За последний месяц в Финляндии резко увеличилось количество просителей убежища от граждан России. С 21 сентября 2022 года, когда российский президент объявил частичную мобилизацию, в течение месяца более 500 россиян подали заявление в финскую полицию с просьбой предоставить им убежище. Всего с начала года количество таких заявок от граждан России составило более 900. Среди беженцев в Финляндии оказался и плотник из Карелии Сергей Филенко. Корреспонденты Север.Реалии встретились с ним и его новыми соседями в финском городе Иматра.
"На 40-летие ему подарили компас, который Хейкинен тут же продал, а деньги пропил", – цитирует Сергей Филенко книгу финского писателя Арто Паасилинны "Очаровательное самоубийство в кругу друзей". – Так что у меня все не так плохо. Есть ремесло в руках и мысли в голове. И я на свободе.
Филенко жил в Петрозаводске, ходил на протестные митинги. Его задержали на митинге в поддержку Навального в апреле 2021 года. Пока росгвардейцы тащили его к автозаку, а он громко скандировал "Заповедь" Редьярда Киплинга: "Владей собой среди толпы смятенной, тебя клянущей за смятенье всех, верь сам себе наперекор вселенной, и маловерным отпусти их грех…" Запись облетела интернет.
В 2022 году Филенко стал первым жителем Карелии, которого оштрафовали за "дискредитацию" Вооруженных сил. Это решение он пытался оспорить, но безуспешно. Перед судьей Петрозаводского суда он прямо во время заседания рассыпал 324 стеклянных шарика в память о каждом погибшем от российского оружия украинском ребенке. А перед тем, как пойти в банк для оплаты штрафа, написал на пятитысячных банкнотах антивоенные лозунги, а фото опубликовал в своем профиле в фейсбуке. "Запрещаю тратить на войну!"; "Ни копейки на войну и Путину – разрешаю тратить на добрые дела" – и на каждой купюре пояснение: "Шестая часть штрафа плотника Сергея Филенко, ч. 1 ст. 20.3.3 КОАП".
Филенко любит сравнивать себя с Нестором Плотником, который по преданию построил знаменитую Преображенскую церковь на карельском острове Кижи. И с Нестором Летописцем, предполагаемым автором "Повести временных лет".
– Строю дома, веду блог, – скромно рассказывает он о себе.
Соседи
Мы встречаемся в небольшой библиотеке Vuoksenniska, куда Сергей ходит почти каждый день. Он много читает, и книги, взятые с собой из России, уже закончились.
Библиотека находится в рабочем микрорайоне небольшого финского города Иматра. Сергей живет вместе с еще четырьмя российскими беженцами, точнее, просителями убежища. Все они оказались в Финляндии после 21 сентября 2022 года, когда в России объявили мобилизацию. Россия, впрочем, тут тоже неподалеку – в 12 км от библиотеки расположен пункт пропуска Иматра – Светогорск.
В квартире пустынно и необжито: в каждой комнате – по две односпальных кровати и встроенной кладовке для вещей, но ими никто не пользуется, вместо шкафов – рюкзаки с немногочисленными пожитками. Из мебели, кроме кроватей, кухонный стол и пять табуреток, по одной на каждого.
Пока жильцы проводят нам короткую экскурсию по квартире, у них появился еще один сосед: его привезла волонтерка местного центра помощи мигрантам Kipinä, то есть Искра. С собой новичок привез видавшую виды микроволновку, выданную в той же Искре. "Обживаемся", – отреагировали остальные.
Из всех жильцов квартиры Сергей Филенко – самый разговорчивый, остальные предпочитают либо не общаться вовсе, либо просят их никак не упоминать. Только сосед Сергея по комнате, который в шутку называет себя Аристарх, соглашается рассказать свою историю, хоть и без подробностей.
