Пенсионерки и подруги Ирина Нипполайнен и Анна Трусова из небольшого карельского городка Сегежа бежали из России весной 2023 года после того, как к ним домой пришли с обысками сотрудники ФСБ. Они с большими приключениями перебрались в Германию, где получили ВНЖ. Тем временем на родине их близких вызывают на допросы по возбужденному против них уголовному делу. Журналисты сайта "Окно" рассказывают историю двух женщин, которые предпочли несвободе вынужденную эмиграцию.
Подписывайтесь на инстаграм, телеграм и YouTube Север.Реалии. Там мы публикуем контент, которого нет на сайте!
Бегство
20 марта 2023 года 60-летняя Ирина и 58-летняя Анна попрощались после прогулки и разошлись по домам. Через несколько минут Ирина позвонила Анне и сказала, что к ней пришли из ФСБ. Анна поспешила к подруге.
– Я как позвонила в дверь к Ире, сразу включила видео на телефоне. И с наездом: а вы кто такие? Они [сотрудники] видят, что я снимаю на телефон, и сразу звонят кому-то со словами "Она тут, приезжайте". В общем, они, оказывается, за нами обеими пришли.
После обыска сотрудники ФСБ изъяли у пенсионерок телефоны и компьютеры. В предъявленном постановлении говорилось, что обыски проводятся по уголовному делу о публичных призывах к осуществлению деятельности, направленной против безопасности государства. Анна и Ирина предполагали, что дело могло появиться по доносу – они обе писали на своих страничках во "ВКонтакте" много постов о неприятии войны, а в ответ получали "шквал ненависти" от тех, кто эти посты читал.
– Это был стресс. Я за это время похудела на 8 килограммов, я так переживала, не ела и не знала, что и как будет. Я знала, что в России в СИЗО отправляют в любом возрасте и за любой чих в сторону власти, и не знала, что именно силовики могут найти в изъятых гаджетах и как найденное интерпретировать. Как только у нас прошел обыск, мои дети сразу включились в эту проблему, они мониторили все, что можно: интернет-сайты, своих знакомых, потом знакомых, которые уехали. Они решали, как нам лучше поступить – где и как получать убежище или использовать какие-то другие варианты. Все проанализировав, решили, что лучше всего – это гуманитарная виза. Надо было решать, куда уезжать, где остановиться, что взять с собой, – рассказывает Ирина.
Для бегства они рассматривали две страны – Финляндию и Германию, но остановились на последней, так как там получить визу было легче.
Но сначала Ирина и Анна поехали в Петербург, потому что там нужно было оформить документы на собаку Анны Рамону. Они остановились у знакомой Анны, но та очень боялась, что ее "привлекут за связь" с беглыми оппозиционерками, поэтому пришлось съехать.
– Наши помощники, дети, дали контакт человека, который вообще нас не знал, но написал: "Приезжайте и живите, сколько хотите". Он нам помогал, кормил нас, и в его доме мы провели все это время, пока занимались делами, – объясняют они.
В Петербурге Анна и Ирина пробыли неделю. И отправились в Азербайджан.
До Баку добирались не прямым путем. Из соображений конспирации завели себе новые телефоны, обсудили маршрут выезда, решили не брать билеты на самолет в России, а сделать это в Беларуси – и поехали туда на такси, заплатив за это 20 тысяч рублей.
– Все было учтено, ведь мы не знали, насколько быстро за нами придут. Вообще очень удивились, что они нас сразу не забрали. Ну и еще выбрали Беларусь, потому что собака была с нами, мне очень было ее жалко сдавать в багаж. "Белавиа" – это одна из немногих авиакомпаний, которые возят небольших животных в переноске на сиденье в салоне самолета, – говорит Ирина.
Доехав на такси до Минска, они тут же отправились в аэропорт, купили билеты и уже ночью прилетели в Азербайджан. В Баку Ирина и Анна поселились сначала в маленьком отеле.
– Я была в таком состоянии, что волосы дыбом. У Ани это было как приключение, а у меня – как несчастье, ведь я уехала из своего дома, оставила там мужа и животных. Я вообще не хотела уезжать из дома, из страны. Поэтому очень сильно переживала, даже обращалась к психологу из помогающей организации, но что-то она мне не очень помогла, – рассказывает Ирина.
У Анны настрой был немного другой.
