Пять лет длится уголовное преследование руководителя карельского "Мемориала" (внесен в реестр иноагентов) исследователя репрессий Юрия Дмитриева. 13 декабря 2016 года историка задержали в своей квартире и обвинили в создании детской порнографии.
За то время, что длится процесс над Дмитриевым, ему вынесли несколько оправдательных приговоров, но Верховный суд Карелии дважды возвращал дело в суд первой инстанции. Почти все это время он находится в СИЗО-1 Петрозаводска. За пять лет десятки тысяч человек подписали петицию в его защиту, сотни известных деятелей искусств, ученых, историков вступились за него. Совсем скоро петрозаводский суд в третий раз зачитает Дмитриеву приговор по этому делу: обвинение потребовало увеличить срок наказания историку до 15 лет колонии строгого режима. Его обвиняют в изготовлении порнографии, развратных действиях и хранении оружия. Ранее суд оправдал Дмитриева по этим фактам.
Накануне очередного приговора, а также в связи с иском Генпрокуратуры о ликвидации общества "Мемориал" в Москве Юрий Дмитриев через сервис "ФСИН-Письмо" ответил на вопросы корреспондента Север.Реалии, ответов на многие вопросы мы не получили.
Вроде бы пустяк, но чувствуешь себя незаконнорожденным, неполноценным членом общества
– В 1988 году группа неравнодушных граждан собралась в инициативную группу Народного фронта Карелии. Меня в нее пригласили после шести или семи месяцев существования. Приехал на работу Вова Б. и попросил присутствовать на их заседании. Приехал, поприсутствовал, дал несколько практических советов. В общем, как-то абсолютно незаметно для себя стал членом НФК. Нас во всех СМИ называли незарегистрированной общественной организацией. Вроде бы пустяк, но чувствуешь себя незаконнорожденным, неполноценным членом общества. Первое, с чего я начал в НФК, – это официальная регистрация. Был разработан устав НФК, проведена учредительная конференция, и после нескольких месяцев мытарств мы были "узаконены". Президиум Верховного Совета КАССР зарегистрировал нашу организацию.
– И что было потом? С чего вы начали свою работу?
– Потянулись к нам разные организации, которые долго и безуспешно попытались узаконить свое существование: от общества разведения кактусов, любителей бальных танцев до "зеленых" и прочих. Мы же так воспитаны были, что нужен официальный статус. В один из дней на заседание к нам пришел Пертти Вуори – инженер с Петрозаводскмаша – и поведал о своей беде. Тогда существовала группа людей, пытавшихся зарегистрировать общество "Мемориал" в Карелии. Но им под разными предлогами отказывали. Ну не было у нас тогда опыта и даже законодательства по регистрации таких организаций, создаваемых по инициативе неравнодушных людей. Даже наш НФК был зарегистрирован по колхозному закону. Ну и приняли мы "Мемориал" в качестве коллективного члена НФК. Какой-никакой, а официальный статус. Помогли мы разобраться с нужными бумагами, действиями и вскоре провели они свою Учредительную конференцию. Я на ней не присутствовал. Знаю, что на ней были приняты и утверждены устав "Мемориала", избраны руководящие органы. Председателем был выбран Иван Иванович Чухин, подполковник милиции, написавший к тому времени книжку "Каналармейцы" о зэках – строителях Беломорканала. На конференции той присутствовало человек 400, проходила она в большом зале исполкома города Петрозаводска.
– Как вы стали членом "Мемориала"?
– Многих из "Мемориала" я знал лично тогда. По крайней мере из правления. Ребята занимались анкетированием репрессированных, публиковали списки репрессированных. Времена тогда были голодные, поэтому они же развозили гуманитарную помощь. В общем, в полном соответствии со своим уставом работали. Мы на своих заседаниях КС НФК не раз обсуждали вопросы, поставленные "Мемориалом". Где-то через полгода или год я обратился к Пертти Вуори с просьбой отследить судьбу деда моей жены – простого рыбака из села Сямозеро, арестованного в 1937 году. Пертти выяснил: расстрелян. В одну из наших встреч он предложил мне вступить в "Мемориал". Так что я в "Мемориале" с 1989 года где-то.
– Чем вы тогда занимались?
