Город Сортавала вошел в состав СССР в 1940 году, по результатам Советско-финляндской войны. Во время Второй мировой финны вернулись сюда, но затем ушли окончательно в 1944 году вместе с коренными карелами. В брошенные ими дома заселились переселенцы со всех краев Советского Союза. Сегодня большинство памятников прошлого в Сортавале находятся в удручающем состоянии. О сохранении исторического наследия в городе заботятся только энтузиасты.
– Лес – и вдруг городок. Такой цивильный, западного стиля городок в горном, лесистом ландшафте. Очень необычное ощущение, – описывает художник и краевед Виталий Рыстов свое первое впечатление от Сортавалы. – Ландшафт, природа, архитектура – модерн... Я всегда любил югендстиль (рижский модерн. – СР).
Виталий Рыстов
Этот островок финской цивилизации в русском лесу он впервые открыл для себя в 1993 году и не предполагал, что через десять лет возглавит здесь краеведческое движение.
В первый раз Рыстов оказался в Сортавале случайно:
– Я поехал сначала на Валаам подзаработать на торговле сувенирами, подготовился, наделал эксклюзивные поделки с видами, пасхальные яйца, поскольку в Петербурге у меня уже был деловой опыт. И первый сезон получился очень удачный, на год жизни хватило, – вспоминает Рыстов. – А во второй год уже подтянулись местные ребятки со своим ассортиментом, начался рэкет, и в самом начале сезона меня арестовали за торговлю на валюту.
Выяснять отношения с милицией Виталий отравился на материк, в районный отдел.
– И впервые я оказался в Сортавале, чтобы отстаивать правду. Конечно, бандитизм, 90-е, но силовики тогда были еще относительно приличные. Поэтому обращение к местному адвокату, жалоба в прокуратуру привели к тому, что мне со злобой в отделении милиции вернули валюту, которую отобрали.
Сердобольный гражданин
Сейчас в Сортавале проживает около 18 тысяч человек. Старый город сохранил финский колорит. Центр Сортавалы сформирован вокруг старой Рыночной площади, типичного для финских городов треугольного пространства.
Центральная часть Сортавалы
Чуть дальше от центра – застройка становится деревянной. В таком построенном еще финнами деревянном доме Виталий Рыстов и купил себе двухкомнатную квартиру, продав комнату в петербургской коммуналке. В 2004 году он переехал в Сортавалу жить, поближе к своей сезонной работе – уже несколько лет в паломнической службе Валаамского монастыря он курировал доставку на остров продуктов питания.
– Я поселился в антикварном деревянном доме, ему 120 лет, он успешно рушится от времени, и я стал интересоваться чисто прагматически: как его чинили, реставрировали. Сошелся с музейными работниками, по наивности думал как-то подействовать на наши органы власти, которые должны заботиться о сохранении наследия. Ну, это шлейф сознания советского человека, когда раньше публикация в газете что-то значила, – словно оправдывается Виталий.
Рыстов на пороге своего дома
Дом, в котором поселился Рыстов, построил в 1890 году архитектор Йохан Леандер. "Он и его два сына были архитекторами и строителями более двух сотен домов в городе. Старший Оскар к тому же был главным пожарным инспектором в Сортавале", – рассказывает краевед. В этом же доме располагается редакция альманаха "Сердоболь".
История этого издания начиналась в 2005 году, когда усилиями Рыстова и его единомышленников был создан Клуб жителей города "Сердобольный гражданин". Планировалось продвигать разные инициативы сохранения культурно-исторического наследия города, заниматься информационно-просветительской деятельностью. Клуб просуществовал недолго. В 2007 году Рыстову пришла в голову идея опубликовать некоторые результаты деятельности "Сердобольного гражданина". Не найдя СМИ, в котором можно было бы разместить такие материалы, краевед решил создать свой журнал. Так 28 марта 2008 года появился и первый номер альманаха "Сердоболь"
"Ресурсов нет"
Сердоболь – это историческое название города. Так поселение называлось до того, как шведы в XVI веке построили здесь город, и потом с конца XVIII века и до распада Российской империи. Окончательно Сердоболь превратился в Сортавалу, когда Великое княжество Финляндское стало частью независимой Финляндии.
Мы живем, пока живем. Надеемся, в наш век дом еще простоит
Редакция альманаха "Сердоболь" – это Виталий Рыстов и его квартира. Рыстов издает альманах раз в год и на свои деньги. На стенах висят старинные фотографии, например, коллективное фото команды пожарных – они фотографировались во дворе дома, в котором живет краевед. Деревянное здание пожарной охраны с каланчой на крыше находится по соседству. Над кроватью в спальне – изображение Ленина. Напротив – плакат The Beatles, привезенный из Прибалтики в 1980-е. Между ними – образ Иисуса Христа. Довершает образ хозяина футболка с лимонкой: Виталий Рыстов – сторонник незарегистрированной "Другой России". К национал-большевизму и советскому реваншизму он пришел недавно, после обидевшей его лично пенсионной реформы (Рыстов 1961 года рождения). А когда-то, говорит, придерживался вполне либеральных взглядов, "как ваша радиостанция".
Редакция альманаха "Сердоболь"
Виталий Рыстов в своем издании сам и главный редактор, и верстальщик, и автор статей об историческом и архитектурном наследии Сортавалы. Каждый номер выходит тиражом тысяча экземпляров и обходится примерно в сто тысяч рублей, "то есть мне надо взять из тумбочки 100 тысяч денег". Потом траты медленно компенсируются за счет продажи альманаха.
