От Особого лагеря №1 ("Минеральный" или Минлаг) в поселке Абезь в районе города Инта на севере Коми сегодня осталось только мемориальное кладбище. Во времена сталинского ГУЛАГа заключенные строили здесь интинские угольные шахты и железную дорогу на Воркуту.
Согласно карте Музея истории ГУЛАГа, в разные годы в Минеральном лагере содержалось до 35 тысяч зэков. В Абези отбывали срок философ Лев Карсавин, епископ Григорий Лакота, писательница Евгения Таратута, жена композитора Сергея Прокофьева Лина, дочка революционера Карла Радека София и многие-многие другие.
Корреспондент Север.Реалии поговорила с хранительницей могил 1600 погибших ссыльных, а также с потомками тех, кто выжил.
"Потом стали для каждого вырывать могилку"
На небольшой железнодорожной станции Абезь на севере Коми поезд стоит всего одну минуту. Чаще всего на перрон сходят учителя, которые приезжают раз в неделю из соседних Воркуты и Инты, чтобы провести уроки в местном интернате. Учеников тут немного, и для кого-то обучение становится индивидуальным. Так, например, в 2023 году в одиннадцатый класс пошел лишь один школьник.
Абезь – одноэтажный поселок на берегу реки Уса, где прописаны не больше 400 человек. Местность известна тем, что здесь находится единственное в Республике Коми мемориальное кладбище. На нем похоронены более 1600 заключенных первого "особого" лагеря в СССР, куда ссылали осужденных по политическим статьям. Заключенные работали на лесоповале, строительстве железной дороги и добыче угля в первых шахтах Инты. Многие погибали от истощения и холода.
– Раньше хоронили их в одну огромную яму, потом стали для каждого вырывать могилку. Мы это кладбище в детстве обходили стороной. Нас пугали: "Там заключенные". А кто это? "Это нехорошие люди". Бедные люди! Конечно, их очень жалко. Они приходили по пояс в снегу по льду – мама рассказывала – никого не обижали, просто просили хлеба. Местные боялись в то время, многие даже не знали русского, говорили на коми. Да и у самих в деревне хлеба не было, налоги были большие, – рассказывает специалист по охране экспонатов Абезьского историко-мемориального комплекса Наталья Ивановна.
В ведении Натальи комната в деревянном здании школы-интерната, которую отдали под музей ГУЛАГа, а также территория в 4,5 гектара с могилами политзаключенных. Пенсионерка работает на полставки и называет себя сторожем кладбища. Вместе с ней за комплексом ухаживает экскурсовод Александр Мерзликин. Он "оформлен на 0,25 ставки". За три летних месяца – когда снег растаял и к могилам можно пробраться – им удается сделать немного.
– Очень много мусора сезонного. Ломаются деревья, кустарником все зарастает. Это очень большая площадь, нереально за три месяца все убрать. Колышки нужно обрабатывать, чтобы не было ржавчины. В октябре уже выпадает снег. С середины 1980-х сюда приезжали большие делегации, волонтеры, музейщики. Колышки меняли с деревянных на металлические. Работали поисковые школьные группы из Инты и Воркуты. На кладбище много похоронено людей из ближнего зарубежья: Прибалтика, Украина. В коронавирус люди реже стали ездить, и сейчас границы закрыты. Еще в прошлом году хотела целая делегация приехать, и вдруг – раз – и они отложили планы, – говорит Наталья.
"Вербовали людей возвращаться в Советский Союз"
Абезь в переводе с коми языка означает "неряшливый" – так в конце XIX века назвали деревню в честь первого жителя "Неряшливого Михаила". Число жителей здесь резко выросло, когда в начале 30-х советские власти открыли на другой стороне реки отделение ГУЛАГа. В 1948 году оно перешло в ведение Особого лагеря №1, которому дали условное название "Минеральный". Это один из 12 "особых" лагерей, организованных в СССР для осужденных по статье 58 УК ("контрреволюционная деятельность"). Осужденных за "измену Родине" и "шпионаж" предполагалось изолировать от бытовых преступников и уголовников, чтобы предотвратить возможные восстания.
