В Петербурге в частном пространстве открылась выставка "Связь времен", где представлены рисунки современных политзаключенных, сидящих по делу "Сети", а также работы на тему репрессий прошлого, посвященные тем, кто погиб во времена Большого террора.
В жизнь обычных россиян уже вернулось немало примет советской эпохи – к примеру, ночные обыски, внезапные задержания политических активистов на улице, а теперь вот и квартирники. И в 1930-е, и в 1970-е художники собирались друг у друга, чтобы показать и обсудить запрещенное искусство – работы, не отвечающие канонам соцреализма и далекие от тем, утвержденных коммунистической партией. В СССР участие в таком мероприятии могло стать началом уголовного дела. Теперь это выставки, которые поднимают острые политические темы – пытки, условия содержания политзаключенных, само их наличие в современной России, а также исторические события, нежелательные к обсуждению сегодня – массовые расстрелы в Сандармохе и Большой террор в целом.
Проходной темный двор, узкая черная лестница, вход только по предварительному звонку. Чтобы увидеть работы, иду в частную квартиру – ее хозяйка эмигрировала и разрешила использовать ее для встреч и художественных акций. Пространство выглядит одновременно жилым и нежилым. В одной из комнат составлены вещи, стопками лежат книги – детективы, философия, книги о Петербурге. На кухне чай и разговоры, кто-то приносит самодельные кексы. Постепенно подходят люди – все свои. После показа выставки тут будет проходить занятие по арт-терапии – это и форма общения, и борьба с эмоциональным выгоранием, которая сейчас как никогда актуальна для всех, измученных новостями о происходящем в Украине.
Мы идем с художницей А. по узкому коридору в дальнюю комнату – экспозиция начинается оттуда. Из темноты, при свете торшера на меня смотрят черно-белые лица мужчин и женщин – это портреты тех, кто был расстрелян в Сандармохе, тех, чьи судьбы вытаскивал из забытья историк Юрий Дмитриев, еще один "неполитический" политзаключенный. Складки и морщины на лицах – от мятой бумаги из газет и судебных дел, которые автор изучала при подготовке к рисованию портретов. Капли красной краски проступают сквозь слова "осужден", "предатель", "приговор". Рваная бумага, изорванные судьбы. Техника коллажа здесь как никогда оправдана.
– Когда ты рисуешь, важно понимать, кого изображаешь. Я брала на сайте из книги памяти Сандармоха только тех, у кого есть история. У каждого из моих героев была обычная жизнь, которую прекратил арест. Я была на презентации второго тома книги – это толстенный том, а там списки всего с буквы "Г" по букву "Е", представляете? – рассказывает А.
Художница А. переписывалась с Юрием Дмитриевым по поводу иллюстрирования "Калевалы", но после 24 февраля этот проект застопорился.
– Я написала Юрию Дмитриеву, что я не могу рисовать и не знаю, что мне теперь делать. Он мне посоветовал обратиться к стихам – и действительно, поэзия помогла мне выйти из творческого кризиса, я снова стала рисовать, – вспоминает А. – Но делать эти работы тяжело эмоционально. Чтобы погрузиться в эпоху и найти связь с героями, я читаю не только судебные дела, но и книги, скажем, Шаламова. Ты как будто выдерживаешь пост, чтобы прикоснуться к этой страшной истории.
Портреты тех, кто погиб во время террора 1937–38 годов, соседствуют с работами на современные темы. В глубине комнаты стоит картина, посвященная Павлу Крисевичу – художнику из Петербурга, известному своими политическими акциями. 18 октября его приговорили к пяти годам общего режима. Своими перформансами Павел в том числе выступал против дела "Сети", участников которого, молодых ребят, увлекавшихся в числе прочего страйк-болом, обвинили в терроризме и попытке захвата власти в стране.
На картине художницы А. Павел представлен распятым на кресте – именно такой была его акция в ноябре 2020 года.
Крисевич установил крест у здания ФСБ на Лубянке и привязал себя к нему, у ног "распятого" художника горели папки с "делами" политзаключенных.
