Десятки украинцев по несколько дней не могут пересечь российскую границу, чтобы попасть домой – в Донецк, Луганск, Мариуполь. Люди вынуждены жить под открытым небом буквально у пограничного шлагбаума. Российские пограничники пропускают по несколько человек в сутки, а перед этим подвергают украинцев фильтрации – допросу и тщательному осмотру.
21 июня на выезде из Эстонии на пункте пропуска Лухамаа – Шумилкино вроде бы лишь несколько автомобилей с украинскими номерами. Эстонские пограничники пропускают поток быстро, не допуская очередей.
Столпотворение начинается на нейтральной территории. Перед российским пунктом пропуска прямо у шлагбаума расположились десятки людей. Они сидят на своих чемоданах и сумках, прячась под зонтами от палящего солнца. На улице – под тридцать градусов жары, многие успели обгореть. Зато ночью их нещадно едят комары – в 20 метрах за забором болото.
– Вот, посмотрите, руки-ноги сгорели. Я здесь уже вторые сутки, – украинка Мария показывает солнечные ожоги на руках.
Она едет из Польши в Мариуполь, где у нее осталась квартира. Город разрушен на 98 процентов, но дом Марии вроде бы уцелел. Она хочет забрать документы и какие-то вещи. И с грустью готовится увидеть разрушенные родные улицы.
– В 62 года остаться без ничего. Как вам? – сокрушается пенсионерка Ольга, она тоже едет в Мариуполь. – Мой дом разрушен, а все, что осталось, разворовали мародеры. Я еду туда, чтобы собрать хоть какие-то документы. А то ведь выскакивали с одной сумочкой. Может быть, удастся потом получить какое-то жилье. Хотя, как я слышала, жилье дают только коллаборантам, а тем, кто против оккупации, не дают.
– Тут ужасно! Комары жрут! Я жду здесь перед шлагбаумом больше полутора суток, – рассказывает Виктория. – Мы сидели здесь ночью, без воды, без еды, без ничего. Никаких навесов. Я сама из Киева, у меня в Донецке пожилая мама. Поеду к ней, выбора у меня нет.
– Мы со вчерашнего утра здесь, на границе, – говорит Мария. – Представьте – засыпаем сидя. Люди во сне падают, один, второй. Ждать – это невыносимо. Мы едем домой вообще-то. Я сама с Донецка, сейчас живу в Европе. Надо уже какой-то выбор делать. Но как сделать выбор? И там сын, и там родня.
– Мы для России быдло. Ночью жрут комары, днем палит солнце, – рассказывает одна из женщин. – Движения никакого нет. Я уже тут вторые сутки. Я еду домой. У меня разбомбили дом в Донецке. А сейчас родня зовет меня в Луганскую область. Там, где я буду, вроде тихо. Вот и еду из Европы такими окольными путями. А по-другому я не проеду.
Кто-то приехал на границу на своей машине. Но большинство прибыло на рейсовых автобусах или специально заказанных микроавтобусах. Люди доезжают до границы, переходят пешком и по ту сторону пересаживаются на другие автобусы. Чтобы попасть из того же Киева или Европы в Донецк, Мариуполь, Луганск, приходится давать большой круг, объясняет Виктория:
– Вот так и ездим таким кругом – через Евросоюз. И у нас так очень много кто ездит: доезжаем до границы на автобусе, ждем здесь двое-трое суток, потом переходим, садимся на другой автобус и едем в Донецк. Других вариантов нет. Кто-то к детям, кто-то к внукам, кто-то к больным родителям едет. Пока здоровье есть – с варикозом, сахарным диабетом – будут ездить.
Здесь, на нейтральной территории нет ни туалетов, ни элементарных навесов. В метре от сидящих на своих баулах людей едут рейсовые автобусы из Риги и фуры.
– Спасибо нас Эстония пускает – у них там и туалет хороший, и душ есть, и ничего не проверяют, – говорит Оксана. – Осенью, когда люди массово выезжали из России, они с той стороны границы очень долго стояли. И тогда даже одна женщина скончалась в очереди. Тогда бум был страшный. Потом приехало какое-то телевидение, сделало сюжет и очередь стала двигаться быстрее. Сейчас никто про нас ничего не снимает. Кто им даст снимать? Только эстонцы нас и поддерживают. Недавно эстонский пограничник пришел после выходных, сильно удивился: "Господи, вы все еще здесь?"
В толпе по большей части женщины. Кто-то с детьми-подростками. Недавно, говорят украинки, одной пенсионерке на солнце стало плохо. Ее с трудом привели в чувство. После этого российские пограничники пропустили всех людей старше 65 лет и родителей с совсем маленькими детьми. Для остальных очередь почти не движется – за шлагбаум удается пройти по паре-тройке человек за несколько часов.
– Сколько раз спрашиваем, почему так, а пограничники российские нам кричат: "Помолчите, а то вообще закроем дверь! Как нам оттуда звонят, по столько мы и пропускаем. По несколько человек в час", – рассказывает одна из женщин.
Мария Макушина пришла разузнать обстановку – с российской стороны должна перейти ее 13-летняя дочь. С началом войны Мария выехала из Украины в Латвию с младшим сыном. Дома в Луганской области остались родители, дочь и бывший муж.