90-е, в сравнении с советским периодом, были временем свободы, временем, когда открывали архивы и можно было узнать наконец правду о своих предках
– Развозил на машине гуманитарную помощь бывшим политзэкам. Несколько раз выезжали в окрестности села Деревянного – искали место расстрелов, но неудачно. А затем я на свою голову ввязался в эпопею с обнаруженными останками в Бесовце и в Сулажгоре. Только через два года, 30 октября 1991 года, их удалось перезахоронить на Зарецком кладбище Петрозаводска. Так и начинался карельский "Мемориал". Затем я стал работать у Ивана Чухина, депутата ВС РСФСР. Иван предложил мне помогать ему в составлении "Книги Памяти", я согласился и на несколько лет погрузился в архивы МВД, ФСБ (тогда еще КГБ). Из ранних международных проектов можно назвать сооружение мемориала на кладбище интернированных немок у села Падозеро. И работа над книгой. Постепенно нарабатывался опыт и в работе с документами, и в "работе" с останками. Выявляли и реально помогали репрессированным: продуктами, деньгами. Внесли в Закон Карелии отдельные пункты о помощи репрессированным. Никто не был забыт. И это была реальная помощь. 90-е, в сравнении с советским периодом, были временем свободы, временем, когда открывали архивы и можно было узнать наконец правду о своих предках.
– Какие трудности наступили после? Когда к власти пришел нынешний президент?
– Тут мне сложно сказать, потому что на какое-то время я "выпал" из карельского "Мемориала". После смерти в 1997 году Ивана Чухина к руководству пришли другие люди. Если кратко – мы не сошлись характерами. Со мной вместе тогда ушло еще несколько человек, и мы организовали Академию социально-правовой защиты. Название чуть другое, но суть прежняя, мемориальная.
– Как сегодня вы относитесь к ситуации с "Мемориалом", с такой объявленной травлей правозащитников?
– Травля – нормальное явление. Значит, "Мемориал" наступает на нужные мозоли власти. "Мемориалу" я верю. Значит, нужно менять организм с мозолями.
– Вы связываете свое уголовное дело с вашей работой в "Мемориале"? Если бы вы не занимались этой темой, то может, и не было бы этих пяти лет судов?
– Думаю, этого дела вообще бы не было. Кому интересен простой инженер с фабрики-прачечной?
– Как вы думаете, как сегодня общество может поддержать "Мемориал? И как обычным людям нужно воспитывать то бережное отношение к истории в молодом поколении, как это делает "Мемориал"?
– Через семью. В каждой семье должна вестись родословная. Именно через эти знания вырастает чувство собственного достоинства. Мне повезло узнать чувства тех людей, которых власть репрессировала во все годы своего существования. Буду жив – напишу об этом книгу.
В соцсетях уже обсуждают пятилетие уголовного преследования Дмитриева, называя эти годы "пятилетием российского позора".
"Пять лет уже идет это странное судилище, сегодня выход на очередную коду – начались прения. В предъявленных обвинениях Юрий Алексеевич уже был оправдан, по одному из них уже истекла исковая давность, – пишет Ирина Галкова, которая находится сейчас в Петрозаводске, где продолжается суд над Дмитриевым. – Но все это не помешало прокуратуре потребовать для него 15 лет строгого режима. 13 из них уже вступили в силу. Я помню все декабри этого процесса – впервые так тихо".
"Все эти годы тюрьмы Юрий Дмитриев проживает свой "37 год". Он как бы проживает судьбу тех, кому он вернул имена. Да, его не расстреляли... Но все эти годы его пытаются уничтожить, сломать. И на самом деле медленно убивают. Именно так и работает правосудие мести, – написала журналист Зоя Светова. – И все-таки я, как неисправимый идеалист надеюсь: Юрий Дмитриев окажется сильнее. Да, да моя вера дает мне надежду на то, что в истории Дмитриева возможны чудеса, на которые никто, может быть и он сам, уже не надеются..."
- Юрия Дмитриева задержали в 2016 году. Его обвинили в изготовлении порнографии с участием приемной дочери. Спустя два года Дмитриева оправдали. Однако позже решение суда было оспорено и приговор отменили. Сейчас прокурор потребовал увеличить срок до 15 лет лишения свободы по обвинениям в изготовлении порнографии, развратных действиях и хранении оружия. Ранее суд оправдал историка по этим фактам.
- В 2018 году в деле появилось новое обвинение о насильственных действиях против приёмной дочери. Летом 2020 года суд в Петрозаводске приговорил историка к 3,5 годам колонии.
- 29 сентября в Верховном суде Карелии судья Алла Раць ужесточила наказание для Дмитриева: срок заключения изменили на 13 лет строгого режима. Суд отменил оправдательный приговор по статьям об изготовлении порнографии, развратных действиях и хранении оружия. Эти дела направлены на новое рассмотрение в новом составе суда, их заново рассматривают в суде Петрозаводска.
- Историк и глава карельского "Мемориала" Юрий Дмитриев вместе с коллегами в 1990-е открыл урочище Сандармох, где во времена Большого террора расстреливали людей. Всего было зафиксировано и отмечено около 150 могильных ям, в которых могло находиться около 4,5 тысяч человек.
