В конце октября Госдума единогласно приняла в первом чтении законопроект, который полностью запрещает "пропаганду ЛГБТ" в России. По сравнению с действующей версией закона, рассказывать о нетрадиционных сексуальных и семейных отношениях нельзя будет не только детям, но и взрослым. Вдобавок наравне с "пропагандой" будет запрещена и "демонстрация", а это раскрывает бесконечно широкий горизонт для трактовок. С началом войны и ужесточения репрессий Россию покинули многие представители ЛГБТ. Но уехать могут не все. А остающиеся чувствуют себя с каждым днем все более беззащитными.
Законопроект, направленный против "пропаганды" и "демонстрации" ЛГБТ-проблематики, при внесении в Госдуму подписали 390 депутатов, а поддержали в первом чтении все 400 (из 450), кто присутствовал на заседании. До 4 ноября Госдума собирает поправки, и в ноябре законопроект, как ожидается, будет принят окончательно.
Сегодняшняя власть приравнивает борьбу против ЛГБТ к защите суверенитета России. "У нас есть традиции, совесть, понимание, что нам надо думать о детях, семьях, стране, сохранять то, что нам передали родители, – говорил на пленарном заседании Госдумы спикер Вячеслав Володин. – Мы должны сделать все для того, чтобы защитить наших детей и тех, кто хочет жить нормальной жизнью. Все остальное – это грех, содомия, тьма, и наша страна борется с этим".
Еще до голосования парламент провел слушания о запрете "гей-пропаганды", где обсуждалась "содомская этика нового человека". "Грех" с парламентской трибуны был объявлен не частным делом, а государственной проблемой. "Нравственность воюющей страны – это вопрос будущей нашей с вами победы", – заявил представитель РПЦ. "У нас свой путь развития, нам не нужны европейские навязывания нетрадиционных отношений", – говорила председатель комитета по вопросам семьи, женщин и детей Нина Останина.
Теперь "пропаганда ЛГБТ" будет запрещена не только среди несовершеннолетних, но и для взрослых. Плюс вводится понятие информации, "демонстрирующей нетрадиционные сексуальные отношения или предпочтения", а также "способной вызвать у детей желание сменить пол". За нарушения вводятся огромные административные штрафы: от 50 тыс. до 400 тыс. рублей для граждан, от 100 тыс. до 800 тыс. для должностных лиц, от 800 тыс. до 5 млн или приостановление деятельности до 90 суток для юрлиц.
Реклама с участием нетрадиционных семей станет невозможна. Фильмы, в которых есть ЛГБТ-персонажи, не получат прокатного удостоверения. Доступ к такому контенту на платных ресурсах – только с помощью специального кода, подтверждающего возраст пользователя. Наказуемо ли будет для однополых пар держаться за руки, носить радужный значок или целоваться на улице, законопроект не оговаривает.
"Я – та, кто я есть"
Журналист и писатель Михаил Зыгарь 25 октября сообщил, что узаконил отношения с актером Жан-Мишелем Щербаком: "Мы поженились (наверное, правильно говорить "вышли замуж"). Любовь, свобода, правда, счастье. Пора начинать освобождение с самих себя". Пара, заключив брак в Португалии, в соцсетях получила десятки тысяч поздравлений, а с российских телеэкранов – гигабайты ненависти.
ЛГБТ-людям, которые живут в России, достается только второе – ни на официальную свадьбу в своей стране, ни на поздравления при каминг-ауте им рассчитывать не приходится. Люди, не скрывающие нетрадиционной ориентации, преследуются наравне с гражданскими активистами и оппозиционными политиками. С началом войны в Украине многие из них покинули Россию, но у большинства такой возможности нет.
Александре 20 лет, она живет в Краснодаре, и она лесбиянка. "Всё-таки до последнего я надеялась, что всё закончится на обсуждении в сети этих новых законов, дабы отвлечь людей другой инфоповесткой", – говорит она и признается, что сейчас ей очень не по себе.
– Я не занимаюсь публичной деятельностью, поэтому надеюсь, что за пропаганду меня, в случае чего, не привлекут. Но, конечно, мне больно от того, что гомофобия закрепляется на законодательном уровне, что квир-люди для своей страны стали врагами и преступниками.
