Надежды искусствоведов и реставраторов на то, что "Троицу" Рублева все-таки удастся оставить в Третьяковской галерее хоть на время, пока не будут залечены те повреждения, которые возникли во время путешествия прошлым летом в Троице-Сергиеву лавру, не оправдались. Указом Путина к 4 июня, празднику Троицы, ее отправили в храм Христа Спасителя. Север.Реалии рассказывает о том, как искусствоведы проиграли битву за "Троицу" РПЦ.
3 июля икона Андрея Рублева "Святая Троица" покинула реставрационную мастерскую Депозитария Третьяковской галереи – по заявлению Министерства культуры, на две недели, а по заявлению патриарха Кирилла, на целый год. Единогласное мнение специалистов о том, что любое путешествие гибельно для древнерусского шедевра, было проигнорировано российскими властями, и светскими, и церковными.
15 мая прошло заседание расширенного реставрационного совета. В протоколе заседания зафиксированы итоги планового исследования сохранности памятника после его трехдневного пребывания (16–9 июля 2022 года) на богослужении в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры. В протоколе записано, что это исследование "выявило ряд новых серьезных проблем, являющихся следствием расконсервации древнего памятника, а именно:
– помимо имеющихся 61 участка отставаний левкаса и красочного слоя;
– выявлено еще 10 новообразовавшихся отставаний левкаса с красочным слоем;
– пять из них требуют неотложного реставрационного укрепления;
– трещина по правому стыку досок основы на изображении лика и фигуры правого Ангела увеличилась".
В протоколе подробно объяснено, каким обследованиям подверглась икона: "помимо осмотра в бинокулярный микроскоп, была проведена фото-видео-микросъемка, а также 3D-сканирование, что позволило зафиксировать динамику изменений состояния сохранности".
По итогам заседания, которое можно сравнить с консилиумом, все специалисты пришли к единому мнению – если икону не оставить в покое и разрешить ее вывоз, она с большой вероятностью погибнет.
В конце мая возникло ощущение, что здравый смысл может возобладать, и икону губить не станут. В прессе появились комментарии председателя Экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации протоиерея Леонида Калинина, который сказал, что главное – это сохранность "Троицы", что к безопасности ее перевозки есть вопросы, и предположил, что вместо нее в храме Христа Спасителя можно выставить ее копию. 26 мая указом патриарха Кирилла Калинин был не только снят со своих должностей, но и запрещен в служении – за "воспрепятствование" перемещению рублевской "Троицы" в храм.
Протоиерей Леонид Калинин в 1994 году окончил МГХАИ имени Сурикова, он состоит в Международном союзе художников, а также в Искусствоведческой комиссии при Епархиальном совете Москвы. С 1998 года он руководил Координационной группой специалистов по воссозданию храма Христа Спасителя в Москве, с 1999 по 2003 год – работами по художественному убранству Патриаршего Никольского кафедрального собора в Нью-Йорке (США).
В 2002 году стал настоятелем московского храма Священномученика Климента, папы римского, в Замоскворечье.
Протоиерей Леонид Калинин входил в Патриарший совет по культуре, был епархиальным древлехранителем Московской городской епархии, а когда в 2016 году был учрежден Экспертный совет по церковному искусству, архитектуре и реставрации, он стал его председателем.
После отставки Калинин в комментарии сказал: "Я всегда стараюсь поступать как могу, может быть, я ошибаюсь. Видимо, совершил какую-то ошибку". В конце мая стало известно, что протоиерей попал в больницу, "лежит под капельницей, плохо с сердцем".
– Есть каноническое право, и есть практика применения канонического права, и есть Евангелие, это три разных измерения, которые не всегда совпадают, – говорит иеромонах Димитрий (Першин), несколько лет отвечавший за миссионерскую работу в Москве. – Ситуация с отцом Леонидом интересна тем, что, присутствуя на том реставрационном собрании, он услышал аргументы специалистов и, вероятно, в момент голосования не смог отказаться от логики, от их убедительности – в конце концов, от совести. При всех оговорках, которые он сделал, он все же поддержал искусствоведов, вставших на защиту рублевской "Троицы". Еще несколько лет назад такой жест мог остаться незамеченным, а сейчас он оказался очень резонансным. Ведь крайне редко в системе государственной власти, куда встроены и музеи, можно услышать возражения этой самой власти.
3 июля рублевская "Троица" была доставлена в храм Христа Спасителя. Доводы специалистов не были услышаны и приняты во внимание.