Нина Игнатьева – мама петербургского дирижера Василия Синайского и бабушка пианиста Евгения Синайского – стала одной из первых заключенных абезьского лагеря. Вместе с Игнатьевой в отделение под Интой отправили ее старших брата и сестру. В лагере их называли "харбинцы" Сергей, Нина и Клавдия.
Игнатьева родилась в 1912 году в китайском городе Харбин. Ее отец работал на китайско-восточной железной дороге (КВЖД), которую строила Российская империя. Когда в 1920-х стройка завершилась, китайские власти начали высылать советских служащих, а в 1935 году выкупили железную дорогу. Основанный русскими переселенцами Харбин также перешел Китаю. Перед людьми встал выбор: возвращаться в СССР, либо искать другие страны для эмиграции: уезжали, например, в Индию и Австралию.
– Приезжали русские эмиссары, вербовали людей возвращаться в Советский Союз. Моей бабушке тогда было 23 года. Она рассказывала, что пропаганда была очень сильная: и в газетах, и в личных разговорах. Могли в ресторане подсесть, увидев, что она русская. Это была просто организованная кампания по возвращению граждан, финансированная НКВД. Они говорили, что такие молодые специалисты нужны Советскому Союзу, и что она может вернуться в город, откуда ее родственники. И у бабушки был выбор между Калугой и Кривым Рогом. И она купилась, хотя ей многие говорили, что этого делать не надо. Ходили разговоры, дескать "могут посадить". Но бабушка и близко не думала, что если она с удовольствием возвращается домой и хочет послужить на благо Родины, то что-то случится. Она-то – честный человек! – рассказывает Евгений Синайский, внук Игнатьевой.
Нина Игнатьева вернулась в СССР. Ей предложили место технического переводчика на заводе в Калуге.
– В 1932 году ее забрали по обвинению, что она японская шпионка. Кого-то из вернувшихся они действительно оставляли на работах как специалистов, но в итоге большинство все равно сидело в лагерях. У моей бабушки была старшая сестра и средний брат – они вместе возвращались. Сестра убедила мою бабушку закончить курсы медсестер. И из-за этого в лагере ее погнали не на общие работы, а в медпункт. Что считалось невероятной удачей в то время. Ее лагерь был в поселке Абезь. Это до сих пор железнодорожная станция. Это была дорога, которая шла на Воркуту, – рассказывает Синайский. – Бабушка моя до начала 90-х годов говорила шепотом (про советскую власть. – СР.). У нее этот страх так и остался. Я помню свое детство: у родителей была запрещенная литература, разговоры на кухнях, слушали BBC, "Голос Америки". Бабушка это все не одобряла. Говорила, чтобы все было тихо. Даже радио надо было слушать приглушенно, чтобы никто не донес. Она не очень любила рассказывать о лагере, – продолжает Синайский. – Например, в первые годы делали следующее. Ночью, когда все спали в бараке, заходил конвой. И вызывал нескольких людей пофамильно из каждого барака. Все выходили на 40 градусный мороз – поскольку это Коми АССР. Всех сажали в грузовик. И грузовик уезжал в тайгу. Привозили на какую-то поляну, где недавно проходил лесоповал и пеньки стояли. "Всем затылком к нам. Сесть на пенек, руки за голову". Потом к каждому из них подходил солдат, прислонял дуло винтовки, передергивал затвор и отпускал. Потом так же всех сажали в машину. Бабушка говорила, что раз пять за ее девятилетний срок такое было. Это психологическое давление, потому что ты прощаешься с жизнью, а потом тебя возвращают. Ломали так.
Дедушка Евгения, ленинградский инженер Серафим Синайский, прибыл в абезьский лагерь в 1937 году. Молодого выпускника вуза из-за отца-священника объявили членом семьи "врага народа". В отделении Особого лагеря №1 он познакомился с будущей женой Ниной Игнатьевой. Синайского осудили по 58-й статье УК РСФСР.
