких его впечатлений в жизни, один из самых поразительных людей, которых он видел. Он говорил, что, конечно, Хоттабыч их строил жестоко, но подчиняться ему было интересно, было радостью. Не говоря уже о том, что невероятный объем его знаний и невероятная храбрость его в обращении с такой жуткой вещью, как останки расстрелянных, в подходе к самым страшным событиям в русской истории – все это было огромным событием для Андрея.
Если уж я Дмитриеву доверял своего сына и все родители учащихся Киношколы доверяли ему детей, то как можем мы верить в то, что он приставал к своей приемной дочери?!
Лия Ахеджакова, актриса:
– Такое страшное время – мы ничего не можем сделать. Но я верю, что это недолго: не может быть так страшно и так долго! Юрий Алексеевич, всей душой желаю вам, чтобы эта мерзотина рухнула! Чтобы мы могли с вами увидеться и поздравить вас с вашим потрясающим трудом на благо истории, во имя истины, во имя того, чтобы с нами опять не случилась такая страшная история, когда расстреливали ни в чем неповинных людей и закапывали! И никто не узнавал, где папа, где сын, где мама, где дедушка – они все лежали в земле неопознанные. Спасибо вам за ваш труд!
Владимир Мирзоев, режиссер:
– Мы имеем дело с банальностью зла: она опирается на мифологию, которая не имеет к нашей сегодняшней жизни никакого отношения. Должное, о котором так заботятся потомки чекистов, которые лежат в земле, которые стреляли. Это должное не имеет к нашей жизни отношения – это пустота. Я хочу сказать, что прекрасный человек, отец, друг, историк Юрий Дмитриев – это святой человек, его нельзя обижать, нельзя обижать его дочь, его нельзя трогать. Нет такой идеи, ради которой можно сломать жизнь этого человека и его близких. Если это делать ради премий и звездочек – это цинизм. Если вы делаете это ради идеи – это абсурд.
Сергей Пархоменко
Сергей Пархоменко, журналист:
– Прокурор запросил 15 лет строгого лагерного режима – это вполне сталинская цифра. Это не 25, конечно, но это полтора раза по 10. Помните 10 лет без права переписки? Чаще всего этот приговор, который объявляли родственникам репрессированного: "Ваш муж, отец, сын, брат, дядя, друг, коллега, сослуживец... осужден на 10 лет без права переписки". Чаще всего человек в этот момент был уже мертв, потому что на самом деле ему вынесен был смертный приговор, но было принято скрывать это. Таких случаев было сотни, тысячи.
В нашем случае человека хотят отправить в лагерь строгого режима на 15 лет, понимая возраст, зная о состоянии его здоровья, зная о тех обвинениях, которые против него выдвинуты, и о тех издевательствах, которые ждут его в лагере, если он там окажется, а уж лагерная администрация позаботится о том, чтобы эти издевательства были. Зная обо всем этом, мы понимаем, что речь идет о смертном приговоре. Хотя и вот в такой форме – 15 лет лагеря строгого режима за преступления, которого он не совершал, которые были опровергнуты множеством экспертиз, и даже однажды суд оправдал его, когда в какой-то момент хватка репрессивной машины чуть-чуть ослабла, но потом там, наверху, опомнились.
Помня о Дмитриеве, понимая, что сейчас на наших глазах Дмитриев подвергается несправедливому, выдуманному, заведомо беззаконному наказанию, мы должны понимать, что это атака на наше будущее, это попытка отнять у нас часть правды, без которой наше будущее в сущности невозможно. Вот зачем нужно помнить о нем, вот зачем нужно знать о нем, вот зачем нужно будет помнить и знать о нем и после этого приговора, и если этот ужасный приговор состоится, нужно будет продолжать бороться за него, пытаться вытащить его, вытащить его живым!
Из переписки Юрия Дмитриева с группой поддержки
Многие ведут с карельским историком переписку. В своих письмах Юрий Дмитриева затрагивает разные темы: пишет о детях и семье, о работе, о суде, о здоровье. С разрешения авторов Север.Реалии публикует отрывки из писем, которые отправил своим друзьям и знакомым Юрий Дмитриев из СИЗО в последние недели перед приговором.
О детях. Из письма Тамаре Поляковой от 18.05.2020
Екатерина Клодт, дочь Юрия Дмитриева в суде
"Как вспомню, как мои Егор и Катька (родные дети Дмитриева. – СР)мелкими были... Урагана не надо было, так могли свою детскую комнату разнести. Если через каждые две-три минуты вопли из детской доносились – это значит все в норме, дети мирно играют, но если вдруг 5 минут ТИШИНЫ – бросай все и стремглав лети в детскую: что-то страшное там затевается. Вот так и жили. Теперь с улыбкой вспоминается, а тогда… То в аквариуме (литров 150, между прочим) рыбок вылавливают и выпускают их в Онежское озеро через канализацию, то в том же аквариуме кошку плавать учат, то костерок (не игрушечный) за кроватью разводят, то с 6-го этажа игрушки в форточку бросают... Брр! (...) Вспоминаю, как младшая моя Наташка (приемная дочь Дмитриева, в развратных действиях против которой его обвиняют. – СР) училась пирамидки складывать, с пазлами воевала. Так на этих пазлах я чуть не разорился! Раз показал, как собирать, и все – месяца три чуть ли не ежедневно приходилось покупать: от простых и до огромных картин. Собирали с удовольствием. Тут главное принцип понять, ну и память зрительную развивает, ну и мелкая моторика – способствует укреплению нервной системы. В целом – всегда в плюсе.