– Я вообще любительница путешествовать, но в последнее время не удавалось. Сначала пандемия, потом вот эта ерунда вся случилась. Не то чтобы я психовала из-за этого, конечно, я психовала совсем по другим причинам. Но когда это произошло, я положила в чемодан – Ира смеется надо мной – три купальника. Я в принципе предполагала, что в России у меня могут быть сложности из-за моего несдержанного языка, предполагала, что нужно будет уезжать. Дочь у меня в Чехии, но Чехия очень плохо к россиянам настроена, и визу бы мне не дали. Я предполагала, что поеду в Индию, там тихо, спокойно. У меня изначально чемодан начинал собираться с летними вещами. Конечно, некоторая нервозность была в плане безопасности. Но в целом я всегда стараюсь сохранять позитив и надеяться на лучшее, – говорит Анна.
В итоге в Баку Ирина и Анна задержались на четыре месяца. Они довольно быстро собрали документы для гуманитарной визы в Германию, подали их и уже в начале июня получили одобрение. Но из-за местной и немецкой бюрократии пришлось долго ждать документов. За это время у пенсионерок уже появился свой круг общения – квартирная хозяйка, соседи и другие бежавшие из России.
– И пока была неизвестность, дадут нам визу или нет, то мы, в принципе, уже рассматривали Азербайджан как место для жизни. Потому что вдвоем на наши пенсии мы могли бы там жить. Мы уже нашли какие-то каналы, как деньги там обналичивать, потому что карты все равно там наши не работали. Но все же мы не считали себя там в безопасности, – объясняет Ирина.
"Боже, как вы все это вынесли?"
В июле все документы были на руках, Ирина и Анна начали собираться в Германию. Было решено сначала добраться до Грузии – вылетать из Тбилиси выходило дешевле, чем из Баку. Туда они отправились на автобусе, пробыли в грузинской столице пару дней, а затем вылетели в Германию.
– Когда мы приехали в Германию, я уже во "ВКонтакте" вышла на связь и все наши приключения описывала. И люди писали: "Боже, как вы все это вынесли?" Потому что тяжелых моментов было очень много. Лично я была в постоянном стрессе, но это был уже, знаете, стиль жизни. Ане вот хорошо, она легко ко всему относится, а я не могу импровизировать в серьезных вопросах, мне нужно подготовиться, все обдумать. Неизвестно, если бы я упустила все эти правила, как бы мы легко вылетели. Я человек основательный, я не хочу потерять деньги, остаться в аэропорту в неизвестности. То есть я готовилась, я мониторила все чаты, сайты, какие нужно сделать документы, куда идти. Очень много было подготовки как раз по поводу собаки. Без собаки мы бы все это сделали легче в десять раз, если не больше. Потому что в разных странах это определенные документы, определенные прививки, у авиакомпаний определенные требования к переноске. У нас Рамона вообще домовладелица, у нее было три дома переносных, – говорит Ирина.
– Впервые, наверное, в жизни при выезде из Баку Ирина пила успокоительные из-за того, что собаку в переноске пришлось поместить в багажник автобуса. И меня так накрутила, что даже я пила, – замечает Анна.
Анна и Ирина прилетели во Франкфурт-на-Майне, где их встретила подруга Ирины, давно живущая в Германии. Им нужно было добраться до пункта первичного размещения – до города Зуль в земле Тюрингия, в трех часах езды от Франкфурта.
– И когда мы пришли туда, нам сказали, что нельзя с животными. Раньше там приезжали с украинцами животные, а поскольку сейчас в этом лагере украинцев мало, в основном мусульмане, которые плохо относятся и боятся собак, это запрещено. И вот мы срочно стали по чатам искать помощи. Одна украинская семья согласилась взять ее на время. Они жили прямо рядом с лагерем, мы приходили к ним, гуляли с собакой. Правда, потом у этой девушки обнаружилась аллергия, но тут быстренько Анина дочка приехала из Чехии и забрала Рамону, – объясняет Ирина.
Лагерь для беженцев, где разместились поначалу пенсионерки, оказался комплексом из пяти зданий, в которых по преимуществу обитали представители арабских стран.