Я всегда хотела уехать из России. Тяжело осознавать, что здесь у меня нет прав, что я не могу жить на 100% открыто, что у меня не будет свадьбы, детей. С моей (уже бывшей) девушкой мы планировали, что уедем куда-то в Европу, поженимся и будем жить возле океана. Сейчас у меня нет возможности всё оставить и уехать из страны. К тому же, когда ты одна, мысли об эмиграции вгоняют в ужасную тоску. Я надеюсь, что в будущем у меня появится партнёрка (вдвоём всё же легче), с которой мы вместе уедем и сможем полноценно открыто жить.
К счастью, я окружила себя толерантными людьми, все в близком кругу знают, что я лесбиянка. У меня много друзей ЛГБТК+, и мы друг друга поддерживаем. От этого легче. Легче, когда понимаешь, что ты не одна и никто тебя не осудит. Но, к сожалению, родители меня не принимают. Мама говорит, что в нашем обществе это не принято, что я должна одуматься, поэтому после принятия закона она стала ещё радикальнее. Люди в интернете как будто стали более гомофобны после закона, всё чаще под постами квир-персон в комментариях я вижу такие высказывания: "Вот и правильно, что внесли закон, они не должны портить детей", "Такие люди разлагают наше общество. Хорошо, что пропаганду запретили!". Но, как и раньше, я буду выступать против гомофобии, не буду скрывать своей ориентации. Я – та, кто я есть. Это нельзя изменить и пропагандировать, – уверена Александра.
25-летний Илья говорит о себе в мужском роде, хотя по рождению – девушка. Он живет в Санкт-Петербурге и согласился общаться анонимно: "Страшно". Илья называет себя небинарным человеком и пансексуалом. В семье об этом знают только мама и кузина. Друзья в большинстве своем и сами ЛГБТ-люди.
– Обычно я "в шкафу". Я не делал трансгендерный переход и "выгляжу как женщина", – объясняет Илья. – Законопроект, с одной стороны, пугает. С другой стороны, после начала войны отчаяния и так очень много. Мне не так трудно, как некоторым другим людям, будет уйти в подполье и ни с кем себя не обсуждать. Скорее всего, "за мной не придут", если не будет прицельной охоты на ведьм, "на каждую ведьму". За себя я не очень боюсь. Больше страшно за близких, которым будет сложнее, чем мне. И за тех, кто только осознаёт свою ориентацию и гендерную идентичность, за тех, кто сильно младше.
Я уверен, что, если законопроект примут, это повлияет на моё ментальное здоровье, но я выходил из многих передряг. У меня много злости, и думаю, что я смогу не сломаться, оставаясь злым. Если бы у меня было много возможностей, я хотел бы уехать. Я могу себе позволить выехать сейчас даже в ЕС, но у меня нет обширного беженского кейса: меня ещё не задерживали, не били и не пытали. Моё финансовое положение шатко, денег недостаточно даже для комфортного переезда. Если я перееду, возможно, мне придётся жить под забором в другой стране. Не уверен, что я действительно смог бы так. Я убеждаю себя, что в России остаться не так уж страшно. Но в России, конечно, страшно.
Знаете, я чувствую себя принцессой Эльзой из "Холодного сердца". Думаю, я в этом не одинок. Я очень хочу стать родителем. Я планировал ребёнка в течение нескольких лет. Но если я останусь в России, я не рискну. Это то, что действительно выводит из себя: я хочу иметь счастливую семью, но не могу её себе позволить в собственном доме. Это максимально несправедливо, – говорит Илья.
Трики определяет себя как "небинарную персону". Ему 19, он живет в Санкт-Петербурге, и до сих пор для него было нормальным выходить с макияжем, красить ногти, говорить о себе в женском роде на улице. Новый закон, полагает он, поставит крест на самовыражении – "донесут, и капец будет просто":
– Мне кажется, что закон очень сильно отразится на повседневной жизни, – говорит Трики. – Скорее всего, будет много физического насилия из-за этого закона, хотя, надеюсь, что обойдется. Также, мне кажется, будет много травли. Я буду зажат, и у меня не будет возможности оставаться собой. Но, с другой стороны, мне кажется, в обществе сейчас все больше людей принимающих, понимающих, толерантных. За последнее время я не встречал никакой гомофобии. Потому что мы сами растем, развиваемся, мы защищаем свои права, и все меньше и меньше такого происходит.
