Журналист Софья Рогачева о фильме Михаила Локшина “Мастер и Маргарита”
Слава пиратским копиям – да простят меня ревнители авторского права – они правы тысячу раз, но я посмотрела “Мастера и Маргариту” Локшина. Наутро, кстати, копии исчезли из поиска, точно так же, как исчезли платья из дьявольского дамского магазина, как только счастливые гражданки вышли из Варьете – короче говоря, Воланд с нами.
Собственно, фильм об этом и есть. И хорошо, кстати, что в нем нет этих сцен с визжащими москвичками дезабилье, с тянущейся через форточку рукой в трупных пятнах и прочей мелкой дьявольщины. То есть она тоже присутствует, но главное – в другом.
Князь мира сего посещает Москву. Ему принадлежит все, но сейчас это – его столица. Она энергично перестраивается в его вкусе – это с особенной ясностью проступает в конце фильма, когда сходство коммунистических звезд и его пентаграмм становится разительным. А пока – всюду сплошная стройка, улочка с маленькими особнячками разрыта, Мастер и Маргарита пробираются через грязь по дощатому настилу.
Город – один из ключевых персонажей картины. Роман писался, как раз когда в недрах Моссовета вызревали планы реконструкции Москвы и когда эта реконструкция уже шла полным ходом – и перед нами возникает город-призрак, соединение реальной Москвы с так и не осуществившимися генеральными планами тех лет. Иногда нам дают посмотреть с высоты птичьего полета на эту как бы Москву – в конце картины мелькает даже новенький Дворец Советов, на самом деле так и не построенный. В картине Локшина город будущего воплощен. В конце герои по нему идут, и тут коммунистическая символика окончательно сливается с дьявольской, только что подробно показанной на балу Сатаны.
Иногда мы видим стройплощадки крупным планом – и режиссер не отказывает себе в мимолетной усмешке: двое тащат бревно, и в мозгу тут же вспыхивает открыточный Ильич, ловишь себя на мысли – который из двух? Но кадр предусмотрительно обрезан, голов не видно.
Надо сказать, что свита Воланда в фильме Бортко мне показалась удачнее: во всяком случае, Абдулова переплюнуть невозможно, никакого дребезжащего и блеющего обаяния у нового Коровьева нет. Но это неважно. Важно то, что бесы появляются в Москве не из ниоткуда, все они здешние. Ну да, Воланд – иностранец, но мало ли иностранцев в Москве. Мастер – а поначалу трудно отделаться от ощущения, что это Булгаков и есть, – ходит с Воландом по улицам, Воланд сидит с ним в зале Варьете, они вдвоем идут на шумную вечеринку. И горничная-чертовка сначала предстает в виде провинциальной актрисы, приехавшей покорять столицу, ей страшно хочется славы, высоких знакомств, и вот уже она – Гелла в свите сами знаете кого. Критик Латунский – участник вполне бесовского писательского шабаша, пардон, собрания, на котором прорабатывают Мастера за “религиозную пропаганду” в пьесе “Пилат”. Во всяком случае, грань между бесами и людьми заметна не всегда.
Фильм Локшина – это не экранизация, это “по мотивам” – и мотивы нигде не фальшивят. Сцены, которых нет в тексте, кажутся сделанными из той же самой материи, что и сам роман, и поэтому не искажают авторский замысел, а как бы раздвигают его, иногда – прямо в сторону черновиков и вариантов романа. И благодаря этому фильм, не заключенный в тесные рамки канонического текста, растет и дышит, как дерево на ветру.
Алоизий Могарыч, возжелавший подвальной квартиры Мастера, доносит на него. В окончательном варианте книги нет сцены, где Мастера допрашивают чекисты, а в фильме она есть: ведь правда, что вы писали свою вредительскую пьесу по заданию редактора журнала? Ясен пень, так хочется соорудить групповое дело. Как всегда. Как сейчас.
Формально гэпэушники не из свиты Воланда – вернее, они просто не знают об этом. Правда в том, что бесы не существуют сами по себе, это человек позволяет существовать бесам, помогает им, подыгрывает, вдыхает в них жизнь. По-моему, фильм так “выстрелил”, потому что появился именно сейчас, когда болотные газы столетней давности снова поднимаются со дна. Вот и собрание, где все дружно шельмуют “неправильного” художника. Вот и аресты. Вот и психушки, где “лечат” от неправильных мыслей. Вот и литераторы, опьяневшие внезапным фартом, близостью к сильным людям в кожаных ремнях, готовые загрызть каждого не продавшегося собрата, в ком теплится талант. Смотреть жутко – потому что все это не где-то там, в архиве разгромленного “Мемориала”, а прямо тут, у собственной двери.
Князю мира подвластно все – кроме любви Мастера и Маргариты. Та молния, которая возникает между ними – и тут режиссер в точности следует за автором, – и есть та ось, на которой держится вселенная романа. Любовь – единственная реальность, все остальное – миражи. К концу фильма выясняется, что на самом деле Воланд ничего не может сделать, если этого не напишет Мастер – и Мастер пишет, творит мир у нас на глазах.
Мастер-Цыганов в фильме совершенно прекрасен, и Пилат очень хорош, но про актеров я лучше не буду. Когда смотришь картину, с первых минут догадываешься: мы все еще живем в Москве Воланда. Нам показалось ненадолго, что мы из нее выехали – и вот, не успели оглянуться, как вернулись – как не уезжали.
Вообще-то сначала Воланд у Булгакова явился в Москву, чтобы ее сжечь за грехи “народонаселения”. В результате сожжена была рукопись – Москва устояла. А власть бесов от варианта к варианту становилась все более привлекательной. В этом великий соблазн и романа, и фильма. На самом деле никакого блага от этих существ происходить не может, только кровь, унижение и смерть. И в последних кадрах это, в общем, понятно: Москва, отстроенная по сталинским планам, пустынна и страшна. Любящие воссоединяются, но только в смерти.
Кстати, не успел фильм выйти, а хор Z-блогеров уже проклинает режиссера – конечно, за то, что он против войны, и вопрошает, как это Минкульт дал ему денег на фильм. Что ж, ничего удивительного, гласит же народная мудрость – не поминай беса, а то явится.
Софья Рогачева– журналист Радио Свобода, поэт
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