История у него, впрочем, стандартная: Аристарх приехал из Петрозаводска, где отучился на факультете политических и социальных наук местного университета и последние годы работал в крупной организации. О переезде в Финляндию вместе с женой думал еще до начала войны: вместе учили языки и проходили онлайн-курсы по модным IT-специальностям. После начала войны поиски ускорили. Объявленная мобилизация заставила принять решение в экстренном режиме. Оказавшись в Финляндии, он почти сразу подал документы на убежище.
– В Петрозаводске я пришел к начальнику сразу после начала мобилизации, сказал, что хочу перейти на удаленку, получил одобрение. После того как в соседних отделах мобилизовали несколько десятков человек, я пришел к начальнику еще раз и сказал, что собираюсь уехать и надеюсь сохранить работу хотя бы на время. Пока эта договоренность в силе, но надолго ли – непонятно, – рассказывает Аристарх.
Родился он в Севастополе, у него много родственников на востоке Украины, в Днепропетровске и Павлограде, с которыми он держит связь. Есть друг – программист из Харькова, которого он до отъезда из России старался поддерживать финансово. Так что помимо общечеловеческих рассуждений о войне и мире, у Аристарха есть и чисто личное восприятие возможной мобилизации: он не представляет себя в ситуации, когда ему "дадут в руки автомат и отправят воевать с украинцами".
Он недоумевает, почему так много мужчин из его организации пошли в военкомат, когда получили повестки. Один из коллег, кто не бежал от мобилизации, "очень умный и при высокой должности", и с кем у Аристарха есть связь, рассказывает, что его и еще около тысячи человек из Петрозаводска отправили в одну из войсковых частей Ленинградской области.
"Сидел как кретин в военкомате с 16 до полуночи. Ночью посадили в автобус, отправили под Питер в какую-то военную академию. Тупизм и кретинизм нашей армии проявился уже в первый день: под Пряжей [в 50 км от Петрозаводска] автобус сломался, нас отправили обратно. Потом снова в Ленобласть. Тут тоже бардак, возят туда-сюда, распределить не могут. Спим на железных кроватях без матрасов, на 200 человек два унитаза, формы нет, по срокам ничего не понятно, попросил родителей купить теплую одежду…" – цитирует Аристарх переписку с коллегой.
Аристарх надеется, что за то время, пока финские миграционные службы будут рассматривать его прошение о предоставлении убежища, он сможет выучить язык и найти работу в Финляндии, чтобы, в случае отказа от предоставления убежища, иметь возможность легально остаться в стране.
По нынешним правилам, впрочем, так поступить нельзя: в случае отказа проситель убежища подлежит депортации. Но поскольку никакого официального транспортного сообщения с Россией нет, не считая нескольких частных автобусных линий, депортация в Россию до окончания войны и нормализации ситуации в стране не выглядит реалистичным вариантом. Кроме того, есть немало случаев, когда решение миграционной службы обжалуется в суде или когда процесс апелляции затягивается на годы. Все это время государство предоставляет жилье и – в случае отсутствия работы – денежное пособие.
"Я – дерево"
Процесс подачи прошения на предоставление политического убежища происходит в полиции. Основная часть разговора с потенциальным политэмигрантом, а это необходимая формальность, проходит через переводчика. Сергей Филенко говорит, что вопрос о причинах переезда и подачи прошения об убежище застал его врасплох.
– Я плотник-рецидивист, говорю по-русски переводчику. Он переводит. Полицейский выпрямляется, смотрит на меня, на лице – немой вопрос. Пришлось рассказать о всех своих административных рецидивах, на каких митингах и за что меня задерживали: сначала я возмущался, что Навального отравили, потом – оккупацией и вторжением. С каждым следующим "рецидивом" полицейский добрел, – вспоминает Сергей Филенко.
Сергей достает из рюкзака самодельную папку для бумаг, сплетенную из бересты. В ней – десятки страниц его четырех административных дел и судебных решений по ним. У просителя политического убежища с такой историей преследования, пусть и административного, шансов на его получение гораздо больше, чем у тех, кто выехал из России, просто опасаясь мобилизации. Им придется доказывать, что при возвращении в страну их жизни и свободе будет угрожать опасность.
