Пять лет назад в Петербурге открылся первый региональный штаб Алексея Навального (все они признаны экстремистскими организациями. – СР). Трое бывших координаторов этого штаба рассказали корреспонденту Север.Реалии, как это было и в чем они видят наследие фактически разгромленных теперь штабов.
О пятилетии со дня открытия в Петербурге первого в России штаба Алексея Навального напомнил на своей странице в фейсбуке соратник политика Леонид Волков. Организаторы очень волновались – придет ли хоть кто-то на его открытие. "Потом увидели огромную, на два с лишним квартала очередь на открытие штаба и выдохнули, конечно, немного. Началось наше беспримерное политическое турне, когда с февраля по июнь, невзирая на аресты, зеленку в глаза, титушек и провокаторов, мы объехали с Алексеем 52 города. От Комсомольска-на-Амуре до Калининграда, от Бийска до Ставрополя, от Казани до Иркутска", – написал Волков.
Александр Шуршев очень хорошо помнит огромную очередь к первому в стране штабу Навального в Петербурге, потом он стал координатором этого штаба.
– Очередь растянулась на целый квартал по Вознесенскому проспекту, она даже заворачивала за угол на первом перекрестке. Это был прямо глоток надежды. В этой очереди встречались даже люди из других городов – люди приехали на открытие, потому что ждали, что потом и у них что-то подобное откроют. И Волков правильно написал, что потом на открытие штабов в других городах приходило гораздо больше народу, и это уже никого не удивляло. Сейчас сложно такое себе представить – всех бы разогнали и распихали по автозакам, а очередь признали незаконным массовым мероприятием.
Штабы Навального открывались к его президентской кампании 2018 года, на которую его так и не допустили, на пике своего существования в стране работало 81 отделение, куда было привлечено около 200 тысяч волонтеров. После выборов часть из штабов закрылась, но еще за несколько недель до начала процесса по признанию экстремистскими всех структур Навального в стране продолжали работать 27 штабов, и планировалось открыть еще пять.
Первым координатором штаба Навального в Петербурге была Полина Костылева (признана иностранным агентом. – С.Р.).
– Когда я уже перестала быть координатором первого в стране штаба, Алексей мне написал – Полина, ты тот человек, который запустил это колесо. И я понимала свою ответственность – координаторы штабов, которые запускались следом за нами, спрашивали у нас совета, – вспоминает Костылева. – Штаб в Москве долго не открывался, а у нас уже был какой-то опыт, у нас крупный город, и все процессы проходили выпукло. Мне нравилось, что я могу сделать вклад в прекрасную Россию будущего – как координатор штаба, как человек, который настраивает процессы и дает возможность другим в этом участвовать. Для меня было очень важно, чтобы люди, которые хотят участвовать в построении прекрасной России будущего, могли реализовать свои навыки и умения. Это же была президентская кампания – и люди, хотевшие другого президента, могли канализировать свою деятельность. Это очень важно в нашей стране, где отсутствуют социальные лифты и многие чувствуют свою ненужность. То есть на уровне города было важно, чтобы люди могли в этом участвовать, а на уровне страны – важно было передать наш опыт другим координаторам.
Региональные штабы Навального занимались расследованиями, подобными тем, что делал ФБК (признан экстремистской организацией и "иноагентом"), координировали работу волонтеров, организовывали митинги и пикеты, вели стримы, работали со СМИ. На местах они активно поддерживали людей, занимавшихся региональными проблемами, поддерживали так называемые "мусорные" протесты, усилия экологических активистов, протесты против блокировки телеграма, против преследования за репосты в соцсетях. Штабы распространяли агитационные материалы, поддерживали людей, задержанных на митингах.
"Мы везде видели разное, и видели одно и то же. Сотни, тысячи молодых и не очень людей с горящими глазами, искренне желающих сделать Россию лучше (и они никуда не делись, если что). Разруху и бедность; чиновников, которым Москва разрешает миллионы в обмен на то, что они выжимают и отправляют в Москву миллиарды. Суетливую трусость местных властей. Надежду в глазах людей. Это было потрясающее время, лучшее; я, вообще, наверное, ничем так не горжусь в своей жизни, как тем, как мы тогда строили нашу сеть штабов", – написал Леонид Волков.
Полина Костылева говорит, что руководить петербургским штабом Навального было очень непросто.
– Алексей – московский человек, а тут сильный петербургский сепаратизм, своя сложившаяся демократическая тусовка, свои традиции. А мы пришли со своей федеральной структурой – здесь это не очень поощрялось. Штабы – это идея про "коллективного Навального", в противовес элитизму, про то, что каждый человек может стать местным Навальным и приближать прекрасную Россию будущего. Поэтому настоящая оппозиция – это в моем понимании не те депутаты, которые сегодня, к сожалению, под домашним арестом, и не те, кто уехали: это только часть оппозиции. А основная ее масса – это обычные люди, избиратели, и этих людей стало больше, – рассуждает она. – Вот у меня заболел ребенок, пришла доктор – и через некоторое время она мне говорит: знаете, у нас такие тяжелые условия, мне надо 25 человек обойти ногами, потом еще прием и куча отчетности, и мне это не нравится. И таких людей все больше, они и есть оппозиция. Навального зря обвиняют в вождизме, поскольку, если судить по его делам, он дает реализоваться всем. То же умное голосование, которое поддерживало кандидатов от КПРФ и других партий, если они пользовались реальной поддержкой людей на местах, предлагало людям участие в выборах в разной форме. Я не считаю, что оппозиция разгромлена. Да, мы здесь находимся в стрессе, зато люди, которые уехали, работают эффективно, не опасаясь, что к ним придут и вынесут всю технику, поэтому Путин мало чего добился, выдавив людей из страны. Да, сейчас невозможны уличные мероприятия, но и поводов для них нет, а когда они будут, тогда посмотрим. И появляется все больше людей, которые видят эту силу, к которой можно присоединиться.