– Реставрационный совет Третьяковской галереи – довольно серьезная и абсолютно профессиональная инстанция, где мнения всех без исключения ведущих реставраторов и искусствоведов было однозначно: передавать "Троицу" и перемещать ее куда-либо из Третьяковской галереи нельзя, это грозит гибелью памятника, – говорит историк искусства, византолог, академик Российской академии художеств, сотрудник Института мировой культуры МГУ Алексей Лидов. – Вот главный итог этого реставрационного совета. На его основании Третьяковская галерея как музей, хранящий икону, приняла решение отказать в передаче иконы РПЦ. Это официальная позиция Третьяковской галереи при всем ее государственном статусе. Потому что, в конце концов, за "Троицу" отвечает Третьяковская галерея. Вот она и сформулировала свою предельно ясную позицию.
– Но это не помогло. Была какая-то возможность гражданского сопротивления у сотрудников Третьяковки? В отставку всем подать, двери запереть...
– Сопротивление уже произошло, и профессиональное, и гражданское – по крайней мере членов реставрационного совета, включая чиновников Министерства культуры, директоров ведущих музеев, начиная с самой Проничевой, директора Третьяковской галереи, которая также подписала этот протокол, отказала в передаче. Но есть высшее начальство, которое думает иначе. В данном случае, мне кажется, уже закусили удила, никакого пути отступления не видят. Несмотря на мнение профессионального сообщества, плюс мнение интеллигенции, в том числе подавляющего числа так называемой православной интеллигенции. Так что факт гражданского сопротивления налицо, он останется в истории, в памяти.
– Вообще-то здравый смысл говорит, что вряд ли верующие люди хотят гибели рублевской иконы.
– Если, не дай бог, что-то случится с иконой, то, мне кажется, власть и патриархия берут на себя страшную ответственность и глобально рискуют своей репутацией, но, как говорится, не в первый и, думаю, не в последний раз. В некотором смысле я бы сказал, что история с "Троицей" стала сюжетом политическим, неким зримым символом победы над так называемой "либеральной" интеллигенцией, сколь угодно православной. История трагическая, потому что опасения за судьбу иконы и главного шедевра древнерусского искусства более чем серьезны, – говорит Лидов.
Эти опасения подтверждаются еще и тем, что сотрудники Третьяковской галереи документально зафиксировали, как небрежно обращались с "Троицей" в Троице-Сергиевой лавре прошлым летом. Был составлен график, показавший перепады температуры от 21 до 25°, а влажности – от 46 до 62%. "Температурно-влажностный режим во время пребывания в соборе витрины с иконой регулировался в ручном режиме проветриванием, включением/выключением кондиционеров и ограничением по возможности доступа верующих", – говорится в протоколе заседания расширенного реставрационного совета. Именно после этого по возвращении иконы количество отставаний паволоки и левкаса, а также шелушений красочного слоя резко увеличилось.
В протоколе говорится о появлении "шелушения красочного слоя по контуру изображения волос трёх ангелов", о четырех особенно опасных участках, которые "чреваты утратами левкаса с красочным слоем".
– Мне приходилось участвовать еще 15 лет назад в заседаниях расширенного реставрационного совета и слушать подробные доклады реставраторов, – говорит Алексей Лидов. – Действительно, это как медицинское заключение по поводу тяжелобольного человека, которому осталось совсем немного жизни. Состояние доски плохое, угрозы, связанные с перемещением, огромные. К тому же давайте не забудем о том, что это для мира главное произведение русской иконописи, по которому в некоторых западноевропейских университетах читают специализированные курсы, только по одной этой иконе. Я знаю такой курс, который читался в римском университете, целый курс, посвященный иконе "Троица". Это памятник без всякого преувеличения мирового значения. Но этот фактор, я думаю, в данных обстоятельствах был далеко не решающим.
– А какие опасности самые главные?
– Если в самых общих чертах, то икона написана на трех досках, которые, как говорят профессионалы, давно повело, то есть они расходятся. На этих досках лежит, как положено в правильно сделанной иконе, особая ткань и левкас, специальный грунт под икону, на который нанесена живопись. В случае перемещения иконы эти доски могут изменить свое состояние, которое более или менее стабильно в рамках музейной экспозиции, из-за этого произойдет разрушение левкаса и, соответственно, находящейся поверх него живописи.
– Из-за этого и лики заклеивают при перемещении иконы – чтобы не осыпались?
