"Я люблю тебя, жизнь". Как финский полицейский стал звездой оперы

"Я люблю тебя, жизнь", –​ поет на финском языке старший констебль полиции города Оулу на севере Финляндии, 46-летний Петрус Шродерус. Видеоролик с поющим полицейским 17 апреля опубликовало на официальной странице полицейское управление Оулу. Видео сразу же стало популярным не только в Финляндии, но и в России, его посмотрели более 1 млн человек. Полицейский Петрус Шродерус рассказал корреспонденту Север.Реалии о своей карьере в опере и любви к русскому языку.

– Посыл вашего видео – оставайтесь дома. Какова ситуация с коронавирусом в городе Оулу, где вы работаете?

– Оулу – небольшой город, и на самом деле здесь и в обычное время не так много людей на улицах. Да, сейчас закрыты рестораны, библиотеки, бассейны, людям нельзя собираться компаниями, но люди все же гуляют: катаются на велосипедах, бегают, выгуливают собак – жизнь продолжается. Так что я не вижу особых проблем сейчас в смысле ограничений для людей. Все не так катастрофично, как выглядит на страницах газет. И для финнов это не такое уж сложное дело – сидеть дома. (Смеется.) Хотя, конечно, это клише, что финны необщительные и живут сами по себе. Но поскольку в недалеком прошлом, еще лет 50 назад, это была по большей части сельская, аграрная страна, так что много поколений должно смениться, пока финны изменят свой образ жизни… И да, в Финляндии, которая размером с Великобританию, живет 5,3 миллиона человек, раз в 15 меньше.

– И все же на видео вы идете по почти пустым улицам. Все же Оулу не самый маленький город Финляндии. Что, правда, все сидят по домам?

– Ну так это было раннее утро, 6 утра. Сейчас и так-то людей не много, но мы выбрали время, когда людей меньше обычного. Ну и еще нужна была погода подходящая, в том числе для съемок – чтобы солнце начинало светить, цвета были хорошие. Вообще мы это видео довольно быстро сделали. Я записал вокал в студии моего друга Илмари Мяэнпяя –​ спасибо ему большое, его имя есть в титрах – за неделю до съемок, в Страстную пятницу (по лютеранскому церковному календарю. – СР). И потом мы дождались подходящего дня для съемок и все сделали профессионально и быстро.

–​ А как те немногие прохожие, которые застали процесс съемок, реагировали?

– Вы же видите, что я реально пел – пар изо рта, было довольно холодно. А пел-то я очень громко, потому что невозможно изображать пение вполголоса, надо петь очень выразительно. И к тому же музыка играла не в наушниках, а из динамиков, чтобы я ее слышал, так что это было такое импровизированное караоке. Выглядело довольно забавно со стороны. Люди выходили на балконы, фотографировали и видео снимали. Наверное, задавались вопросом: "Че это он тут с утра пораньше распелся?" Ну и в конце концов надо признаться, что я почти потерял голос, потому что петь пришлось примерно 20 раз на холоде.

– А вообще для финнов это обычное дело – видеть полицейского на улице. Пусть даже не поющего. Вы сейчас патрулируете улицы пешком?

– О нет, мы уже примерно лет 20 не патрулируем ногами. Понятно, что иногда приходится, когда какие-то массовые мероприятия или просто много людей собирается летом в парке. Тогда надо следить, чтобы никто не напился до беспамятства или не проявлял лишней агрессии. То есть, конечно, если кого-то надо доставить в скорую или задержать, идешь ногами. Но в любом случае патрульная машина всегда рядом, не будешь же на себе задержанных таскать. Конечно, с точки зрения пиара это хорошо – патрулировать ногами, ну, или чтобы туристам было спокойнее. Но совершенно непрактично. Расстояния в Финляндии знаете какие – по 30–40 км патрульный маршрут. Так что мы ездим на машинах. На таких вот, как на видео. Еще сейчас на дронах летают, чтобы следить за тем, чтобы не собиралось больше 10 человек, но лично я этого пока не видел.

– Ваши обязанности полицейского сейчас отличаются от тех, что были до эпидемии?

– Мои обязанности сейчас – реагировать на телефонные вызовы по номеру экстренных служб 112: кто-то где-то подрался, где-то что-то сперли, кто-то напился до такой степени, что не может сам передвигаться. Это обычные обязанности, которые делает полиция в любой стране. Я это делаю уже 16 лет, правда, с перерывом. По 12 часов за смену. Ничего особенного, как и для любого человека в форме, – делать довольно грязную работу. Ну ладно, правильнее сказать не грязную, а тяжелую – не спать по ночам, быть готовым в любое время к каким-то сложным ситуациям и так далее. Но мне эта работа нравится. Я не смог бы быть никем, кроме полицейского. Ну и певца.

Петрус Шродерус

– В России многие пользователи соцсетей усомнились, что настоящий полицейский может так петь. Появились версии, что вы либо оперный певец, переодетый в полицейского, либо кто-то поет за вас. Но ведь и те, и другие ошибаются?

– Я работал в Национальной опере с 2005 по 2012 год. То есть совмещал две работы. Но я до сих пор пою, именно поэтому решил сейчас спеть эту песню "Я льюблью жизнь" (примерно так Петрус говорит по-русски. – СР). Меня многие спрашивали: "Чего же ты не хочешь спеть что-то [противовирусное]?" Но вообще-то я постоянно пою, у меня примерно 30 концертов в год. Так что почти каждую неделю у меня есть выступления, плюс постоянные занятия вокалом. У меня тут есть пара аккомпаниаторов, которые постоянно предлагают новый материал и сильно мне помогают в этом деле.

