Правозащитник и ученый из Череповца Грегори Винтер уже год сидит под домашним арестом, практически "в одиночке" – он живет один, с десятью кошками. Год назад он написал комментарий в соцсети о зверствах российских войск в Буче и получил обвинение в "фейках" и место в СИЗО, где его, диабетика, лишили инсулина. Из-за холода в камере он оглох на одно ухо. Находясь под домашним арестом, Винтер лишен работы и дохода, но даже во время коротких прогулок до аптеки ученый умудряется совершать научные открытия.
Четыре стены квартиры, редкие прогулки, продукты приносят друзья – так уже десять месяцев выглядят будни известного правозащитника и ученого из Череповца 54-летнего Грегори Винтера.
– Мой домашний арест – фактически одиночное заключение. Сын живет в Азербайджане, а здесь я один. Спасибо друзьям, которые привозят мне продукты. Прогулки мне запрещены. Единственное, что разрешено, – визиты к врачам, чтобы получать необходимые лекарства, – рассказывает Винтер корреспонденту Север.Реалии.
Время течет очень медленно. Неоткуда получать информацию: интернетом, телевизором и средствами связи пользоваться запрещено. Есть лишь сотовый телефон для звонков инспекторам ФСИН и адвокатам. Одиночество скрашивают домашние животные – дома у Грегори живут десять кошек, все подобраны с улицы и отобраны у живодеров: Вася, Кускус, Ласка, Белка, Катя, Ася, Филя, Лысуха, Люся…
– Они у меня все возрастные, очень тесно завязанные на хозяина. Когда я был в тюрьме, один кот слепой умер – от горя, он был в очень тесном эмоциональном контакте со мной. Это очень больно – я этого котика тащил восемь лет, – делится Грегори. – Сейчас я не боюсь зоны как таковой. Все самое страшное в тюрьме уже было: меня уже били, пытали, издевались, посадили в пыточные условия, лишили инсулина и лекарств, мне говорили, что я подонок, что чекисты хотят моей смерти. Я через все это уже прошел. Но у меня дома остаются кошки. Если меня посадят, они остаются одни. Их надо чем-то кормить, кто-то должен за ними ухаживать.
"Сломано все, что можно"
Грегори Винтер – известный в Череповце правозащитник, много лет возглавляет вологодское отделение организации "За права человека". Его правозащитная деятельность началась еще в 2008 году, когда он рассказал о жестоких избиениях заключенных-мусульман в том же Череповецком СИЗО. Тогда он отправил телеграмму президенту Дмитрию Медведеву. Позже тот во время внепланового визита в Вологду снял начальника местного ФСИН. Телеграмма стала только одной из причин – как оказалось, сын начальника торговал наркотиками на зоне.
В 2009 году Винтер рассказывал о жестоких пытках граждан, задержанных по наркотическим делам, в череповецком Госнаркоконтроле, это привело к массовым уголовным делам в отношении руководства ведомства.
– После этого я пришел ко Льву Пономареву, сказал, что хотел бы участвовать в его движении ("За права человека". – СР). Я очень уважаю этого человека. И мы многого добились в Вологодской области. В частности, улучшения условий в Череповецком СИЗО, которое известно как пыточная, – вспоминает правозащитник. – Мы добились увольнения многих сотрудников оттуда, улучшения условия в ИК-12, где было плохое отношение к мусульманам. Достаточно много было сделано, и мы могли бы сделать больше, если бы нам не мешали прокуратура, СК и прочие. Но капля точит камень, и сейчас в руководство ФСИН Вологодской области пришли адекватные люди. В Вологде очень хорошее СИЗО с гуманным отношением к заключенным – в отличие от Череповца, где пыточные условия, нет лекарств, бесчеловечное отношение.
В 2020 году Винтер сам оказался в СИЗО в Череповце, где ему припомнили всю его правозащитную активность. В мае он стал фигурантом уголовного дела о фейках о коронавирусе – и тоже из-за поста на своей странице во "Вконтакте". Правозащитник, ссылаясь на слова отца одного из заключенных, написал, что из Череповецкого СИЗО №3 этапировали группу арестантов без соблюдения санитарных мер, в одном вагоне с больными коронавирусом. Он требовал прекратить этапирование заключенных, чтобы не распространять болезнь.