Ивану из Кирова 29 лет, он гей и свой каминг-аут сделал еще в 16 лет. У него есть партнер, с которым они живут вместе. Как на повседневной жизни отразится новый закон, Иван пока не представляет, но ждет самого худшего.
– Потому что живу в России и возможности уехать нет. У меня больная бабушка, а родители умерли. Следить за ней некому, и бросать ее в приют не собираюсь, – говорит Иван. – Думаю, что придется полностью сменить образ и стать частью серой массы, потому что, скорее всего, любое самовыражение может показаться полиции странным, и у них будет повод докопаться. Сейчас у меня много друзей из ЛГБТ-тусовки, страшно представить, что этот закон сделает со всеми нами.
24-летняя Ирина из Санкт-Петербурга только самому близкому кругу сообщила, что она лесбиянка.
– Жить в России и быть ЛГБТ персоной страшно, – говорит она. – В моем окружении 90% людей без негатива высказываются об ЛГБТ, поэтому я могу спокойно о себе говорить, но уже за пределами своего окружения стараюсь быть осторожной. В больших городах, мне кажется, проще показывать себя, нежели на периферии.
После принятия в первом чтении нового антигейского закона Ирина готовится к эмиграции.
Елена из Новосибирска говорит, что тоже со своей женой обсуждает возможную эмиграцию, у них обеих отличный английский и востребованная на Западе специальность.
– Знакомы мы уже шесть лет, поженились три года назад в Португалии. Но о том, что мы семья, знают только очень близкие люди и друзья, – говорит 35-летняя Елена. – В большинстве своем люди в России не гомофобны, и мы не хотим никуда уезжать и начинать с нуля, но все последние годы на политическом уровне вокруг инаковых людей нагнетается такая истерия, что становится страшно: в любой момент может начаться гонение на ведьм, а защищать тебя никто не будет, в итоге люди будут жить максимально закрыто. В свободное от основной работы время я волонтерю в организации, которая помогает людям-ЛГБТ, и с началом войны, а потом мобилизации число запросов о помощи резко выросло: у людей увеличилось количество депрессивных и суицидальных эпизодов, а с введением нового закона и огромных штрафов работающих с нами психологов и просто помогающих больше точно не станет. Страшно за трансперсон, которые сейчас могут делать документы и операцию, получив разрешение от комиссии специалистов, пока еще могут получать необходимые им гормональные лекарства, а что дальше будет? Уже сейчас стало больше подставных свиданий и избиений ЛГБТ-людей при минимальной реакции со стороны полиции, а если прессинг со стороны государства не остановится и радикалам дадут карт-бланш, то затравят всех.
Лена с женой решили, что уедут из страны только в случае реальной физической угрозы или если за ЛГБТ введут еще и уголовную ответственность, но желающих релоцироваться в более безопасное место становится все больше, замечает она. "Попасть в Европу как беженец стало очень сложно, и ЛГБТ-люди переезжают в Латинскую Америку, например в Уругвай и Аргентину", – поясняет Елена.
30-летний Виталий Ломакин из Петербурга сделал каминг-аут четыре года назад, "этот фарш назад прокрутить нельзя", говорит он, но из-за принятия нового закона "все, кто хотел бы жить открыто, уйдут в подполье".
– Опять будут закрытые вечеринки, вход по спискам и паролям, гей-клубы назовут квир-клубами, перейдут на эзопов язык, – перечисляет он. – Все это плохо коррелируется с идеями открытости и принятия человека таким, какой он есть, принятыми в большинстве стран мира. Мы ведем активную кампанию против принятия этого закона, направили уже больше 10 тысяч обращений к депутатам Госдумы, чтобы они не принимали этот репрессивный и дискриминационный закон, что ЛГБТ-люди и те, кто их поддерживают, существуют и не хотят мириться с тем, что из них в глазах населения хотят сделать внутреннего врага и стигматизировать. У людей в России нервы и так сейчас на пределе: череда неудач на фронте, падение уровня жизни, оголтелая пропаганда – все это должно на кого-то вылиться. Сначала навесили это клеймо на "иноагентов", теперь повесят на ЛГБТ, а дальше это может коснуться каждого: феминисток, бездетных и т. д.
