Крошечная деревня Пяльма на востоке Карелии была на грани исчезновения, но местные жители придумали способ ее возродить. Они борются за создание особо охраняемой природной территории (ООПТ) вокруг своих домов. В России ООПТ всех уровней занимают около 140 млн гектаров, то есть почти 10% территории страны, в Карелии эта цифра чуть ниже. Жители деревни считают, что с этим статусом они смогут сохранить леса и уникальную реку Пяльма, где нерестится онежский лосось.
Текст: Окно
64-летний Валерий Бачурин – один из двадцати жителей Пяльмы. Он запускает бензиновый снегоуборщик и нарушает идеальную тишину в лесной деревне, чистит не только свой участок, но и землю пожилых соседей. Их дома в снежной ловушке, хотя на улице апрель.
– Снегу насыпало за два дня столько, что мама дорогая! Сантиметров пятьдесят. Дорогу – полтора километра до трассы – моя машина не потянет точно, – говорит он.
Пяльма находится на берегу Онежского озера, рядом с двухполосной трассой Петербург – Вологда. До обоих городов по 500 километров. Из соседнего поселка в деревню иногда пригоняют грейдер, чтобы скорая и пожарные имели доступ к жителям, а жители – к магазину.
– Чистят обычно четыре раза за зиму – и то хорошо. И за это спасибо, – отмечает Валерий.
Валерий – частный предприниматель. Родился в Ростовской области, в молодости и представить себе не мог, что окажется на Севере. В Карелию его распределили на место лесовода сразу после института. Потом "помотался по Союзу" и в 2018 году вернулся в Пяльму – уже насовсем. Купил землю и построил дом – его можно узнать по деревянному глухарю на фасаде. Птицу Валерий вырезал сам. В свободное от стройки время делает поплавки для рыбной ловли – их хорошо покупают магазины Петербурга.
В Пяльме дюжина деревянных домов и старинная часовня – сруб XVIII века. Деревня находится в устье речки Пяльмы, там, где она впадает в Онежское озеро. Каждую весну единственный 60-метровый мост через реку находится в опасности: льдины прибиваются к берегу, образовывая затор и обещая перевернуть бревна.
– Лед стоит. И неизвестно, когда и как все это прорвет, – предупреждает Валерий.
Бачурин – один из участников инициативной группы по созданию в Пяльме особо охраняемой природной территории. О новом заказнике деревня судачит последнее десятилетие – с момента, когда первую попытку придать лесам особый статус сделали активисты из "Северной природоохранной коалиции", сокращенно СПОК.
"Были большие планы, но все обрушилось"
Пятнадцать лет назад выпускница петрозаводского университета Елена Пилипенко устроилась на работу в "Северную природоохранную коалицию". Елена училась на эколога, мечтала защищать лес.
– Я умела и в лесах работать, и полевой опыт у меня был, – рассказывает Пилипенко.
Найти работу по специальности в родном Петрозаводске стало настоящей удачей. Организация при помощи иностранных коллег и российских фондов занималась созданием охраняемых природных территорий в Карелии. Всего около 60 проектов.
В конце 2014 года экологи провели общественные слушания по организации заказника "Река Пяльма" площадью более 17 тысяч гектаров. В мэрию города Пудож – это в ста километрах от Пяльмы – тогда приехала половина деревни. Жители проголосовали за, но этого не хватило.
Против создания заказника выступили арендаторы леса, в числе которых охотничьи хозяйства, а также холдинг "Кареллеспром".
– Нам удалось договориться с этой лесопромышленной компанией о моратории на вырубку леса в бассейне реки Пяльма и строительстве новых дорог. Компания эта, получается, десять лет поддерживает соглашение. Не нарушает. У них большая аренда – 80% Пудожского района. Им хватает, – продолжает Елена.
В Карелии 146 особо охраняемых природных территорий (ООПТ) регионального значения. Они занимают меньше 10% территории республики. Еще у 60 зон есть характеристики особых лесов, но пока нет нужных документов, чтобы ими стать. До 2018 года решение о создании ООПТ принимались с помощью общественных слушаний, теперь инициатива полностью в руках региональных властей.
В лесах с особым статусом запрещена промышленная рубка деревьев. Охотиться можно, но путевки на добычу животных выдаются не частными арендаторами, а региональным министерством. Такой исход событий охотхозяйствам не выгоден.
С лесозаготовительными компаниями удается договориться быстрее. У "природоохранной коалиции" 35 соглашений с арендаторами, которые добровольно остановили рубки в планируемых ООПТ.
– В целом хорошие отношения у нас с "Кареллеспромом". После начала "СВО" (специальная военная операция, так российские власти называют войну в Украине. – "Окно") арендаторы надеялись, что это быстро закончится. Снова вернется возможность продавать в Европу продукцию. Первое время все держали мораторий, а потом, к осени 2022 года, самый крупный арендатор в Карелии – "Сегежа Групп" – резко в одностороннем порядке все расторг. И начали рубки вести. Не понятно, как им это поможет, все же усложнилось, и вывозка усложнилась, и некуда продавать, – удивляется активистка.