В УФСИН по Вологодской области все обвинения отвергли. А против Винтера возбудили уголовное дело по статье 207.1 УК РФ – о распространении заведомо недостоверной информации о коронавирусе. И еще одно дело – за оскорбление представителя власти: якобы Винтер во время обыска у него дома обозвал сотрудников СК и ФСБ.
В марте 2021 года по этим делам Винтера приговорили к двум годам ограничения свободы. Позже в апелляции суд изменил наказание на полгода исправительных работ.
О днях в СИЗО, как признается Грегори, вспоминать очень тяжело:
– 29 декабря 2020 года меня закрыли в СИЗО Череповца. Это были новогодние праздники, опротестовать решение я не смог. Остался на все праздники в одиночной камере. В первую же ночь меня трижды жестоко избили, сломали левое колено, пытали элетрошокером. Это была личная инициатива одного из работников, как я понял. Когда я заполнял анкету заключенного, там есть графа национальность. И мне сказали, что запишут меня как русского. Я сказал, что я не могу быть русским, какой я русский – Грегори Винтер. Тогда человек достал электрошокер и начал меня бить им. Я упал, он стал бить меня берцем по сломанной ноге. Так что образовалась рваная рана на левой голени, очень глубокая. Когда я через месяц вышел из СИЗО, мы через судмедэкспертизу эту рану освидетельствовали. МРТ показало полный треш – было разломано все, что можно разломать, связки порваны.
Выйдя из СИЗО, Винтер публично рассказал о пытках. В изоляторе прошли проверки, несколько человек, которые его избивали, были уволены.
– То, что было со мной, называется "приемка" – когда человек отказывается что-то делать, его избивают. Сейчас "приемки" прекращены – а там били очень многих. И самое главное – замначальника Череповецкого СИЗО и его помощник по оперативной работе находятся под следствием. Не по факту моего избиения – у них много было эпизодов, они жестоко пытали арестантов, – говорит Винтер.
"Убирайтесь вон из России!"
Под домашним арестом Грегори Винтер находится с 19 октября. До этого полтора месяца он провел в СИЗО Череповца и Вологды – 24 августа в отношении правозащитника возбудили уголовное дело о "фейках" об армии РФ. Поводом стал его единственный комментарий в соцсетях.
– Это политически мотивированное дело. Ко мне прицепились из-за одного комментария в соцсетях в две строчки. Это скорбный комментарий, посвященный женщинам, погибшим в Буче, обугленные тела которых были обнаружены 30 марта сразу после освобождения этого поселка, – рассказывает Винтер. – На самом деле это просто повод – таких комментариев, как мой, в соцсетях сотни тысяч, и гораздо более резких с ругательствами и матом в адрес руководства России. Ничего этого в моем комментарии не было.
По его словам, уголовное дело было возбуждено по личному распоряжению главы Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина – в тот же день, 24 августа, появилось дело и против известного политика из Екатеринбурга Евгения Ройзмана.
– Рано утром ко мне пришли домой, устроили феерический шмон. У меня есть антикварная тумба, в которой хранятся документы на репрессированных родственников. Выкидывали эти документы на пол, ходили по ним ногами. Следователь Нестеров из Вологодского следственного комитета визжал: "Убирайтесь вон из России". Это было все совершенно безобразно. Было понятно, что это все нацелено на то, что я сорвусь и начну какие-то противоправные действия. Девять человек ко мне пришло, с двумя видеокамерами, видимо, потому что я такой опасный, – вспоминает Винтер.
После обыска его задержали. Следователь не позволил взять ему с собой инсулин – у Грегори диабет второго типа. А также потребовал, чтобы он выгнал из квартиры своих питомцев – на тот момент у него жило 12 кошек, сказал: "Мы сейчас вашу квартиру закроем, вас посадим в тюрьму, и эти кошки умрут". Винтер отказался.
Он оказался в спецприемнике, а на уже на следующий день по решению суда – в СИЗО Череповца.