– Что делать, война многих разделила, – сокрушается Мария. – Муж получил российское гражданство. Их с первого дня оккупировали, через месяц восстановили русскую школу. Дочь там год проучилась, в школе рассказывали, что Европа – это страшно. И сейчас она поет гимн и говорит, что готова умереть за Россию, что она русская. И там же есть бабушка, которая поддерживает Путина. Я только сейчас смогла дочь уговорить приехать ко мне хотя бы посмотреть, как в Европе, хочу сделать ей украинский загранпаспорт, чтобы она могла видеться и со мной, и с отцом. И вот сейчас жду ее – она должна прийти со стороны Пскова. Сама я пройти через границу не могу – я тут застряну, а у меня дома в Риге маленький ребенок.
Почему люди возвращаются на аннексированные территории? Все просто: хотят домой, говорит Мария:
– Я вам как психолог говорю – чтобы выехать, нужен стержень, сила, а это есть не у всех. Люди привязаны к месту – у всех родственники, знакомые, привычки. Ты же не бросишь маму! Мне тоже переезд дался большой кровью, я только сейчас стала приходить в себя, год была на антидепрессантах. Вся жизнь разрушена.
За шлагбаумом
Когда после изматывающего ожидания удается попасть за шлагбаум на российский погранпереход, кажется, что сейчас дело пойдет быстрее. Но это не так. Здесь пограничники забирают у украинцев паспорта, просят заполнить анкеты и отправляют в зал ожидания.
– Что в анкете? Личные данные – как зовут, откуда приехал, куда еду. Ну а дальше интересней: как относитесь к политике украинских властей, служили ли в спецслужбах, СБУ, а может, там служили ваши родственники. Поддерживаете ли СВО, – показывает анкету один из украинцев.
Ожидание здесь опять растягивается на часы. В зале нехватка сидячих мест, и люди привычно усаживаются на свои чемоданы. Измотанные, они спят, опершись на столы и друг на друга.
Каждому из них предстоит пройти опрос у спецслужб – людей периодически вызывают в отдельную комнату. Там тщательно опрашивают и проверяют телефоны. Опрос может длиться от 15 минут до часа. После часового опроса одна из женщин рассказывает: сотрудники забрали ее телефон и восстановили удаленную переписку полуторагодовой давности. После такого "опроса" у женщины поднялось давление.
Молодой человек лет 25 рассказывает сочувствующим, что сотрудники восстановили удаленные контакты из его телефона и начали звонить по ним, чтобы узнать, о чем и с кем он разговаривал по этим номерам.
Но и после опроса предстоит ждать еще несколько часов, чтобы получить свой паспорт. Но, даже пройдя границу, люди опять застревают: большинство приехали сюда группами на автобусах. Уже по ту сторону им приходится часами ждать остальных пассажиров рейса.
Украинка Аня ждет так уже сутки. Ее с двумя маленькими детьми довольно быстро пустили на территорию погранперехода, а потом сутки она ждала свой паспорт в зале ожидания. Ночевать пришлось здесь же.
– Меня пропустили без очереди: мужчина поговорил с женщиной на проходной, и удалось пройти за шлагбаум. Хотя все против были. Люди стояли на жаре, без еды и воды, я их прекрасно понимаю. И здесь мы уже сутки. Прошлой ночью спали на чемоданах. Как сотрудники погранперехода реагировали? Никак, – говорит Аня.
Ее сыновья играют в мяч рядом с кучей сумок и чемоданов. Младшему – меньше двух лет. Аня едет к мужу в Ростов-на-Дону из Донецка. В разлуке супруги уже больше года. В России семья планирует остаться насовсем. Про свое отношение к войне Аня, как и практически все здесь, говорить не хочет.
– Мужа эвакуировали в Ростов. А мы тогда были в Европе. А сейчас дети растут без отца. Поэтому мы и едем. Я смогу жить в России. Я не испытываю никакой агрессии.
Наконец Аня свободна и собирается в свой автобус.
Шесть суток в камере погранзоны
В общей очереди с гражданами Украины периодически застревают и обладатели других паспортов. Например, россияне, вызывающие подозрение у погранконтроля, или владельцы паспортов ЕС. Например, молодого человека, который недавно получил гражданство Латвии, проверяют уже более полусуток.
Такая сложная ситуация на въезд в Россию сейчас на всех пяти погранпереходах российско-эстонской и российско-латышской границы в Псковской области, говорит волонтер Елена:
– Все происходит абсолютно рандомно, и непонятно, кого задержат, а кого пропустят. У меня есть семья, которая с прошлого воскресенья сидит. Мама, папа и ребенок. Очень долго сейчас проверяют мужчин. Сейчас был случай, когда молодого человека шесть суток продержали в камере – там на погранпереходе есть камеры, а потом просто напоили чаем и отпустили без претензий. Всем понятно, что это беспредел, но повлиять на ситуацию никто не может.
Попасть на нейтральную территорию российские волонтеры из приграничного Пскова не могут. На выезде из России тоже есть украинские граждане, которым они предлагают помощь, но пока острой ситуации там нет, говорит Елена:
– Обстановка сейчас намного спокойнее, чем прошлой осенью, когда была просто катастрофа. Люди бежали неподготовленные, в очереди стояли неделями, у границы даже туалетов не было. Мы тогда организовали штаб помощи, очень много было волонтеров из других регионов. Сейчас у людей куча чатиков, они обмениваются информацией и при выезде запасаются водой, едой. Так что особо наша помощь там не нужна. Но к тому, что Россия перестанет пускать на въезд, никто не был готов. Основные запросы приходят из нейтральной зоны, куда мы не можем попасть. Некоторые находят способы передать с грузовиками, фурами воду, еду. Но надо еще найти того, кто сможет взять.
Редакция Север.Реалии направила запрос начальнику Пограничного управления ФСБ России по Псковской области, чтобы выяснить, с чем связаны задержки на границе. Ответа на момент публикации не поступило.