Если этот законопроект будет принят, то затронет не только ЛГБТ-сообщество, но и журналистов, блогеров, писателей, кинопрокатчиков, издателей, а так же всех тех, чье мнение не совпадает с представлением о традиционных семейных ценностях, согласна с Ломакиным Екатерина Диковская, руководительница проекта "Правовой помощи" команды "Сфера" (правозащитники "Сферы" с 2011 года защищают права ЛГБТ+ сообщества в России, борются с системными гомофобией, трансфобией и бифобией. – СР).
– Скорее всего, логичным продолжением таких изменений в законодательстве станет запрет права на аборты, дискриминация людей, решивших не иметь детей, и т. п. Отсутствие четких формулировок в законе позволит применять его достаточно широко, – считает эксперт. – Запрет ЛГБТ-пропаганды – тренд последних политических решений правительства, направленных на искоренение западных ценностей и навязывание "духовно-нравственных скреп", которые позволят сохранить суверенное государство.
"Люди, а не пропаганда"
Открытый бисексуал из правозащитной организации "Альянс гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие", петербуржец Алексей Сергеев признается, что за последний год у него было две паники: 24 февраля и когда началась мобилизация.
– Идти в армию, на фронт, для меня противопоказано. Либо в тюрьму, что не хочется ни для кого из ЛГБТ-людей. Но я все равно решил остаться в России. Я просто понял, что не хочу идти на поводу у страха. Я вижу потребности сообщества здесь. Не все могут уехать. Допустим, я могу уехать, а многие люди останутся. Люди растеряны, испуганы, не понимают, что надо делать.
– Закон, который сейчас принимается, что нового добавляет в и без того гомофобную российскую политику?
– Новый закон просто законопачивает все дырки, которые только можно. Я могу сказать, по первому закону о запрете "гей-пропаганды" за девять лет к ответственности было привлечено менее полусотни человек. В этом плане закон нерабочий, и принимать второй подобный причин нет. И даже опрос ВЦИОМ, который был проведен летом, показал, что 86% российского населения вообще не сталкивалось с таким понятием, как "гей-пропаганда", никогда ее не видели. Но последствия того закона были очень вредные. Включилась самоцензура, большинство ЛГБТ-организаций поставили 18+, и ЛГБТ-подростки оказались, по сути, выкинуты из официального поля. Я знаю, что они собирались в одном комьюнити-центре, потом запретили им и туда вход. Они стали собираться в парке, где на них нападали молодые националисты. И в результате кому-то разбили голову. Было много ток-шоу, фильмов про то, какие геи педофилы. Мизулина говорила, что геи хуже убийц, в прямом эфире. И в результате был жестоко убит Влад Торновой. К пятилетней годовщине закона были проведены исследования, которые показали, что насилие по мотивам гомофобной ненависти выросло более чем в два раза. Это только по официальным данным, когда гомофобный мотив зафиксирован в решении суда. При этом часто преступники считают, что это не отягчающее обстоятельство, а наоборот, что раз они нападают на ЛГБТ-человека, значит, по сути, они поддерживают политику государства, и им должны смягчить наказание.
– А суды как реагировали?
– По-разному. Как правило, это не являлось ни облегчающим, ни отягчающим обстоятельством. И сейчас очередное запрещение еще больше развязывает руки гомофобам. Когда мы ездили с "Азбукой активизма", в каждом втором городе к нам приходила полиция. Во Владивостоке нас снимали с самолета при посадке. А в Ярославле всех поставили к стенке, ОМОН вломился. Теперь даже не нужна будет формальная причина, для отвода глаз, как в ковид были "противоэпидемические меры". Они будут просто ссылаться на этот закон.