– Было немного страшно жить в настолько незнакомой среде, учитывая то, что двери в комнату, в которую нас поселили, были без замков. Один раз даже приходила полиция – из-за какого-то конфликта внутри здания. Еще у нас забрали заграничные паспорта, и был риск, что нас начнут оформлять по другому статусу – как беженцев, несмотря на то что в документах была проставлена гуманитарная виза. Мы куда только ни писали, потому что сказали, что, если нас начнут оформлять как беженцев, то поменять этот статус мы сможем только через суд, а суд вообще может идти годами. Вот это было страшно. Я говорила, мы даже без паспорта не можем вернуться в Россию. В общем, проблема проблем была. Меня только недавно отпустило, и я наела пару-тройку килограммов, потому что стресс был то один, то другой, но деваться было некуда, – описывает Ирина.
В итоге все разрешилось благополучно, через неделюих перевезли в город Грайц, находящийся в двух часах езды от Зуля. Там им выделили социальную квартиру, начали выплачивать пособие, оформили страховку и выдали номер соцстрахования. К октябрю Анна и Ирина уже получили вид на жительство на три года. Но за все это время пенсионеркам не раз пришлось столкнуться со знаменитой немецкой бюрократией.
– Алгоритм у них как бы есть. Но часто мешает человеческий фактор. Люди, которые работают в этой системе, они знают не все законы или часто работают, скажем так, на отвяжись. Да еще случай наш для них достаточно особенный – мы российские пенсионерки, у нас гуманитарные визы, а у них там еще, наверное, миллион беженцев. В общем, трудно было, но когда оглянешься назад, думаешь: ну, что тут было переживать? – рассказывают Анна и Ирина.
После оформления всех документов подруги снова переехали, но уже недалеко – в город Гера, что в 30 километрах от Грайца. Там каждая из них нашла себе жилье в аренду, ее оплачивает муниципалитет. Квартиры в наем тут сдают пустые – без мебели и техники.
– Когда мы переехали с одного места в другое, нам там перестали платить, а здесь еще не платили, и оформление происходило два месяца. И два месяца мы были без средств, без мебели, – объясняет Ирина.
Так как ее еще не выписали из социального жилья, они вместе могли еще некоторое время жить там на законных основаниях и заниматься обустройством нового жилья.
– Украинцы, которые здесь живут, создали чат помощи и чаты продажи разных вещей. Я у украинцев купила кровать с комодом. Что-то и в дар получила. Немцы вообще часто продают очень дешево то, что уже не нужно. Я, например, купила кухню полностью всего за 100 евро, это фактически даром. Сейчас я ищу холодильник побольше, – говорит Ирина.
Анна же нашла приложение, похожее на российский "Авито", где продавали подержанную мебель, и купила оптом почти все необходимое.
– Без кухни только осталась. Плиты у меня не было, микроволновку взяла, с микроволновкой жить уже можно. Чайник купила. И вот так жила первые месяцы, – говорит она.
Пенсионерки подчеркивают, что в помощи им никто не отказывал: люди, тоже приехавшие в Германию, кто двадцать лет, а кто два года назад, предлагали постельное белье, посуду, бытовые средства. Когда Ирина и Анна устроились, что-то они отдали дальше – семье из Украины.
Люди, получившие гуманитарную визу в Германии, могут не работать и жить на пособие. Но могут, если хотят, попытаться найти работу. До пенсии Анна занималась сетевым маркетингом – продавала косметические средства, Ирина помогала животным. После десяти лет в официальной муниципальной зоозащите она занималась мини-приютом с пятью собаками, одну из которых в результате забрала домой. Найти работу в Германии им пока сложно.
– Немецким языком мы не владеем, поэтому пока возможности найти работу сокращаются. Я оформлена в джоб-центре, Ирина сейчас в оформлена в социаламте, она может сидеть на пенсии своей спокойно, а я вот 31 июля только пойду на экзамен, на тест по уровню немецкого. Дай Бог, если я на А1 сдам со своей школой, у меня там чуть ли не пятерка была. И после сдачи этого теста я неизвестно когда еще пойду на курсы по изучению немецкого языка. Многие эмигранты эти курсы проходят уже по два, по три раза. Ну опять же возраст, у меня в голове мало что задерживается в последнее время. Я бы, конечно, хотела быстрее учиться, быстрее интегрироваться как-то, – смеется Анна.