– Это часть того же самого. Должна быть сохранена основа, а основа – это три доски, скрепленные так называемыми шпонками, изменения в которых может привести к нарушению грунта, левкаса и красочного слоя. В том числе к его вспуханию, отставанию, опаданию и так далее. Угроз очень много. Уже известно, что когда икону по приказу не так давно передавали в Троице-Сергиеву лавру, а потом вернули, то реставраторы обнаружили более 60 повреждений. Так что их опасения далеко не беспочвенны.
– А потом еще около десятка повреждений, как сказано в протоколе заседания реставраторов.
– Если говорить о сохранности и возможной гибели иконы, то тут мнение всех профессионалов однозначно: трогать ее было нельзя. Эта история не равна параллельной истории о передаче из Эрмитажа раки мощей Александра Невского. Да, ее перенесут в Александро-Невскую лавру, лишат людей возможности увидеть этот шедевр русского сереброделия XVIII века, но самому существованию раки ничего не угрожает, а здесь угрожает очень серьезно. В этом все, кто что-то понимает в этом вопросе, абсолютно единодушны. Расширенный реставрационный совет был своего рода консилиумом у постели тяжелобольного. Мнения всех присутствующих врачей было однозначно. И сюжет был абсолютно не политический, они совсем не хотели выступать против власти, не хотели конфликта, просто констатировали реальность, фиксировали угрозу жизни. Это очень важно. То, что в итоге было принято решение наплевать на это заключение, – это решение само по себе, по моему мнению, криминальное.
– В протоколе перечислены и сканирование, и исследование под микроскопом, и рентгенография, все это выглядит очень серьезно.
– Российская реставрация всегда была на уровне самых серьезных мировых стандартов, а в случае "Троицы" они имели возможность использовать все имеющиеся на данный момент приборы, все формы исследования, которые знает современная мировая реставрация. Так что этому заключению можно доверять абсолютно. Мне это показывали на пальцах, показывали макросъемку, где видны швы, расхождение красочного слоя, то, как ведут себя доски. Короче говоря, если брать научно-исследовательскую часть этой реставрационной работы, то она была проделана относительно недавно на самом высоком современном уровне, который только существует в мире.
– В протоколе написано, что самый опасный участок с расслоениями левкаса обнаружен на лузге правого поля иконы. Что значит – лузга?
– Лузга – это край. Таких сюжетов на самом деле довольно много. Я слушал более чем часовой доклад, где реставраторы, подробно документируя каждое слово, показывали на макрофотосъемке, что происходит. Это было, кстати, еще в 2010 году, после очередной просьбы передать икону в Лавру на праздник. Вообще вся эта история тянется уже почти 30 лет, с начала 90-х годов церковь требует передать эту икону. И реставраторы, искусствоведы регулярно собираются и говорят, что этого делать нельзя. Но тогда, на реставрационном совете 2010 года, сами монахи Троицко-Сергиевой лавры, когда они послушали, что им сказали реставраторы, были настолько впечатлены, что публично отказались от просьбы передать икону на праздник, чтобы не рисковать национальной святыней.
– Вообще непонятно, почему Церкви обязательно нужна именно сама икона, почему нельзя поставить список.
– С точки зрения православной традиции эту великую живопись Андрея Рублева никто не видел на протяжении многих веков. Во-первых, она была под записью, во-вторых, на ней был драгоценный оклад, оставлявший видимыми только лики и руки. Но есть другой момент, связанный с тем, что в восприятии некоторых верующих людей это своего рода реликвия, то есть священный предмет, если сказать попросту – доска, которая для ряда людей обладает особой святостью – и, как любая реликвия, потенциальной способностью к чудотворению.
– Это очень похоже на язычество, вообще-то говоря.
– Всю традицию почитания реликвий очень трудно отделить от каких-то языческих представлений. Но это традиция, которая в Византии, потом в Древней Руси, вплоть до нашего времени существовала и существует. Именно поэтому сражение идет за доску, а не за шедевр мирового искусства. И это очень существенная разница в восприятии, казалось бы, одного и того же сюжета. Даже если, условно говоря, живопись Рублева погибнет, но останется хотя бы кусочек доски, он для многих будет обладать почти той же степенью святости, как и шедевр Рублева. Это важный аспект, о котором люди, находящиеся в рамках этой традиции, редко думают.
– А что раньше делали с иконами, пришедшими в негодность?