– Спасибо ребятам, которые работают в спецприемнике, которые сразу сказали: "Почему у нас диабетик без инсулина?" Меня еще раз свозили домой, позволили взять только один шприц инсулина. Я когда оказался в СИЗО, этот шприц быстро закончился. И я остался без инсулина вообще: в СИЗО, оказывается, нет ни инсулина, ни так называемых ассоциированных лекарств – у меня осложненный диабет после ковида, я принимаю просто горстями лекарства, чтобы хоть как-то поддержать свое здоровье, – рассказывает Грегори.
В СИЗО Череповца он провел около месяца. Здесь он столкнулся с угрозами, а еще практически оглох на одно ухо – из-за экстремального холода в камере. Началось все с того, что 26 августа его вызвали в кабинет для беседы с оперативником, который представился Евгением Сергеевичем. По словам Винтера, тот в ультимативной форме потребовал, чтобы он написал заявление, что он якобы "опущенный" и требует перевода в соответствующую камеру. Винтер отказался, и его поместили в холодную одиночную камеру спецблока тюрьмы.
– Я был в одиночной камере в самом крайнем углу, это бывшее ШИЗО. Там обычно сидят особо опасные рецидивисты, – говорит правозащитник. – Там даже не было окон, просто прорублен просвет на улицу, без стекол. И там было фантастически холодно. А меня привезли в одних шортах и футболке. В конце августа по ночам температура была 4–5 градусов. В результате я оглох на одно ухо. Много раз просил дать средство против отита, сказали, что у них нет ничего, и друзьям не разрешали позвонить. Позже, уже в СИЗО Вологды доктор меня осмотрел и увидел там воспаление, сказал, надо лечить. Но никто не лечит, никаких лекарств в СИЗО нет.
В СИЗО инсулин и другие медикаменты Грегори привозили друзья. Один раз инсулин просто не дошел до получателя, друзьям пришлось привозить повторно. В какие-то дни Винтер вообще оказывался без лекарств.
– Не надо объяснять диабетикам, что значит оказаться без инсулина. Состояние было плохое. Я на ночь колю инсулин, а днем принимаю два вида ассоциированных лекарств, которые поддерживают работоспособность поджелудочной железы, иначе она откажет. И, оказывается, для СИЗО в России в принципе инсулин не закупают – его физически нет, якобы человек должен заехать под арест со своим инсулином. Где его взять в условиях тюрьмы и как связаться с родными, история умалчивает. А ассоциированные лекарства – випидия, галвус – ФСИН РФ во всей стране их не закупает. Я думаю, когда диабетиков приговаривают к длительным срокам заключения, это смертная казнь для них. Я со слов сотрудников ФСИН знаю, что от трех до пяти тысяч заключенных каждый год погибают от недостаточного лечения (согласно статистике ФСИН, в местах заключения погибают около 2,5 тыс. человек в год, 80% смертей связаны с болезнями. – СР). Это люди, которые могли бы жить.
За полтора месяца в СИЗО у Винтера сильно пошатнулось здоровье. Он был вынужден в два раза увеличить дозы инсулина. В октябре суд наконец учел состояние здоровья Винтера и перевел его под домашний арест. Местная прокуратура пыталась оспорить это решение, но суд встал на сторону арестованного.
"Дело дутое и ангажированное"
Правозащитный проект "Мемориал" признал Грегори Винтера политзаключенным.
Сейчас он дома ждет решения суда. Свое дело он называет дутым и ангажированным.
– В суде уже развалились показания свидетелей, которые показывали, что смогли увидеть прямо из браузера ту группу, где я писал комментарий о Буче, несмотря на то что группа была заблокирована органами власти через три дня. Ее физически невозможно увидеть, вся информация снесена. А вот ребята смогли через четыре месяца после блокировки группы, как они уверяют, увидеть комментарий. Они когда давали показания, слушатели смеялись. Это просто клоунада. Я не знаю, чего государство хочет добиться такими процессами – это позорит не только правосудие, но и государство, – говорит правозащитник.
Скрасить одиночество Грегори помогают книги: от родителей-филологов осталась огромная библиотека. Отец Грегори – Электрон Дементьев – был доктором филологических наук, профессором Череповецкого государственного университета. Мать была специалистом по старославянскому языку. Под домашним арестом Грегори читает книги по древнерусской и старославянской литературе, истории Киевской Руси, Древней Руси.