И в этот раз закон гораздо больше затрагивает людей, которые вообще к ЛГБТ никакого отношения не имеют. Это те, кто играет в игры, где есть ЛГБТ-персонажи, кто хочет посмотреть кино или почитать книгу, где есть такие линии. Задача законодателя, и они, не стесняясь, об этом говорят, чтобы вообще ЛГБТ не упоминались иначе как в отрицательном контексте. Цель – стереть видимость ЛГБТ-людей. А видимость очень сильно влияет на предрассудки. Люди, у которых есть знакомые, друзья – открытые ЛГБТ, в целом более толерантные. Предрассудки про геев в розовых стрингах, которые с плетками детей совращают, – такой образ, который пытается навязывать пропаганда, – гораздо легче навязать, когда люди закрыты. Потому что любой каминг-аут, любая открытость в целом, наоборот, этому противодействует: вот есть Вася, мы с ним за одной партой сидели, а он оказался геем. Но он хороший, нормальный человек.
Главный наш союзник – это не ЛГБТ-активисты и организации в России, а мировая массовая культура и мировой спорт. Даже на Кубе разрешены однополые браки. И мы понимаем, что таким образом власти пытаются показать, что "мы, в России – единственные, кто сохраняет ценности" – вот этот конструкт. Не случайно патриарх Кирилл, какие-то высшие начальники говорили, что мы хотим, чтобы в Донецке был парад победы, а не гей-парад. Главный разрыв происходит именно здесь. Практически все тоталитарные режимы используют для пропаганды эту сферу.
У властей нет сил на то, чтобы этот закон применять на всех. Сколько у нас в России – 5–10 миллионов минимум ЛГБТ-людей. Естественно, они будут пытаться преследовать людей выборочно. И, возможно, им будут помогать всякие гомофобные активисты, которые будут на всех стучать.
Я вспоминаю старые фотографии сталинских времен, где арестованных людей просто убрали, образовывались пустые места. У меня ощущение, что сейчас будет такое. Никто не хочет рисковать, закон еще более туманный, чем был предыдущий, потому что тут еще добавляются "демонстрации" и всякое прочее. Журналисты будут бояться брать интервью на эти темы, потому что они не хотят штрафа.
– Как это отразится на вашей повседневной жизни?
– Если бы не было того, что происходит с февраля, то на меня этот закон внутренне повлиял бы сильнее. После того, что случилось, что идет сейчас в Украине, что бы наша Дума ни принимала, я это воспринимаю не так остро, потому что случился… цензурное слово не могу подобрать. И теперь уже все остальное воспринимается как довесок.
– Насколько ЛГБТ-сообщество едино в отношении событий на Украине?
– Это такие же люди, они тоже смотрят телевизор. Может, чуть больше процент тех, кто немного иначе смотрит на действия российского режима, потому что сам подвергался репрессиям. Но в целом никаких закономерностей, что ЛГБТ-сообщество как-то по-другому реагирует, нет. А в активистском сообществе все против "специальной военной операции".
Между тем "гей-пропаганда" или ее отсутствие не в состоянии повлиять на сексуальную ориентацию человека, которая рассматривается как преимущественно биологическая характеристика, говорит врач-психиатр Виктор Лебедев из Карелии.
– Её можно сравнить с цветом глаз – никакие запреты не могут изменить цвет радужки, но его можно скрыть за линзами или тёмными очками. Современная психиатрия не рассматривает варианты сексуальной ориентации как болезнь. Все они считаются нормальными, – говорит психиатр. – Согласно рассказам гомосексуалов, они довольно рано осознают, что им нравятся люди одного с ними пола, примерно в то же время, когда гетеросексуалы понимают, что для них привлекательны люди другого пола. Присутствие примеров однополых контактов в общественном поле или в медиа может нормализовать такие практики, сделать людей более открытыми, но не увеличить истинное число гомосексуалов и бисексуалов, которое, вероятно, имеет совершенно естественное (в том смысле, что природное) происхождение. Такие люди рождались и будут рождаться. Вопрос только в том, как они смогут адаптироваться в обществе. Представители ЛГБТ-сообщества во многих странах – это группа риска по развитию психических расстройств, причина которых, как я думаю, кроется в проблемах с принятием себя и их принятием в обществе. Если бы люди были терпимее, то многих психологических и психических проблем можно было бы избежать. Введение очередного закона против ЛГБТ-сообщества отрицательно отразится на психическом состоянии его представителей.