Рядом висят рисунки самого Паши, уже полученные из СИЗО, – Татьяна Копылова, мать Юлия Бояршинова, одного из заключенных по делу "Сети", написала Павлу письмо с благодарностью за поддержку их ребят.
– Это очень опасное дело сегодня – бороться за людей, которых он даже не знает. Такое неравнодушие очень трогает, – говорит Татьяна. – Павел прислал мне в письме свой автопортрет в образе мумии, он тогда очень сильно болел, он и так худой и действительно похудел до костей. Сидеть в тюрьме – это очень большое испытание для здоровья человека. Мой сын пятый год в заключении, и я вижу это по нему.
Мы возвращаемся в коридор. Целая стена там отведена биографиям участников дела “Сети”. 11 фотографий молодых ребят из Пензы и Петербурга, их истории и рисунки.
Это было бы похоже на школьную стенгазету, если бы не содержание. Помощь животным и бездомным, организация фримаркетов, творчество, вегетарианство, командные игры (тот самый страйкбол с беганием по лесам с игрушечным оружием, легший в основу обвинения) с одной стороны – и подлоги, пытки электричеством, подброшенное оружие, угрозы близким – с другой.
– Ирония судьбы в том, что именно наши мальчики, которые всегда выступали против войны, против насилия, которые даже не употребляли алкоголь и не курили, именно их государство решило объявить террористами. Все с ног на голову, черное называют белым и наоборот, — сокрушается Татьяна. – Выносить это очень тяжело. И поэтому мы решили поддерживать друг друга. Я провожу для наших активистов, которые ходят на суды, встречи по арт-терапии. Рассказываю про Кандинского, Матисса, Поллока, Климта, Мондриана и других художников. Мы рассматриваем их картины, а потом копируем фрагмент – большую картину трудно рисовать, а небольшой кусочек может осилить каждый. Кандинский говорил, что абстрактная картина – это симфония, а мы берем 2–3 фразы, чтобы погрузиться в искусство.
Вдоль коридора, на другой стене, висят открытки, сделанные по мотивам этих арт-терапевтических встреч. Их отправят политзаключенным, чтобы поддержать их и напомнить, что они не одни. На другой стороне можно написать цитату из любимого литературного произведения – ведь иногда бывает трудно подобрать нужные слова, а цитата из хорошего романа и поддержит, и развлечет, и ободрит. Такой вот синтез искусств в поддержку заключенных.
– Тем более в тюрьме цензура, и часто невозможно написать напрямую то, что ты хочешь сказать. И вообще, писать, что у нас теперь на воле хуже, чем в тюрьме, тоже не хочется, – смеется Татьяна.
Завершает экспозицию необычный объект: это шкаф, внутри которого тоже висят рисунки. Это работы психолога Л., который также постоянно участвовал в акциях поддержки заключенных по делу “Сети”, в антивоенных акциях.
– Сейчас он уехал. Мы теряем друзей, к сожалению, – говорит Николай Бояршинов, отец Юлия, сидящего по делу "Сети". – Это рисунки из его проекта "Черная ручка". Л. рисует по фотографиям из судов рисунки, и я, честно говоря, завидую тому, как смело у него получается это делать, как незаметные на фотографии нюансы вдруг становятся у него художественным приемом. Он решил рисовать по рисунку в день, пока не нарисует 1000 рисунков, или до тех пор, пока не отпустят всех заключенных.
– Шкаф Л. выбрал сам. Это как будто идея внутреннего мира, в котором прячутся его рисунки. Или портал, переход. Дети любят прятаться в шкаф, – добавляет Татьяна Копылова.
У стола, за которым собираются активисты, стоят объекты – цветы и птицы, сделанные из проволоки и кусочков цветного стекла, синего и желтого. Это работы художницы Н., одной из организаторов выставки. Они покачиваются от потоков воздуха, словно живые, а когда на них падает солнце, отбрасывают цветные блики. Сейчас все будут пить чай, говорить об искусстве и рисовать на листах акварельной бумаги, чтобы хоть немного забыть о том, что происходит за этими дверями, собрать оставшееся тепло и отправить его тем, кому сейчас еще труднее, чем нам.