– С одной стороны, древние, хрупкие, больные иконы с частично утраченной живописью еще Русская православная церковь XIX века не выставляла перед молящимися, а чаще всего помещала в особые церковные древлехранилища, своего рода аналог церковных музеев. А еще раньше их просто сжигали, хоронили или клали в основание дровяных сараев. Есть у нас византийского времени текст XI века о том, как нужно поступать с этими ветхими иконами. В Константинополе из них разжигали особый священный огонь в великий четверг и на нем варили святое миро. У нас есть свидетельства Антония Новгородского, который наблюдал этот процесс в Святой Софии в 1200 году.
– Сколько же шедевров погибло…
– Множество старых византийских икон погибло не от врагов, не от иноверцев, а именно в этом священном огне, но древневизантийская практика на Русь, слава Богу, не перешла. Теоретически в таком огне могла оказаться и "Троица" Андрея Рублева, но каким-то чудом или провидением она сохранилась. Здесь очень много парадоксальных моментов. Большевики отбирают у церкви ее имущество и провозглашают атеистическое государство. Но именно благодаря большевикам "Троица" оказывается в руках высокопрофессиональных реставраторов, которые в 1918 году возвращают живопись Рублева к жизни, она становится доступна и видима для всех глаз, становится для всего мира символом русской православной культуры, самых высоких духовных принципов, которые за ней стояли.
Сейчас мы видим странную изнанку этого процесса: то, что было именно в музейном контексте, стало символом русского православия, обратило, кстати говоря, в православие тысячи людей, и это становится предметом раздора, на мой взгляд, совершенно безосновательно. Это абсолютно вредоносно для самой церкви, для взаимопонимания внутри православной среды, расколотой по этому вопросу довольно жестко. Зачем создавать эту духовную войну, мне непонятно.
– Те, кто защищают этот перенос иконы, говорят: да нет, она не погибнет, Бог не допустит.
– "Бог не допустит" – это, конечно, серьезный аргумент, но когда все профессионалы как один говорят, что есть угроза жизни, то странно было бы к этому не прислушаться. Собирается консилиум врачей, в один голос утверждает, что мы имеем дело с неизлечимым раком. Дальше можете говорить: нет, я от рака не умру, Господь не допустит. Что называется, это аргумент примерно такой же степени убедительности, – говорит Лидов.
Иеромонах Димитрий (Першин) отмечает, что изначально просьба патриарха Кирилла была более скромной – он просил передать икону только на праздник Троицы, а решение передать ее насовсем было принято президентом.
– Меня удивляют новостные ленты – там ключевым словом было "поклонение", – замечает отец Димитрий. – Икону передают для поклонения. А ведь православные христиане могли бы разъяснить, что VII Вселенский собор, который был посвящен вопросам иконопочитания, очень четко формулирует, что поклонение воздается только Богу. А иконы можно только почитать. Икона – это имя, запечатленное в красках, и почитание обращено к тому, кто изображен, тому, кому мы молимся, а не к доскам, левкасу и минералам, растертым в порошок. Именно поэтому в критериях того, что является, а что не является иконой, VII Вселенский собор не указывает древность.
По словам отца Димитрия (Першина), это значит, что молитва перед репродукцией или копией рублевской "Троицы" будет точно такой же, как и перед подлинником. Поэтому присутствие его в храме не является определяющим для молитвы.
– Молитва обращена к Богу, а икона лишь напоминает об этом. Этот аргумент был и у противников переноса "Троицы" в храм – хорошо, она будет в этом храме, а в других храмах все равно будут копии. Кстати, хорошая копия, возможно, даст молящемуся даже больше, чем подлинник, где некоторые части были утрачены за прошедшие века, а на новых копиях все эти утраченные детали можно различить и прочитать.
Участников реставрационного совета не очень волновало, в чьей собственности будет "Троица", гораздо важнее, где она находится: церковь может не отказываться от дара, принять его с благодарностью – и оставить его в руках искусствоведов, чтобы они берегли его и реставрировали. Дмитрий (Першин) надеется, что решение о том, что образ "Троицы" в течение года будет находиться в Москве, а не в Сергиевом посаде, как ранее предполагалось, – это хоть какой-то шаг навстречу искусствоведам, которые смогут хотя бы отслеживать и контролировать состояние уникального памятника древнерусской иконописи.
Исполнится ли это пожелание, неизвестно. 3 июня в прессе появилось сообщение о том, что "Троица" пробудет в храме Христа Спасителя в Москве целый год, а потом отправится в Троице-Сергиеву лавру – так сказано в заявлении патриарха Кирилла. Хотя ранее говорилось, что через две недели икона вернется в Третьяковскую галерею на реставрацию. Ни о какой реставрации иконы или о наблюдении за ее состоянием в новом заявлении патриарха речи не идет.