В 2015 году СПОК признали "иностранным агентом". Активистам пришлось закрыть счета организации, теперь они оперируют только крошечными взносами своих же членов – это около 2000 рублей в год.
– Мы хотим продолжить работу по созданию заказника "Река Пяльма", но у нас нет сил. Были большие планы, но все обрушилось в 2023 году: сначала Greenpeace признали нежелательной организацией, потом Всемирный фонд дикой природы закрылся в России. Они как раз давали деньги, чтобы провести дополнительные обследования, – поясняет Елена.
"У себя воровать не будут"
Речка Пяльма небольшая – всего 72 километра. Удобное место для нереста онежского лосося. В Советском Союзе речка аккумулировала крупнейшее в Карелии лососевое стадо.
– Продукцию обязаны были сдавать государству. А государство принимало за бесценок. Лещ, щука, окунь не принимались – сорная рыба считалась. Только форель, лосось, судак, сиг, – рассказывает еще один житель Пяльмы 62-летний Петр Поташев.
Поташев родился в Пяльме, выучился на механика. В молодости остаться в родной деревне не получилось, поскольку не было рабочего места для официального трудоустройства.
– В 1970-х годах работай хоть от зари до зари, все равно тебя посадят в тюрьму как тунеядца (если трудовая книжка нигде не пристроена. – "Окно"). Поэтому вынуждены были мы уехать. Не только я, многие. Когда распределение было, меня спросили: "Куда хотите?" – "В Пяльму!" Мест нет. Ну тогда без разницы! И меня дальше всех – в Сибирь! – вспоминает он.
Весной 1987 года в СССР вступил в силу закон о предпринимательской деятельности. Поташев вернулся в Пяльму и выкупил 450 гектаров леса вокруг деревни. Он один из немногих в России частных лесовладельцев.
– Земля – это два года согласований. Нужна была решимость, желание, знание, любовь к деревне. Чтобы звезды сложились. Законодательство позволяло. По закону все получено, – подчеркивает он.
Поташев называет себя старостой деревни. Здесь проходит охотничья тропа его предков. Получив землю под вырубку деревьев, он решил лес сберечь.
– Зачем вырубать его. Какое возрождение деревни, если лес вокруг будет вырублен? – говорит Поташев. – Для протопки дров море: старые сараи, валежник. По речке сколько плывут деревья, пожалуйста, лови, суши – и дрова тебе будут.
Из деревни Поташев выезжает редко.
– Городским трудно понять, как это – без магазина под боком. Не вижу проблемы. Я этой зимой месяц в магазин не ходил. Месяц! И никого не беспокоил, чтобы мне привозили. У нас 12 километров до поселка: там пять магазинов. "Пятерочка" даже есть. Бензин – 100 километров до заправки ближайшей. С этим небольшая проблемка, – объясняет пенсионер.
Поташев называет несколько причин, по которым его деревня едва не опустела перед распадом СССР. Первый удар нанесен коллективизацией в 1930-х годах. Второй – объединением совхозов в 1960-х.
– Укрупнение деревень происходило. Центр перенесли за 60 км от Пяльмы. Социалку убрали, муниципальные дома увезли, рабочих мест не стало. Люди уехали с деревни не только в соседний поселок, а с Карелии уехали. В города, – говорит он.
Урбанизацию Поташев считает самой большой бедой для деревни: всего в Карелии за столетие исчезло более 400 населенных пунктов. После распада СССР процесс замедлился: распределения выпускников по предприятиям больше не было, люди перестали уезжать.
Ударил по здешним местам и Большой террор. В феврале 1938 года по подозрению в планах захвата власти в Карелии арестовали двоих жителей соседней деревни Римское – однофамильцев Павла Александровича и Павла Ивановича Соколовых. По решению тройки НКВД 38-летнего колхозника Павла Ивановича расстреляли и похоронили на кладбище в лесном урочище Сандармох в районе города Медвежьегорск. 45-летнего рыбака Павла Александровича расстреляли в окрестностях Петрозаводска, место его захоронения неизвестно. Обоих Соколовых впоследствии реабилитировали.
Другие ценности
Лосось и сейчас заходит в Пяльму, но уже в меньших объемах.
– Раньше рыбы было много, но ее загубили. Вырубали лес, болота сушили, экосистему нарушили. А вторая причина – это рыбнадзор. В старину сами охраняли речку, у себя воровать не будут, поэтому бережно относились. А когда ввели рыбнадзор, запретили всякий лов рыбы. Жить у речки – и нельзя поймать. Даже с удочкой нельзя. Люди что сделали, как вы думаете? Рыбачить стали не с чувством охраны речки, а с другим. Как вор. Попадется рыба, которую надо отпустить, – уже не отпустят, – говорит Петр Поташев.