Сергей, несмотря на многочисленные штрафы, до последнего момента не собирался покидать Россию, даже несмотря на то, что "с мобилизацией тюрьма придвинулась очень близко".
– Я так размышлял: в армию я не пойду, а забрать меня насильно не смогут. Ну пусть даже в наручниках повезут, ну автобус остановится где-то пописать. Все пьяные, наверное, уже. Ну я бы и ушел. Но от тюрьмы бесконечно прятаться не получится, – рассуждает он.
Днем 25 сентября он с приятелем вернулся в Петрозаводск из лодочного путешествия по реке Сухоне, что связывает Вологду и Великий Устюг. Разместил в фейсбуке несколько фотографий, сопроводил их привычными философскими размышлениями о смысле жизни в стране, где "хозяйничают военные преступники", написал, что остается на родине.
"Так и не сбежал из погибающей страны. В самые последние решающие дни, когда еще можно, когда почти совсем поздно, когда последний шанс выскочить – и железный занавес с громким стальным лязгом задраит страну за спиной – тупо стою на коленях и разглядываю какую-то глупую муху на крошечной идиотской поганке", – написал тогда Филенко.
– Я ведь всем рассказывал свою концепцию: мы, плотники, похожи на деревья. Я – дерево, расту в родном лесу, корни пустил. Потом стало понятно, что в лесу жуткий пожар. Дерево подгорело, упало, превратился я в бревно. Бревно скатилось в реку, река вынесла в море, потом меня, бревно-плавник, выбросило на берег. И вот я здесь, в Финляндии. Впрочем, плавник – не всегда бесполезное бревно. Поморы из плавников строили крепкие рыбацкие избы, лабазы. Так что и я чем-нибудь да пригожусь, – рассказывает Сергей поэтическую историю своего попадания в Финляндию.
Знаки и отъезд
На деле же все было куда прозаичнее: знакомый, живущий в Финляндии, давно уговаривал уезжать из России, и Сергей даже обсуждал это с семьей. Жена Филенко – православная верующая, видела указания свыше на то, что надо ехать, например, сон о том, что мужа уводят в тюрьму. Сергей – убежденный атеист, в знаки не верил. Впрочем, однажды, незадолго до объявления в России мобилизации, о таких знаках задумался и сам Сергей.
– Говорю жене: вот если бы я был евреем и авторитетный еврей сказал бы мне уезжать, я бы уехал. Шутки шутками, но только сказал, залез в телеграм, а там – пост о том, что бывший главный раввин Москвы Пинхас Гольдшмидт призвал "евреев поскорее уезжать из России". Тут уж даже я чуть призадумался, – вспоминает Сергей с усмешкой.
Меньше чем через две недели, после того самого лодочного похода, он снова получил паническое сообщение от финского товарища: "Вали! Тебе надо срочно уезжать! Знакомый едет из Питера в Йоэнсуу через Сортавала, собирай вещи и подсаживайся к ним, пока не поздно". Через несколько часов Сергей был на российско-финляндской границе.
Допросы на российской стороне продолжались несколько часов.
– Если тыкнуть мое имя в интернете, то в последние годы все мои блоги про путешествия сменились антивоенными высказываниями. Так что мой загранпаспорт носили туда-сюда несколько раз, задавали вопросы, например о том, правда ли я верю в то, что Навального отравили. Залезали в телефон. В какой-то момент попросили показать внутренний паспорт. Я достал, на обложке красное сердечко с лозунгом "Нет войне". Пограничник озадаченно посмотрел на меня, я говорю: "Да-да, это моя позиция. Я с ним все суды прошел, обложку и там не снимал". А потом он просто по-английски слился, передал мои паспорта через таможню. Видимо, никакой разнарядки у них по моему поводу не было, так что помурыжили несколько часов и пропустили, – вспоминает Филенко.
