Экологический правозащитный центр "Беллона" приостановил свою деятельность в России. Корреспондент Север.Реалии рассказывает, что потеряла страна с приостановкой проектов, над которыми работали экологи.
Петербургская "Беллона", созданная в 1998 году, ставила вопросы экологической безопасности, защиты окружающей среды и экологических прав человека на международном уровне, готовила доклады и независимые экспертные заключения по безопасности в атомной энергетике, по проблемам обращения с отработавшим ядерным топливом, транспортировки нефти и газа, по развитию возобновляемой энергетики.
Создание "Беллоны" было тесно связано с делами обвиненных в госизмене экологов, боровшихся за безопасность и здоровье людей, за их конституционное право на благоприятную окружающую среду, с делом ученого-химика, правозащитника Вила Мирзоянова, критиковавшего российский военно-промышленный комплекс за нарушение Парижской конвенции о прекращении производства и испытаний химического оружия, а также с делом эколога и правозащитника Александра Никитина. ФСБ обвинила его в измене родине и разглашении государственной тайны из-за публикации доклада "Северный флот – потенциальный риск радиоактивного загрязнения региона". Его защитником был знаменитый адвокат Юрий Шмидт, громкий процесс закончился в 2000 году полным оправданием Никитина. Именно эти процессы и послужили толчком к решению создать “Беллону”.
"Беллона" была одной из самых известных и активных экологических организаций страны, в 2014 году она даже получила президентский грант. А в январе 2017 года Министерство юстиции включило ее в список иностранных агентов, после чего она закрылась и возобновила работу в виде ООО "Беллона", но все равно в нынешних условиях деятельность организации в России пришлось приостановить.
– С 1951 по 1957 год в Ленинграде, на Шкиперском протоке, 16, работали с боевыми радиоактивными веществами, это грязная бомба, радиологическое оружие, – вспоминает Виктор Терешкин, журналист-расследователь, один из основателей петербургской "Беллоны". – Блоки урана облучали в Челябинске на "Маяке", извлекали плутоний, а остатки везли сюда, в НИИ №16 ВМФ. Там занимались химическим оружием, и везти туда еще и боевые радиологические вещества было верхом разгильдяйства: в случае аварии пострадало бы очень много людей. Радиоакивным раствором обрабатывали подопытных животных – чтобы понять, как быстро погибнут военнослужащие. Там вой собачий стоял, то громкий, то затихающий. Эти бомбы предполагалось сбрасывать на американские авианосцы – чтобы они пробивали корпус и заражали людей и всю внутренность корабля.
В 1957 году опыты были свернуты, а радиологическое загрязнение осталось – и в Ленинграде, на Васильевском острове, и еще на двух полигонах, говорит Терешкин. Один из них на острове Коневец, где находится Коневский Рождество-Богородичный мужской монастырь, популярное место для туристов и паломников, другой – на форте Ино, где хранилища давно проржавели и потекли, и зараженным оказалось все: земля, деревья, листва. После многочисленных публикаций Терешкина и доклада "Грязная бомба Ленинграда" деревянный забор вокруг зараженных мест на Шкиперском протоке заменили бетонным, хотя зараженные пятна не ликвидировали, а просто засыпали гравием, чтобы дозиметр не ловил излучения. Но пятна загрязнения не остаются на месте, а разносятся подземными водами: так, трубы канализации, шедшие от НИИ-16 к Финскому заливу, были пережаты стихийной свалкой, и все их содержимое потекло в Угольную гавань, загрязнение поползло также к гостинице "Прибалтийская". На Васильевском острове нужна радикальная очистка всей территории, считает Тепешкин, тем более что там находятся гаражи, которые, несмотря на протесты владельцев, планируется снести уже этой весной и построить детский сад и школу.
– Я должен был взять на анализ кору старых деревьев, которые там росли, я не сомневаюсь, что там обнаружатся радионуклиды, стронций-90, следы цезия – но меня прервали в этом расследовании. Для меня это психологическая травма, удавка на шею, я теперь как глухонемой. Ведь "Беллона" не только публиковала мои расследования, но и снабжала меня профессиональными дозиметрами, без которых исследования невозможны. Если ты меряешь радиацию каким-то другим дозиметром, у тебя твои результаты просто не примут – и вот, теперь их больше неоткуда взять. И все это происходит в то время, когда моя большая мать, Россия, убивает мою няньку Украину, ведь я родился и вырос во Львове, – говорит Терешкин.