Ирина говорит, что ей направление на интеграционные курсы не дают, поэтому пока она тоже без языка и соответственно без работы. Еще живя в Грайце, она отработала два часа на местной фабрике швеей в качестве пробного дня. Ирине это очень понравилось. Когда она переехала в Геру, то тоже написала на одну из фабрик, но ей ответили, что требуется знание немецкого. Устроиться на работу для Ирины важно еще и потому, что она хочет вызвать в Германию мужа, который остался в России: сделать это без трудоустройства невозможно. Муж Ирины тоже должен знать немецкий, но как и где он может его выучить и сдать на самый простой уровень, пока тоже неясно. Сама Ирина ходит на курсы немецкого языка, но они неофициальные, их ведут волонтеры.
Анна и Ирина говорят, что и без работы у них достаточно дел – они объездили всю округу.
– Мы с первого дня много путешествуем. Пока у нас не было документов, ходили пешком, а потом появилась возможность покупать билет, по которому можно ездить на железной дороге, автобусах, трамваях и метро, – рассказывает Ирина, которая к тому же успела съездить в Финляндию к детям, а также в Стокгольм и Копенгаген – встретиться с друзьями.
Анна купила швейную машину и начала шить.
– Я была рукодельницей, но в последние годы что-то все не складывалось, а сейчас начала вязать занавески, займусь плетением, кучу всего хочу. Свитерок себе связала. Купила кисти и краски, начала немножечко рисовать, но пока забросила. В основном хочется гулять больше. Мы из Карелии, и у нас заведено, что нужно в первую очередь погулять. И опять же собака была тогда. Здесь велосипед купила сразу, как только мебелью обзавелась, сразу на велосипед села и поехала. Все нужно посмотреть, все вокруг увидеть. Пока посмотришь, пока снимешь это все, пока смонтируешь, пока зальешь в интернет – это куча времени. То есть времени совершенно не хватает, – объясняет она.
Кстати, обе пенсионерки завели уже по третьей странице во "ВКонтакте", предыдущие две заблокировали российские власти.
"Писали про Бучу?"
Силовики в Карелии про Ирину и Анну так и не забыли.
В апреле 2024 года стало известно, что на эмигранток возбуждено уголовное дело – по статье о "фейках" о российской армии. Узнали они об этом, потому что мужа Ирины вызвали на дачу свидетельских показаний, причем почему-то по уголовному делу против Анны. Только когда он пришел к следователю, выяснилось, что и на Ирину дело тоже заведено по этой же статье. Муж на вопросы отвечать не стал, воспользовавшись 51-й статьей Конституции (позволяет не свидетельствовать против себя и супруга). Затем на такой же допрос вызвали сестру Анны. Чуть позже стало известно, что и Анну, и Ирину объявили в федеральный розыск. А незадолго до интервью Анне в вотсапе написал неизвестный, представившийся милиционером, и спрашивал, где она находится.
Сколько в России уголовных дел о "фейках"
В марте 2022 года, после вторжения в Украину, в России были введены законы об уголовной и административной ответственности за так называемые фейки о российской армии и дискредитацию ее действий. По данным на февраль 2024 года, возбуждено не менее 400 дел. Десятки граждан приговорены к длительным срокам заключения. По мнению правозащитников, в России фактически введена военная цензура.
Из-за чего возбуждено уголовное дело, неизвестно до сих пор. Родственников на допросах спрашивали, что Ирина и Анна писали на своих первых страницах во "ВКонтакте", и отдельно уточняли: "Писали ли про Бучу?"
– Неприятно чувствовать себя уголовницей. Хотя мы все знаем, что это значит сейчас в этой стране. Короче говоря, репрессии продолжаются, ты на своей правой стороне, они на своей неправой. Им надо что-то делать, в Карелии уже, наверное, не за кого зацепиться, а показатели нужны. Репрессии ради репрессий. Было страшно за близких, потому что были же уже в 1938-м "враги народа", дети "врагов народа", жены, мужья "врагов народа". Вот как бы до этого не докатилось, страшно, – замечает Ирина.
Правозащитники, с которыми консультируются Анна и Ирина, советуют не возвращаться до смены режима, иначе – реальный срок.
"Три дня ревела белугой"
Обе эмигрантки внимательно следят за новостями из России и считают, что страна "кубарем летит в бездну".