Валерий Бачурин полагает, что большинство браконьеров на Пяльме – из соседних деревень.
– Получается, что одна рыбешка не менее пяти тысяч стоит. Допустим, 10 рыбин поймал – 50 тысяч. Для здешних мест это приличные деньги считаются. Я ловлю только по лесным озерам. Или в Онеге. Для себя сколько нужно? Немного. На продажу – это уже не наш случай. Нельзя этого делать, – рассуждает он.
Пяльма (pälmää) с карельского языка переводится как "кусок земли". Несмотря на финно-угорское название, исторически здесь проживали русские.
– С Катей были мы знакомы уже по университету, переписывались. Сказал: приеду – поженимся, где жить будем? "Куда ты, туда и я". Я в Пяльму! Она: "Я тоже". Она финка, ну ингерманландка. Финка – по паспорту, – рассказывает Поташев про свою супругу Екатерину Хуттонен.
Водопровода в Пяльме нет. Люди ходят с ведрами к речке.
– Чистейшая и вкуснейшая вода. Красивая река, а ее чуть не загубили. Мелиорацию провели лесную, болота сушили – представляете, что это такое? Река стала вести себя не так, как надо, неоднозначно. Болота – это аккумулятор влаги. Как губка. Снег тает – она в себя впитывает, в засуху – оно влагу дает. Это ценнейшая составляющая, – продолжает Поташев.
Газопровода тоже нет. Экологи рассказывают, что когда-то на старых картах через деревню проходила ветка. Ее сочли неперспективной.
В деревне есть вышка сотовой связи, но поговорить по телефону удается только в хорошую погоду.
– Я поставил антенну, усилитель, роутер. У меня телевизора нет с 90-х годов. Интернета хватает. Нахожу новости именно тех источников, которым можно доверять. Аналитики Андрей Фурсов, Михаил Хазин (оба внесены в санкционный список Украины за "распространение кремлевской пропаганды". – "Окно"), – указывает Валерий.
Валерий рассуждает о пользе санкций – "свои гвозди делать будем" – и улучшении экономики. Впрочем, рассуждает он, на Пяльму это мало повлияет.
– Деревня – это такая околица, такая периферия, что, знаете, в Москве будет хоть дикое процветание, хоть лютое голодание, у нас будет такое далекое неслышное эхо. Здесь другая жизнь совершенно, другие ценности, – отмечает Бачурин.
Местная инициативная группа, куда входят Петр и Валерий, продолжает дело ставшей "иноагентом" "Северной природоохранной коалиции" – работает над созданием в Пяльме особо охраняемой природной территории.
В 2022 году деревенские активисты попросили региональное минприроды помочь с научным обоснованием создания ООПТ. Документ не бесплатный: от 150 тысяч рублей за исследование редких видов птиц, животных и лишайников на местности. От ведомства пришла стандартная отписка. Чиновники напомнили, что соблюдение режима особой охраны требует дополнительной рабочей силы, а в регионе "дефицит бюджета".
– Вот мы пытаемся уже второй год. Научное обоснование сделали. Это такая тягомотина, такая волокитина. Бумажная работа. Процесс идет, – отмечает Валерий.
На подготовку документов и другие расходы, связанные с созданием заказника, местные жители тратят собственные средства. Местные власти в дела деревни редко вмешивается.
– Из поселка никто не помогает! Помогут – помогут, не помогут – бог с ними. У меня много родственников. Земляки, друзья, – говорит Поташев.
В 2007 году жители деревни попросили у поселковой мэрии 20 тысяч рублей на ремонт моста.
– Нам ответили: минимум 2–3 миллиона надо. А мы в итоге потратили из своих денег всего 60 тысяч. Есть разница? Отстроили мост методом народной стройки, – вспоминает Поташев.
Валерий занимается фотоохотой. В его коллекции желтые чижики, розовые чечетки и снегири в форме красных шаров. В поселок заходят медведи и куницы.
– Не так много вокруг интересных вещей. Природа – это единственная книга, в которой правда. Это вещи, в которых реально есть смысл. Не мода, которая сегодня есть, завтра – нет. Не какие-то социальные доктрины и версии. Это то, что необходимо всем и всегда. Это вопрос более глубокого порядка. Интереснее, чем религия, какие-то социальные учения. Потому что не придумано, – объясняет Валерий.
Согласно ответу минприроды Карелии, в схеме территориального планирования региона более 60 территорий, которые могут стать "особыми". Среди них "Река Пяльма". Эколог Елена Пилипенко оценивает средний срок создания такой территории в пять-семь лет.
– Если бегом, хватит и полтора года. Но так не бывает никогда. Обычно создание ООПТ затягивается на много лет, – говорит она.