Важнейшие проекты “Беллоны” были связаны с радиационной безопасностью, причем не только в России, но и в Норвегии. Экологи "Беллоны" много сделали для очистки северных морей от загрязнения радиоактивными отходами, затопленными подводными лодками, реакторами, контейнерами с отработавшим ядерным топливом. Работа начиналась в 1990-е годы, когда об этом наследии холодной войны мало кто знал. Сотрудники петербургской и мурманской "Беллоны" рассказывали о старых подлодках, начиненных радиоактивным топливом, ржавеющих в доках и на технических базах. Об этом и были первые доклады "Беллоны": "синий доклад" по Северному морскому флоту, "черный доклад" о загрязнении северных морей, "желтый доклад" об атомной Арктике.
Один из самых важных проектов "Беллоны" – проект "Лепсе". Экологам удалось привлечь внимание и международную помощь к Плавтехбазе "Лепсе", много лет служившей хранилищем для отработавшего ядерного топлива и радиоактивных отходов, так что ее случайное затопление могло вызвать масштабное радиоактивное загрязнение. Это было самое опасное судно на Северо-Западе России, и для его утилизации по самым современным технологиям "Беллона" привлекла значительные средства международного сообщества. Теперь контейнеры с реакторными отсеками складируются в безопасных условиях на изолированных площадках. Но не все подобные суда обезврежены – есть немало подводных лодок, которые нужно поднимать, но пока это не получается из-за огромной стоимости работ.
Андрей Золотков, директор АНО "Беллона" (Мурманск), 35 лет отдавший атомному флоту, участвовал в проекте "Лепсе". Он работал на этом судне и все видел своими глазами, топливо там было в неудовлетворительном состоянии.
– Ядерное топливо – это трехметровые металлические стержни с ураном внутри, – объясняет Золотков. – На "Ленине" и других первых ледоколах они проходили обкатку, и не все было гладко: в реакторе они подвергались разрушению, а когда их извлекали и ставили на хранение, они снова повреждались. Хранились они на "Лепсе", вытаскивать их оттуда было очень опасно, это бы однозначно привело к загрязнению окружающей среды. В одном таком эксперименте я участвовал: загрязнился и тот ледокол, и соседний, и прилегающая территория. После этого решили стержни не трогать, а просто их вырезать по специальной технологии. В начале 2010-х годов судно вытащили на берег, распилили, оставив только само хранилище, сделали специальное здание-укрытие и вырезали все стержни дистанционно, при соблюдении всех мер безопасности. Это был международный проект при поддержке Европейского банка реконструкции и развития, у его истоков стояла "Беллона". Закончили все в прошлом году, но не успели сделать блок-упаковку для извлеченного топлива и переправить ее в специальное место хранения в Кольском заливе.
По словам Золоткова, проект "Лепсе" длился около 30 лет, "Беллона" привлекла внимание международного сообщества к проблеме утилизации атомных подводных лодок. В 2002 году на заседании "Большой восьмерки" обсуждалась программа утилизации атомных подводных лодок, в рамках программы помощи в ликвидации наследия холодной войны и предотвращения распространения оружия массового уничтожения, на эти цели было выделено 20 млрд долларов.
– Я участвовал в утилизации более 10 АПЛ – в выгрузке топлива из реакторов, – вспоминает Андрей Золотков. – В отличие от ледоколов, там все проходит гладко, с аварийными лодками мы не работали. Выгрузка была под международным контролем, на наше судно приезжали представители той страны, которая оплачивала операцию, то норвежцы, то итальянцы. Очень жалко, что сейчас может надолго закрыться тема подъема затопленных атомных подводных лодок. Два объекта в Баренцевом и Карском морях вызывают особое опасение. В 2003 году АПЛ К-159 затонула у входа в Кольский залив, там рыбопромысловый район, и при разгерметизации могут быть очень неприятные последствия. И есть еще несколько лодок в районе архипелага Новая Земля, аварийных, планово затопленных в советские времена. На АПЛ К-27 реактор с жидкометаллическим теплоносителем, с очень высоко обогащенным ураном, под 90%, и в случае разгерметизации последствия будут серьезные.
В последнее время об этих лодках стали говорить на международных площадках, и появилась надежда, что эти две опасные лодки будут поднимать. У России есть все для их утилизации, но нет судов для подъема, а чем дольше откладывается подъем, тем меньше вероятность, что технологии и оборудование сохранится в рабочем состоянии. Жаль, что эти проекты не успели осуществиться, говорит Золотков, за них активно ратовала "Беллона", никакие другие российские организации этой проблемы не касались.