– То, что происходит, – это, знаете, поражает просто абсурдом. Такое ощущение, что вот эта страна живет вообще в какой-то искаженной реальности, где там добро – это зло, черное – это белое. И таким маразмом они занимаются откровенным, и ты не понимаешь, как вообще можно это все поддерживать. И эти люди, которые сошли с ума целой страной и которые считают, что все хорошо у них, что так и надо. Я много лет работала на избирательном участке и все время говорила: "Когда мы общаемся со своим кругом, мы не видим остальных, а я на участке видела всех". Я не знаю, может, это прозвучит как-то высокомерно, но я видела, насколько люди в массе своей темные. Я всегда скептически относилась к утверждению, что в СССР было самое лучшее образование. Не знаю, где оно было лучшим, если оно не научило людей думать, люди слепо верят власти. Власть для них царь и Бог, как показывает вся эта ситуация. В общем, это такое ощущение, что все люди заболели маразмом, а некоторые имеют иммунитет. И приходит сразу аналогия с гитлеровской Германией, когда точно так же был народ оболванен, одурачен пропагандой. Может быть, есть еще надежда, что, если режим сменится и скажут по телевизору, как было все на самом деле… Мы сейчас как зрители со стороны, и смотреть на то, что там творится, это страшно просто, – говорит Ирина.
А Анна на вопрос о том, как эмигрантки отреагировали на известие о смерти политика Алексея Навального, ответить не может – сразу начинает плакать.
– Вот так и отреагировали, – объясняет Ирина и тоже плачет.
– Хорошо, что дочь была в этот день здесь, мы с ней поехали в Мюнхен. И ребята, они на концерт приехали. Я с ними провела весь день. А вечером они ушли на концерт, а я полезла в чаты мюнхенские и нашла, что будет митинг на площади Свободы, и я пошла туда, – рассказывает Анна.
Гибель Алексея Навального
О гибели оппозиционного политика Алексея Навального стало известно 16 февраля 2024 года. Он отбывал 19-летний срок заключения по "экстремистскому" делу – ему вменялось семь статей Уголовного кодекса, в том числе создание экстремистского сообщества. За время заключения его отправляли в ШИЗО 27 раз – там он провел почти 300 дней. После смерти политика в городах России прошли траурные пикеты, участников которых массово задерживали сотрудники полиции. Тело Навального долгое время не отдавали родственникам и требовали от них тайных похорон. Соратники Навального считают, что он был убит, и обвиняют в его гибели президента Владимира Путина.
– Я три дня ревела белугой. До сих пор не могу спокойно смотреть даже на фотографии, – добавляет Ирина.
– Раньше ты, Ира, говорила: "Навального выпустят – и я поеду домой", – замечает ее подруга.
Ирина теперь в эмиграции ничего не загадывает.
– Никаких прогнозов не делаю и не слушаю. Девиз мой теперь: делай что должно, и будь что будет. И еще я бы добавила: что нужно и что можешь. Главное – сохранить себя, близких своих. Мы не знаем, как это надолго. Анализируя даже то, что есть, я уверенно могу сказать, что не будет ничего хорошего… ну, как сказать, быстро не будет хорошо. Но я не исключаю ни ту, ни другую возможность, что я останусь здесь и что я вернусь туда. Как только будет можно, я вернусь домой. Если ничего там не изменится, я останусь здесь.
Анна же говорит, что в России у нее почти никого не осталось: дочь уехала в Чехию еще в 2016 году, а с родственниками, оставшимися в России, она почти не общается.
– Мне здесь будет лучше в любом случае. Пока не выгонят, в общем, здесь буду, – добавляет она.
Пенсионерки тем не менее пытаются участвовать в российской политической жизни: они ездили в Лейпциг ставить подписи за Надеждина, а затем в Берлин – голосовать на выборах президента.
– Там была такая огромная очередь, и мы, поскольку боялись опоздать на поезд, немножечко без очереди там затесались. А очень много людей не смогли проголосовать, потому что, по-моему, только два пункта было открыто в Германии – в Берлине и в Бонне. Желающих было очень много. И мы там стояли в одной очереди с Юлией Навальной. И я с Ходорковским поговорила, с Шульман сфотографировались. В общем, столько было знаменитостей, и такая сама по себе очередь была очень классная. Было много молодых, все скандировали: "Россия без Путина". Но при этом несколько пропутинок тоже затесались, которые 20 лет живут в Германии и ходят голосовать за Путина, мы их там немножечко потроллили. Но это жизнь, это реальность, – рассказывает Ирина.
– А о чем вы мечтаете?
– О внуках! – немедленно отвечает Анна. – Ну, и конечно же, чтобы закончилась война в первую очередь!
– Первое – это чтобы закончилась война. И второе, чтобы я вернулась домой, – говорит Ирина.