– Я не могу платить людям деньги, – говорит Рыстов. – Ситуационно, на номер иногда собираются волонтеры, которые пишут статьи, то есть я не должен полностью брать на себя заслуги, потому что многие внесли неоценимый вклад. А в целом, как издатель, я один.
Мы перестали быть творцами истории
В 2010 году "Сердоболь" был признан одним из лучших краеведческих изданий России и получил диплом фонда Дмитрия Лихачева.
– Местные жители разделяют ваш энтузиазм?
– Понимаете, ресурсов-то нет, чтобы отстаивать свое видение города. Мы же перестали быть творцами истории, в том числе и локальной истории. Нам невозможно ни на что повлиять. Был такой ресурс, как свобода слова, но сейчас он выхолощен. "Мели, Емеля, твоя неделя".
Альманах "Сердоболь"
– За то время, что вы здесь живете, состояние архитектуры стало лучше или хуже?
– Динамика – отрицательная. Спокойно невозможно рассказывать… Здесь много старинных, начала века зданий – около полутора сотен внесены в Реестр памятников регионального значения. Деревянных много. И каменных много. Но горят и те, и другие, не один десяток сгорел. Я помню, я ходил на процедуры в больницу, которая располагалась в огромном финском комплексе. Там сейчас пожарище. Бывший военный госпиталь – огромное каменное здание, куда я ходил делать рентген. А сейчас оно выжжено, там остовы стоят. Бывший детский туберкулезный санаторий как раз закрыли, когда я переехал. Там лечились и учились дети. Тоже пожарище. И эта картина по всей России, – говорит Рыстов.
В Сортавале, как и во всей стране, не работает закон об охране культурного наследия, предполагавший компенсацию собственникам затрат на сохранение памятника.
– Сами власти, которые приняли этот закон, ничего для его реализации не делают. Большинству жильцов реставрация дома-памятника не по силам. Вот моему собственному дому больше 120 лет, тут финская крыша уже протекает, тазики стоят. А здесь четыре жильца. Я самиздатчик. Мои соседи – пенсионерка и остальные – тоже небогатые люди. Мы не в состоянии самостоятельно выполнить дорогостоящие ремонтные работы. Поэтому мы живем, пока живем. Надеемся, в наш век дом еще простоит – финны хорошо строили.
Северное Приладожье
Достоинства Сортавалы в конце концов были оценены российским средним классом. Северное Приладожье привлекает питерских дачников, которые целенаправленно покупают бывшие финские хутора. Некоторые открывают свое дело, эксплуатируя образ доступной для всех россиян версии Финляндии: строят гостевые дома, открывают кафе и хозяйственные подворья, водят экскурсии.
Там бывает публика дорогостоящая
– Здесь рядом есть туристический комплекс "Дача Винтера", старинный особняк, вокруг парк-отель, который в последние годы заграбастал банк "Россия". За ним колючая проволока – там резиденция премьер-министра, – перечисляет Рыстов. – Соответственно, там бывает публика дорогостоящая.
– Это местный патриотизм, который проявляется иногда в чем-то необычном. Например, здесь есть поветрие – партия несклоняльщиков, которые категорически противятся тому, что название города склоняется по падежам. До анекдота доходит: две партии, склоняльщиков и несклоняльщиков, в соцсетях бьются до крови, – смеется Виталий Рыстов.
Национальное финское блюдо лохиккейто
В 90-е годы, когда только-только открылись границы, был распространен так называемый "ностальгический туризм". Финны, потомки бежавших из Карелии, возвращались в Сортавалу посмотреть на свои бывшие дома. Местное телевидение снимало про это сюжеты, вспоминает краевед:
Еще недавно его рука лежала на дуле автомата, а сейчас у него гипсовый букет
– Встречают поезд, и вот финны идут, лопочут на своем языке, смотрят на фундаменты оставшиеся. И показывают очень колоритно переделанную к их приезду парковую скульптуру. Стоял солдат с автоматом ППШ – один из таких массовых, широко растиражированных памятников. И диктор говорит: "Еще недавно его рука лежала на дуле автомата, а сейчас у него гипсовый букет". Перед приездом финнов [из скульптуры] выломали ППШ и приделали гипсовый букет цветов, – вспоминает краевед.
Сегодня у финнов интерес к Сортавале скорее бытовой – они приезжают сюда заправляться бензином, покупают какие-то товары, которые здесь дешевле. За продуктами, наоборот, карельские домохозяйки ездят в Финляндию и затем перепродают в Сортавале. "Алкотуризм" широкого распространения здесь не получил, говорит Рыстов. Сам он ценит близость финской границы – по ту сторону можно найти интереснейшие краеведческие издания про Сортавалу, такие как сборник старых открыток Асты Руоколайнен.
Памятник рунопевцу Вяйнемёйнену, его прототипом стал кантелист Петри Шемейкка, живший в XIX – начале XX века
Карел и финнов в Сортавале сегодня меньше, чем в остальной части Карелии. Здесь их не более 4% (в среднем по Карелии 7,4%, в самом "карельском" Олонецком районе – около 60%). Да и они приехали сюда после 1940 года.
– Финны – это тоже русские, – неожиданно заявляет Рыстов, отвечая на вопрос о финских корнях города. – Люди земли русской. Это же княжество Финляндское. Потом оно могло стать Карело-Финской Союзной Социалистической Республикой, но по геополитическому недоразумению они стали самостийными.
– А жизнь-то где теперь лучше – у них или у нас?
– Ну, по уровню жизни у них, конечно, лучше, – грустно признает краевед.