В последние годы Винтер, помимо правозащитной деятельности, возглавлял лабораторию радиационного контроля в Череповце, открыл филиалы в Амурской, Иркутской и Архангельской областях. Планировал открыть еще один филиал в Приморском крае, но был арестован. Уже под домашним арестом по просьбе друзей подготовил документы для аккредитации лаборатории в Санкт-Петербурге.
Последние 30 лет Винтер занимается палеонтологией. Дома у него палеонтологическая коллекция весом в 500 кг. Он открыл 15 новых видов организмов, которые были признаны Российской академией наук. И даже под домашним арестом Грегори совершает научные открытия.
– Я достаточно успешный палеонтолог, мною открыто много ранее неизвестных науке видов беспозвоночных, животных позднего и среднего Палеозоя, возрастом от 300 до 380 млн лет. Я занимаюсь мягкотелыми организмами, которые в обычных условиях не могут сохраниться, – рассказывает он. – В апреле пошел в аптеку, шел мимо клумбы и увидел, что ограждения клумбы из различных камней, и один камень с большим количеством полостей. Одна полость была очень странная – с богатым рельефом, ребристая. Взял камень, принес домой, дома рассмотрел и пришел к выводу, что это мягкотелая рыбка, которую никто ранее не описывал и которая в теории сохраниться в ископаемом виде не может. И все, что было вокруг тела этой рыбки, в виде рельефа сохранилось в этой полости: и глаза, и рот, и особенности строения плавников, чешуя, хвост. Рыбка – предок современной рыбы фугу.
Информацию об открытии Винтер передал коллегам-палеонтологам по электронной почте. Сидя под домашним арестом, он занимается описанием своей находки и надеется на публикацию во французском научном журнале. А в апреле, "если не посадят", рассчитывает выступить на ежегодном заседании палеонтологического общества РАН.
В Череповце про его арест знают мало – местные СМИ о нем не пишут. Близкие в основном поддерживают, но нескольких друзей Грегори уже потерял.
– Я переживаю тот же синдром, что и Мавроди: когда о твоем аресте узнают близкие друзья, они от тебя отказываются, – с горечью констатирует Винтер. – Так получилось, что четыре моих самых близких друга и подруга, с которой мы ходили в детский сад и учились в одном классе, наши семьи породнились – они отказались от меня. А мои родственники – в Украине, Германии, Италии, Швейцарии, Израиле – очень боятся, что меня просто убьют, если я буду осужден. Тем более без лекарств долго я не проживу. Но в России сегодня нет оправдательных приговоров – в прошлом году было 0,4% всего. Поэтому мы не ждем оправдания. Хотелось бы надеяться на штраф или условное заключение.
По его словам, уезжать из страны, даже без уголовного дела, он бы не стал: не с кем оставить кошек. Да и нет желания – Винтер называет себя патриотом России:
– Я де-факто иностранец, выросший в этой стране. По маме – финский немец-поляк, по отцу там вообще полная мешанина – цыганские, татарские, немецкие корни. Я был воспитан с ориентацией на западные ценности: свободу мнений, демократию, неприкосновенность личной жизни. Сейчас мне непонятно, почему я должен уезжать. Я очень люблю свой родной край – Дальний Восток. Но мы видим, что сегодня страну захлестнул поток ненависти. Мы ненавидим всех, это неправильно. Не может быть так, что весь мир неправ, а Россия одна права. И ненависть направлена не в одну сторону, она имеет очаг влияния вокруг. И он влияет и на нас тоже. Спросите у любого сотрудника правоохранительных органов, вам скажут – в РФ растет преступность. Надо отказываться от привычки ненавидеть всех, повернуться лицом к миру. И давайте честно скажем, мы уже видим, что СВО не имеет военного решения. Никакой победы ни со стороны Украины, ни со стороны РФ не будет. Это будет замороженный конфликт, постоянный очаг, который будет тянуть большие силы, человеческие жизни. Надо заканчивать компромиссом. Хватит убивать друг друга. Я всех призываю к миру.