Александр Шуршев считает, что, несмотря на то что Навальному так и не дали зарегистрировать свою партию, работа штабов была настоящей политикой.
– Туда пришли совершенно новые люди, которые раньше ничем подобным не занимались, у них горели глаза, я раньше такого никогда не видел, это было здорово. Я начинал свою работу с юридической поддержки расследований штаба, помогал возвращать технику после обысков. А потом началась работа по выборной муниципальной кампании 2019 года. Нам удалось провести много людей в муниципалитеты – из тех, кто приходил на наши лекции перед выборами, кого поддерживало "умное голосование". Многие из них стали депутатами, есть муниципальные советы, где таких людей большинство, кое-где они даже возглавили муниципалитеты. Раньше мы вообще ничего не знали о муниципалитетах, о том, чем они занимаются, а после нашей кампании у нас появилась муниципальная политика.
Хотя оппозиционных муниципальных депутатов активно лишают мандатов под предлогом неполадок с декларациями о доходах, но, замечает Шуршев, часть таких депутатов успешно обжаловала лишение мандата в суде, часть, даже лишившись мандата, все равно эффективно продолжает муниципальную деятельность, следя за работой муниципалитетов, привлекая внимание к тому, что делают муниципальные советы. Но все же главный итог деятельности штабов Навального, по его мнению, – это не муниципальные выборы, а вовлечение в политическую деятельность людей, которые поверили, что от их участия что-то зависит: люди, прошедшие через работу штабов, никуда не делись. Репрессии же не столько испугали людей, сколько разозлили.
С этим согласен и еще один бывший координатор петербургского штаба Навального Денис Михайлов.
– Все, что мы тогда делали, было в новинку, никто до нас ничего подобного не делал. Перед выдвижением Алексея Навального мы должны были собирать подписи за него, это сложная бюрократическая работа, но мы нашли достаточное количество сборщиков, занимались верификацией паспортных данных. И после президентской кампании тоже было интересно – мы организовывали митинги, делали расследования, одно очень крутое у нас было – про Ротенберга, мы нашли его дом, это была абсолютно федеральная история. И локальными проблемами занимались – свалками, незаконными госзакупками и прочим. У нас было очень много волонтеров, в том числе несколько сотен активных, готовых быстро собраться, раздавать листовки, стоять в пикетах, и все это абсолютно безвозмездно.
По словам Михайлова, благодаря работе в штабе Навального многие увидели, что такое настоящая избирательная кампания, и теперь они смогут отличить псевдооппозицию от настоящей.
– Людям было показано, как надо делать – а не изображать избирательную кампанию, играя в поддавки с "Единой Россией".
Впоследствии против Дениса Михайлова было возбуждено так называемое "газонное дело", в результате которого его и Богдана Литвина обязали выплатить 7 миллионов рублей за порчу газонов во время акции "Он нам не царь", прошедшей 5 мая 2018 года. Но Денис все равно не жалеет о своем участии в работе штаба.
– Я предполагал, что нечто подобное может быть, но, конечно, не думал, что они настолько далеко зайдут. Я ни о чем не жалею, не считаю, что все потеряно. Сейчас Россия находится в зоне политической спячки, но она может в любой момент прерваться. Просто за это время нужно развиваться, читать книги, общаться с людьми, делать проекты, которые сегодня безопасны, а главное – не стоять на месте и не молчать.
Давление на штабы усилилось после январских митингов в поддержку Алексея Навального. В конце апреля 2021 года Леонид Волков сообщил о роспуске штабов Навального. "Сохранение работы сети штабов Навального в нынешнем виде невозможно: оно немедленно будет подведено под статью об экстремизме и повлечет за собой уголовные сроки для тех, кто работает в штабах, кто сотрудничает с ними, кто им помогает", – сказал Волков. В мае 2021 года Федеральная служба по финансовому мониторингу внесла штабы Навального в перечень экстремистов и террористов. Это было сделано еще до того, как суд рассмотрел иск прокуратуры о признании организаций, связанных с Навальным, экстремистскими.
Сейчас штабы Навального в России фактически разгромлены, часть соратников эмигрировала, часть находится под следствием по различным обвинениям, в том числе по делам об организации экстремистского сообщества. 14 января в список террористов и экстремистов внесли Леонида Волкова и Ивана Жданова. Весь 2021 год репрессии в России только усиливались: организации и граждане, в том числе СМИ и журналисты, объявлялись иноагентами, а оппозиционные активисты отправлялись за решетку.