"Беллона" занималась и проблемой промышленного загрязнения Мурманска, мониторила деятельность Кольской горно-металлургической компании, филиала "Норильского Никеля".
– Тут у нас три моногорода, где эта компания работает, Никель, Заполярный и Мончегорск, там очень большие загрязнения по выбросам двуокиси серы. "Беллона" их постоянно критиковала, выпустила два доклада, и норвежские государственные органы их подвергали критике, там же граница совсем близко, из норвежского поселка виден этот комбинат. Они там людям даже эсэмэски рассылали – не выходите из дома, слишком сильные выбросы идут. Завод заботится не о сохранении природы, а только о плане. Но сейчас, видимо, под международным давлением, "Норникель" закрыл там плавильный цех, сократил выбросы на 90%, и все, что дымило в Мурманске, сейчас дымит в Норильске. Но последствия я видел своими глазами – во всех трех моногородах и вдоль трассы "Кола" стоит мертвый лес, – рассказывает Золотков.
"Беллона" первая, даже раньше Норвегии, открыла за Полярным кругом зарядки для электромобилей, на свои деньги. Этот пример вдохновил спонсоров – в прошлом году зарядки появились в Териберке. С приостановкой деятельности "Беллоны" только что разработанный проект Baltic Electric Road, для которого уже подыскивали спонсоров в Петербурге, остановился.
Все эти годы "Беллона" занималась и мирным атомом, следила за состоянием атомных станций, за обращением радиоактивных отходов, выявлял недостатки проектов. "Беллона" участвовала в борьбе против "Охта-Центра", против уничтожения Химкинского леса, Сиверского леса, оказывала людям юридическую помощь при защите лесов, рек, озер от чиновников, застраивающих их своими дачами. Теперь организация уже не сможет помогать гражданским активистам.
Один из недавних проектов "Беллоны" касается опасных бытовых отходов. Экологи мониторили ситуацию с самым крупным на Северо-Западе полигоном токсичных отходов "Красный бор", где начата рекультивация. В Петербурге, в Воскресенске под Москвой и в других местах "Беллона" помогала людям бороться, в том числе и в судах, с проектами строительства мусоросжигательных заводов, прозванных в народе заводами смерти, поскольку там планируется сжигать мусор для извлечения энергии, что представляет реальную угрозу жизни и здоровью людей.
Сопредседатель Ассоциации экологических журналистов Петербурга Лина Зернова в последние годы выступала еще и как гражданский активист, боровшийся с нелегальными свалками в своем районе.
– Я недавно переехала в Петербург, и оказалось, что мой Красносельский район – это столица несанкционированных свалок, – рассказывает она. – Здесь есть огромные безнадзорные территории, где уже много лет делают деньги серые мусорщики – как я догадываюсь, с помощью местной полициии и администрации, которые с ними вообще не борются.
На этих свалках жгут что попало, люди в окрестных кварталах задыхаются. Я с этими свалками борюсь. Я создала организацию Совет народных депутатов "Юго-Запад", "Беллона" нам всегда помогала – писала в прокуратуру, в разные инстанции, а сейчас я не могу к ним обратиться – все, они не работают, их нет. Раньше мы с ними стримы проводили – у них была комната-студия с прекрасным оборудованием, они вели оттуда свои ютьюб-каналы, и мы тоже рассказывали о своих свалках.
"Беллона" – авторитетная экологическая структура, на ее запросы аккуратно отвечали все чиновники, поэтому за помощью к ней обращались многие активисты, в том числе градозащитники.
Один из последних проектов Зерновой – по очистке воздуха в Петербурге.
– В городе воздух очень грязный, но позиция Комитета по природопользованию – у нас все хорошо, все под контролем. Сейчас к нам с Запада пришло такое движение: люди покупают и вешают себе на окна датчики для измерения чистоты воздуха, показания идут в сеть, и получается картина по городу содержания в воздухе pm-частиц – очень вредной для организма мелкодисперсной пыли, – рассказывает Зернова. – "Беллона" проводила семинары на эту тему и предлагала датчики со значительной скидкой, которую она оплачивала фирме за счет своих средств. А когда мы снимали свалки с квадрокоптера, "Беллона" покупала для него за свои деньги дорогие источники питания. То есть она очень помогала природоохранному движению, теперь нам уже не к кому обратиться.