– Если работали в Национальной опере, то у вас должно быть какое-то профессиональное музыкальное образование?

– Нет, профессионального нет. Я учился в музыкальном классе, когда ходил в школу. Но вообще я занимался частным образом, уже в довольно взрослом возрасте. Я начал петь примерно в 25 лет. Сначала мой отец оплачивал мои занятия, потому что это очень дорого и я не мог себе этого позволить. Он хотел, чтобы я осуществил свою мечту, потому что это действительно было моей мечтой. Я умел петь, тут проблем не было. Но петь классические партии – это особенный навык. Это сложно, и должен быть хороший наставник. Мне повезло, у меня здесь, в Оулу, был хороший учитель, Эско Юрвелин. Мы с ним занимались 3,5 года. Мы участвовали с ним в разных конкурсах, и один из них – Timo Mustakallio (главный музыкальный конкурс для оперных певцов Финляндии. – СР) – я даже выиграл в 2004 году.

– И после этого вы стали совмещать работу в полиции и в опере?

– Нет, я тогда уволился из полиции и полностью посвятил себя музыке на семь лет.

– Почему после этих семи лет вы вернулись в полицию? Соскучились?

– Не совсем. У меня вообще-то большая семья, и мне нравилось, что я могу больше времени проводить с детьми. Я тогда решил, что дети растут один раз, и я буду рядом с ними. А уж потом, когда они вырастут, буду заниматься своими делами. Мне кажется, примерно так должен рассуждать ответственный мужчина. (Смеется.) Ну, собственно, моя мечта осуществилась.

– А как сейчас получается совмещать?

– У меня полная свобода в плане поездок и концертов. Если их будет больше, я смогу петь больше, без проблем. Иногда беру отпуск для этого, иногда – отгулы.

– Для коллег-полицейских поете, концерты бывают?

– Нет-нет-нет, такого не было никогда. Кстати, это одна из причин, по которым я решил, что сейчас будет правильное время, чтобы спеть именно как полицейскому, а не как оперному певцу. Мне полиция как место работы дала так много, что пора уже возвращать. Я понимал, что музыка, эта песня, – просто фантастическая. Раймо Сиркия, мой друг, оперный певец, подарил мне на Рождество аранжировку этой песни в оперном стиле, с оркестром. И уж конечно, за это выступление мне никто не платил, делал я это в свободное от работы время. Так что финским налогоплательщикам это видео ничего не стоило. (Смеется.) Ну и классно, что оно так разошлось! Я когда узнал, что в России она стала своеобразным хитом, не поверил: что, правда? И я хочу сказать спасибо русским, которым понравилось мое исполнение!

– Почему именно эту, русскую песню, вы выбрали для такого случая?

– Ну это очень просто. Во-первых, я ее просто люблю. Она такая красивая, мелодичная. Но в то же время слова, лирика очень сильная. Я бывал в Советском Союзе в 1980-е годы несколько раз, когда еще был ребенком, хоть уже тогда довольно крупным. Помню, как люди говорили: "Крепккий малчик, крепккий малчик". Что-то уже тогда тронуло мою душу, я полагаю. Знаете, это такая хорошая смесь – мягкости и силы. Ну вот как в этой песне. Это такая универсальная вещь, всем понятная.

– А "во-вторых"?

– Во-вторых, у меня сейчас такая жизненная ситуация не самая простая. Я недавно развелся. А эта песня такая жизнеутверждающая. Там дословно поется так: "Жизнь продолжается сквозь слезы, которые напоминают жемчужины". Она – про жизненные неурядицы, через которые надо пройти. И мне такой настрой очень нравится. Это как-то очень по-мужски, мне кажется.

– В-третьих, видимо, тоже есть, потому что на своей странице в фейсбуке вы написали, что посвящаете эту песню вашим дочерям.

– Да, моим младшим детям, дочерям, сейчас 6 и 8 лет, они папины дочки. Им очень понравилось, когда в первый раз услышали эту песню. Ну, и я ее потом столько раз спел дома, что у них не было шансов ее не полюбить. Старшей из них как раз сегодня исполняется 8 лет, так что это и подарок ко дню рождения тоже!

– А еще какие-то русские песни или оперные партии вы исполняете?

– Я исполняю много русских опер. Я исполнял "Пиковую даму", в "Евгении Онегине" я исполняю партию Ленского с 2006 года. Она такая красивая, я так ее люблю! Всегда, когда есть русскоязычные слушатели, я исполняю какие-то части из "Евгения Онегина". Я специально занимался с преподавателем, который мне ставил русское произношение. Для слушателя очень важно, чтобы язык исполнителя звучал естественно, хоть это и непросто в случае с русским языком. У меня много месяцев ушло на то, чтобы выучить партию Ленского. Сначала понять, потом выучить. Это было очень, очень сложно, приходилось повторять снова и снова, чтобы произносить слова правильно.

– А вообще вы по-русски говорите или понимаете?

– О нет, я учил язык два года, и что-то, конечно, могу понять, но говорить не могу. Но петь меня на русском научили, потому что в Национальной опере Финляндии самые лучшие преподаватели. А так, конечно, стыдно, надо бы подтянуть. Я по работе иногда общаюсь с русскими, например, дальнобойщиками, и могу понять, что они спрашивают, к примеру, как лучше проехать куда-то. Ну я пару слов могу сказать, но не более того. Это, конечно, вопрос практики, которой не хватает.