Никакого плана действий на случай выезда из России у Сергея не было. Несколько дней он провел в городе Йоэнсуу и окрестностях, общался с местными друзьями и знакомыми, выяснял, есть ли варианты быстро найти работу и, что называется, легализоваться.
Одно из самых сильных впечатлений от первых дней в Финляндии – общение с украинскими беженцами. Каждое воскресенье семьи с детьми собираются в Perheentalo, Семейном доме. Родители пьют чай и кофе с выпечкой, общаются между собой и с волонтерами, дети играют, лепят из пластилина или собирают мозаику, мальчики обычно пинают мяч в длинном коридоре.
– Я сел за столик, где украинки разговаривают и пьют чай, и чувствую себя солдатом, сбежавшим из вермахта, где-то в Швейцарии с французскими беженками. Моя страна оккупировала Францию, мне непонятно, как себя вести. Вышел из кухни, иду по коридору, сдерживая эмоции, и тут сзади подбегает мальчик, обнимает меня [за ноги], смотрит на меня… Я тоже смотрю на него и чуть не плачу… – говорит Сергей. – Я чувствую себя в эпицентре зла, и ничего нельзя сделать. Пожар зла по-прежнему горит в мозгах людей. Я понимаю, что моя картина мира разрушена. После войны, когда украинцы победят, надо будет строить новый мир. А пока жить дальше надо так, как будто ты уже умер. Говорить так, чтобы слово отзывалось. Чтобы не испортить некролог.
Финские руки
После нескольких дней разговоров и "прощупывания почвы" стало понятно, что оптимальный вариант – подавать прошение о политическом убежище, получить койко-место в лагере для беженцев (на деле оказалось – в благоустроенной квартире среди единомышленников), минимальное денежное пособие от государства на время поиска работы. Сергей пошел в ближайший полицейский участок и "сдался". Оттуда, через финский Красный крест, его отправили в Иматру. Теперь, на свободе и в безопасности, все его мысли – о семье и о том, как максимально быстро стать самостоятельным и полезным новой стране.
– Два раза в неделю я хожу на курсы финского в клуб "Искорка", в остальное время – постоянно занимаюсь языком самостоятельно. Через три месяца будет разрешение на работу, готов работать кем угодно, руки на месте. У семьи денег, которые я заработал плотницким трудом, хватит на пару месяцев, надо искать способы их поддерживать. Постоянно думаю о том, как их перетащить сюда, когда мы сможем снова увидеться. Но главное – найти применение своим рукам, – считает он.
Найти постоянную работу – мечта каждого российского беженца. Не секрет, что в Финляндии дефицит рабочих рук. Сергей тоже надеется, что сможет пригодиться в новой стране. Он пересказывает свой диалог с полицейским, который оформлял его заявление на убежище, откатывая отпечатки пальцев.
– "Какие большие руки!" – удивился полицейский. "Теперь это будут, наверное, финские руки", – отвечаю я. "Ха-ха-ха", – добродушно расхохотался в ответ полицейский. А потом сказал, что все в Финляндии прекрасно понимают, почему мы здесь и что происходит в России. А еще он вспомнил Зимнюю войну и высказался в том духе, что надеется, что это война с Украиной – последняя война России. Остается на это надеяться, – говорит Сергей Филенко.
С 21 сентября 2022 года количество запросов на получение убежища в Финляндии от российских граждан резко выросло. Каждую неделю миграционная служба страны публикует в социальных сетях официальные цифры. По ним всего с начала 2022 года с прошением о предоставлении убежища обратились 915 человек с российскими паспортами. Из них почти 500 только за последний месяц.
Как пояснили Север.Реалии в Миграционной службе Финляндии, право на получение убежища имеют те, кто может подтвердить факты преследования из-за происхождения, религии, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений в своей стране, а также не может рассчитывать на защиту национальных властей.
В ведомстве также уточнили, что в настоящее время среднее время рассмотрения ходатайств о предоставлении убежища составляет 8 месяцев с даты подачи документов в полиции.