О коронавирусе. Из письма Тамаре Поляковой от 17.06.2020
"Рад, что теперь у петрозаводчан появилась возможность чаще выходить из дома, видеть друзей, гулять с детьми в парках, встречаться в кафешках, ну и в лес, наверное, кому-то выехать можно. Но, разделяю твое мнение – это лишь дырка. Как на небе среди туч бывает окно, так и в нашем "карантине". Пройдут парады, пройдет голосование царя и все схлопнется. Как-то мне за всех вас тревожно.
Письмо от Юрия Дмитриева
О коронавирусе мне много пишут из разных городов и стран – прошу делиться своими впечатлениями. Понял, что в разных странах отношение к нему властей разное. Но в первую очередь – социальная защита населения (деньги, продукты, вода, одежда). А страх – штрафы и аресты – на последнем месте. Догадайся, в какой стране все в зеркальном отображении?
Хотелось бы, конечно, увидеть по пути на Голгофу знакомые лица. Но... знаю, зачем так преждевременно карантин сняли. И не хотелось бы, чтобы вы все из-за солидарности со мной от коронавируса пострадали. Получится у кого придти – хорошо, не получится – тоже полезно. Надеюсь, сил у меня еще достаточно пережить эти непростые дни. Надеюсь, скоро сможем уже увидеться на воле. (Абзац из письма от 30.06.2020)
Об учебе. Из письма Ольге Рыбчинской от 9.07.2020
"У меня близится финал судилища, а у детишек и их учителей свой судный день – ЕГЭ. Даже не могу представить – у кого волнений больше?.. Со мной все более или менее ясно и понятно. Будем сражаться до последнего патрона, а вот каково учителям? Мне приходилось несколько раз волноваться за своих подопечных школьников и студентов, когда они защищали свои работы – и конкурсные, и курсовые, и дипломные. Но там волнения иного рода. Не шокируют ли какую-нибудь "учительскую барышню" наши жесткие материалы и формулировки… Мол, детям и молодым людям с неокрепшей психикой рано еще знать "такую" правду. А вот – ни фига и не рано. Правда, она же истина, – одна".
О запрошенном сроке в 15 лет и силе духа. Из письма Виктории Ивлевой от 10.07.2020
"Дорогая Вика, привет!
Твое письмо мне отдали только 7 июля после возвращения из судилища. Ну не скрою – приятно было от тебя такое письмище получить. Про дух поднять – это ты маленько меня недооцениваешь. Духом падать – удел людей чересчур впечатлительных и пугливых. А я чуть-чуть по-другому воспитан. Отец-фронтовик передал мне свое мужество, а мама и бабушки – веру. Именно из такого сплава – мужества и веры – я и "отлит". Слова прокурора про 15-летний срок меня и не удивили, и не испугали. Пугать смертью в лагере меня, человека на седьмом десятке лет жизни, повидавшего воочию несколько тысяч убиенных этой властью ранее – дело пустое и безнадежное: если Господь выбрал для меня такой путь, путь борьбы с человеческим беспамятством путем просвещения людей, то я не вправе с него сходить.
Пока есть силы, буду как и прежде возвращать родным и близким имена их родителей, дедушек и бабушек, – предков, одним словом, – очистив их от большевистской лжи – это надо, чтобы не прерывалась связь поколений. Буду как и прежде искать места массовых человеческих трагедий и, соединив их с именами жертв, буду превращать их из мест большевистско-чекистского злодеяния в места памяти – это для того, чтобы не прерывалась память родов и народов. Буду и дальше писать свои книги для того, чтобы эти самые народы воспитывать. Это нужно уже для нас – живых. Человек, обладающий своей родовой памятью, знающий историю своего рода, по-иному строит свои отношения с государством…"
Смотри также "Ничего вредного я себе не мог позволить". Последнее слово Юрия ДмитриеваО божьей воле. Из письма Анне Сахаровой от 10.07.2020
"Слезы и прочие жидкости оставьте для анализов. Не надо плакать. Всё нормально. Ждать чего-то от прокуратуры – это все равно, что пытаться просить не менять нашу конституцию. У прокуратуры приказ – посадить. Они его пытаются, как умеют, выполнить. А вот получится или нет, вопрос большой? Мы тоже без боя сдаваться не намерены. Подождем, что скажет суд. По моим ощущениям, все должно закончиться более-менее хорошо.