– Дедушка хотел поступать в литературный институт, но ему сказали: вы, как сын священника, туда поступать не имеете права, и запретили подавать документы. И только разрешили технический вуз. Как гласит семейная легенда, следователь, который принял решение об аресте, пожалел дедушку, и дал ему закончить институт. То есть, он получил диплом, и потом его арестовали. И дедушка попал не на общие работы, а начальником по строительству, – рассказывает его внук. – Они познакомились с бабушкой, когда он пришел в медпункт. В 1946 году их выпустили, и они остались оба в одном поселке и поженились. Ты выходил из лагеря, но у тебя был штамп, что ты не имеешь права жить в больших городах. И они жили на Севере, и имели право по специальному разрешению ездить в отпуск. У меня есть до сих пор где-то фотография, где моему папе четыре года. Сталин еще жив, и они в Крыму. Устраивали себе летний отдых на 20 дней. А потом возвращались в вечную мерзлоту. Отец рассказывал, что он родился в землянке. У них еще не был готов дом. Через какое-то время переехали в деревянный дом, где они и жили до 1954 года, – рассказывает Евгений Синайский.
После смерти Сталина и начала процесса реабилитации бабушка и дедушка переехали в Ленинград.
Евгений Синайский живет в Австрии. В 2022 году его отец дирижер Василий Синайский выступил против российского вторжения в Украину, после чего Петербургская филармония отменила его концерты.
"Мой дедушка был украинцем, и с самого раннего детства я слышал от матери и других родственников украинские песни, слова и поговорки. Самые счастливые времена я провел во время школьных каникул с родственниками в Киеве и окрестностях. Тем, кто все это начал, было бы полезно послушать гимн Украины. Какая чистая, мощная и светлая мелодия, так хорошо раскрывающая характер этого народа. Его звук всегда будет преобладать над лязгом инопланетных танков и грубыми приказами армейских командиров. Так и хочется сказать: стоп, правда не на твоей стороне" – такое сообщение опубликовал Василий Синайский на сайте чешской филармонии Яначека, которую он возглавляет.
– Я, естественно, поддержал отца, потому что это все возмутительно для всей нашей семьи. Отец должен был выступать в Петербурге, и у него концерт был отменен именно из-за его заявлений. А я до сих пор работаю с русскими студентами, преподаю в Австрии, в Вене. Постоянно приезжают русские ребята, этот канал еще как-то сохраняется, – говорит Евгений Синайский.
"Сейчас границы закрыли"
После Второй мировой войны абезский лагерь превратили в "инвалидный" – сюда свозили заключенных, которые из-за травм не могли больше работать. В 1959 году отделение расформировали, а бараки разрушили. После ликвидации лагеря сократилось и число жителей Абези. В последние двадцать лет поселок совсем опустел из-за закрытия угольных шахт в Инте: последняя из них остановила работу в 2018 году из-за убытков, а город включили в список моногородов с "рисками ухудшения экономического положения".
Сторож Наталья показывает эскизы международного исторического общества "Мемориал", участники которого планировали благоустроить комплекс в Абези. Планы свернули, когда организацию объявили в России иностранным агентом и ликвидировали в 2021 году по заявлению генпрокуратуры.
– Там работы непочатый край. "Мемориал" хотел все это облагородить. Есть могилы, которые родственники посещают, но сейчас уже это довольно редко бывает. Там памятник, который поставили два брата Иодишюса. У них здесь похоронен отец, они хотели его мощи увезти, но не смогли. Вскрыли шесть могил, и его там не оказалось. Привозили священников, экспертов. Решили, что больше не будут могилы вскрывать и поставили крест (монумент "Пылающий крест" был установлен 12 августа 1990 года на средства Литовского фонда культуры по инициативе братьев Ионаса и Паулиса Юодишюсов, сыновей литовского генерала Ионаса Юодишюса, умершего в лагере. – СР). Сейчас границы закрыли, поэтому оттуда никто не приезжает, – говорит Наталья.