Надеюсь на это.
Дима, Аня – мы с вами люди верующие и знаем, что Господь посылает испытания по силам нашим. А Господь мудр и только Он ведает, зачем этот "цирк с конями" состоялся. Значит, Господу угодно дать нам (и мне и вам) такое испытание. И не думаю, что только для проверки моих сил. Я воле Божьей противится не могу. Всё вынесем, всё сдюжим. Может быть, это для того, чтобы люди прозрели? Сделали свои выводы, может быть не только мысленные, но и к действиям приступили. Господь мудр! Он всё управит как надо".
О предстоящем приговоре суда. Из письма Виктору Тумаркину от 11.07.2020
"Как ни странно – нет у меня страха, как, впрочем, нет и веры в реальность происходящего судилища. Сюр какой-то. Поживем – увидим. Нашли чем меня напугать! Смертью в лагере? Не повезло этим прокурорам. Я им сам могу месяца два рассказывать (без перерыва), какие архивные уголовные дела я читал, в руках держал… Так что примеров неправедного судилища знаю не одну тысячу. Значит, пришло и мое время. Быть там, "где мой народ, к несчастью, был" (А.А.А.) Я эту смерть изнутри, из земли выкапывал, мне ли ее бояться?! Чудаки – одним словом - прокуроры и иже с ними. Из сторожа Сандармоха сделать символ? Зачем? […]
В общем – настроение бодрое, боевое. Спасибо за поддержку всем, кто нашел в себе силы и мужество эту поддержку выразить".
Про последнее слово в суде. Из письма Тамаре Поляковой от 11.07.2020
"Про последнее слово: рассказал, что тема сиротства для меня не нова, сам "приемыш". Отсюда и знание этой темы изнутри. Патриот – это человек, любящий свою родину. Какой бы история моей родины ни была: она ведь не только "победная" и успешная, но, зачастую, печальная и трагическая. Отчего это "победобесие" – патриотизм, а Сандармох и жертвы политических репрессий НЕ патриотизм? Это история моей страны, моего народа.
Затем рассказал о том, как Наташа-дочка появилась в нашей семье, через какие препоны чиновничьи пришлось пробираться, чтобы она смогла стать членом нашей семьи. Рассказал о том, что здоровье Наташи внушало обоснованные подозрения. С чем-то справились сами, с чем-то с помощью врачей, а какие-то проблемы остались и требуют внимательного к себе отношения и дальнейшего лечения. Все это, естественно, со ссылками на материалы. Накануне мы в суде "осматривали" содержимое жесткого диска моего компа, так там оказалось, что за 8 лет Наташиного пребывания в нашей семье, скопилось более 1000 файлов по интересующей суд теме. Я даже сам удивился их обилию и порадовался своей предусмотрительности. Чуть ли не на каждый "чих" прокуратура нашлась бумажка или официальный документ. Так что, думаю, ни фига у прокуратуры не получится.
Затем рассказал о Сандармохе, истории его отыскания и создания мемориального кладбища. Отметил, что это мемориал встал поперек горла некоторым "товарищам". Озвучил несколько конкретных фамилий. Сказал, что считаю дело специально сфальсифицированным для того, чтобы дискредитировать деятельность "Мемориала", как историко-просветительского общества. Естественно, с предъявленными обвинениями не согласился. Заявил, что никаких глупостей по отношению к Наташе не совершал".
Про планы на работу. Из письма Анне Яровой от 15.07.2020
Мемориал Сандармох
"Мысли нынешние – о работе. Надо же книги дописывать: там и спецпоселенцы, и о возникновении Сегежского лесо-хим-бум-комбината, и о строительстве Беломоро-Балтийского канала надо книгу готовить. Материалов много. Пока тут "отдыхал", уже придумалась концепция компоновки этих книг. Да и на Соловках работы много, тоже есть чем заняться. В общем, скучать пока некогда!"
С благодарностями за поддержку. Из письма Леониду Бахнову от 15.07.2020
"Спасибо за слова поддержки и общий обзор темы в целом. Впечатляет и дает силы. В самом деле, кто бы я был без поддержки друзей и единомышленников. Сожрали бы с потрохами. А так кушают осторожно, вытаскивают колючие косточки и несъедобную требуху. Но, зараза, медленно и неутомимо. Ну что ж… Государева машина железная, но она машина. Значит ее сделали люди, а то, что людьми сделано, людьми и сломается. Во всяком случае – я верю в это.
Духом тверд. Убеждений своих менять не собираюсь. Веру – тоже.
Отец-фронтовик – оставил мне свое мужество, мама и бабушка – веру. Такой крепкий сплав получился – и танком не сломать.
Спасибо всем друзьям и единомышленникам за поддержку. Обязуюсь оправдать ее, пережить все "наезды" и победить!"