В детстве мама и бабушка всегда говорили мне, что раньше жизнь была очень тяжелая – и война, и эвакуация, и разруха, и папа мой умер совсем молодым, потому что в детстве пережил блокаду, но вот зато теперь никому ничего не угрожает, даже не верится, но, слава Богу, все позади, и это уже навсегда. Ни голода никогда больше не будет, ни войны. И мне довольно долго так и казалось – конечно, постепенно пришло прозрение, потом грянул Афганистан, потом все боялись ядерной бомбы – вдруг жахнет, потом стены вдруг неожиданно рухнули, потом выяснилось, что не совсем, и вот теперь оказалось, что они снова становятся все выше и толще. А я все чаще стараюсь представить, что чувствовала моя бабушка в 1930-е годы, каково это все было.
“Не знаю, откуда стало известно, что нагрянула полиция… В большом зале вдруг погас свет, который освещал и наше кафе. Раздались визг, крики. В полумраке все лица стали серыми – и сами мы словно очутились на сцене… Что-то стряслось. Я неуверенно обратился к одному их полицейских…: “Нам и в самом деле нужно идти домой?” “Вам разрешается идти домой”, – ответил тот, и я отшатнулся, с такой нешуточной угрозой он ответил, медленно, холодно, жестоко”. – Это описание разгона одного из масленичных балов во время берлинского карнавала в 1933 году в знаменитой книге Себастьяна Хафнера “История одного немца” (перевод Никиты Елисеева).
20 октября ОМОН выбил дверь в квартиру гражданской активистки Ольги Смирновой, входящей в группу Мирное сопротивление Петербурга – они раз в месяц стояли в пикетах в поддержку крымских татар, протестуя против их преследования из-за возможной причастности к исламистской партии “Хизб ут-Тахрир”, признанной в России террористической. “Стратегии-18” (18 мая 1944 года началась депортация крымских татар – С.Р.) уже три года, но сейчас оказалось, что на Ольгу заведено дело об оправдании терроризма, и ей грозит реальный срок – за августовский пикет.
16 октября 2021 года полицейские пришли в петербургский клуб “Аврора” и сорвали концерт Васи Обломова, успевшего спеть всего три песни, а незадолго до этого мы узнали о нападении нескольких десятков неизвестных в масках на офис правозащитного центра "Мемориал" (признан российскими властями "иноагентом" – С.Р.) в Москве несколькими днями раньше. “Примерно через 10 минут после начала фильма в зал ворвались люди в масках и приказали всем лежать. Многие зрители испугались, решив, что это захват заложников. Затем нападавшие зашли на сцену и стали называть собравшихся "фашистами" и выкрикивать лозунги "Долой!" и "Уходи!"”. – Это было 14 октября, во время просмотра фильма Агнешки Холланд "Гарет Джонс" о голодоморе в украинских селах, организованного совместно с Польским культурным центром.
Когда я узнала об этом, мне как-то сразу вспомнилась книга Хафнера. И не только она. Слишком много зеленки, фекалий и прочих гадостей было вылито во время самых разных культурных мероприятий в последние годы, слишком много историй про аресты и пытки в тюрьмах выплескивается на нас сейчас. От этих пыточных гигабайтов Малюта Скуратов, конечно, не содрогнулся бы – но, возможно, даже его бы стошнило от специфического характера тех унижений, которым подвергаются беззащитные мужики в колониях. А что бы подумал историк Карамзин – и вообще не представить.
Если б я была царицей – писателем-фантастом, например, я бы сочинила исторический роман, в котором, допустим, Иван Грозный погибает на войне, а царем каким-то хитрым образом становится Малюта Скуратов. Тут даже неважно, перестал бы он сам пытать людей в застенках или не перестал – но нет сомнения, что начатое им дело продолжало бы нестись по накатанной колее. Во-первых, опричники выслуживались бы перед царем, характер которого им хорошо известен, а, во-вторых, желания пограбить репрессируемых ведь тоже никто не отменял.
Эта система как восторжествовала в СССР – так и торжествует, с незначительными перерывами на редкие оттепели. Тем, кто их застал, как мне, например, труднее окунаться обратно в то вещество, из которого ненадолго удалось вытащить голову. Оттепель – субстанция сложная, внезапно расцветающая немыслимым разнообразием, на которое люди оказываются способны, если им дать вздохнуть. Но чахлые плоды свободы в России долго не живут, и когда у страны случается очередной выкидыш, все возвращаются обратно в привычное двухмерное царство грубой силы. Может, оно и есть тридевятое? Во всяком случае, царством разума его точно не назовешь. Короче, мы опять несемся на сером волке за огненную реку, в край, где новоиспеченный петербургский вице-губернатор Максим Мейксин с серьезным лицом говорит нам о вражеской американской программе “Раздор”, суть которой в том, что некие обученные люди, специально заранее сломавшие себе руки, носятся потом с этими сломанными руками во время выборов по избирательным участкам и делают вид, что руки им сломали полицейские. А полицейские на самом деле белые и пушистые, просто коварные враги не устают мазать их черной краской. Это, наверное, намек на историю журналиста и фотографа Давида Френкеля, которому полицейский в прошлом году сломал руку во время голосования по поправкам в Конституцию. У этого происшествия есть множество свидетелей, что не мешает вице-губернатору рассказывать свои байки, среди который есть и замечательный рассказ про то, как зарубежные враги влияют на родительские комитеты в наших школах, с чем вице-губернатор тоже всерьез предлагает бороться.
Этот абсурд – питательный бульон для той самой наглой и грубой силы, которая уже пришла и вовсю правит нами. “А где же были немцы?” – спрашивал себя Себастьян Хафнер, вспоминая о 1930-х годах. Почему, когда насилие начало зашкаливать, они сотнями тысяч, миллионами побежали присоединяться к агрессивным подонкам? – Из страха, – отвечает сам себе Хафнер, – из абсурдной мысли о том, что если уж социалисты обманули, не выполнили обещаний, слиняли – то пусть уж лучше эти, была не была.
Что ж, те гонялись за коммунистами и социалистами, а у нас мальчики для битья – либералы, они ведь тоже не выполнили того, что наобещали – так уж лучше… – Вот только не это. Понятно, что несемся под откос, подпрыгивая, как на американских горках – но вот только бы не туда. Выскочить из санок вряд ли удастся, но можно ведь хотя бы не скурвиться, не начать поддакивать наглецам и насильникам, не отворачиваться от тех, кого на наших глазах тащат пытать и убивать. Помнить обо всех, кто сидит за нас здесь и сейчас – о Навальном, о Шестуне, о Карине Цуркан, о том же Иване Софронове, который, кстати, по произволу следователей остался в своем СИЗО без права переписки.
Понятно, что далеко не все у нас позади, что нам с каждым днем угрожает все больше. Какой еще концерт завтра сорвут штурмовики полицейские, кого еще закуют или изобьют, мы узнаем завтра, но уже сегодня ясно, что безопасно, сыто и мирно не будет, что передряг хватит и на наш век. Я думаю только об одном – лишь бы не пришлось потом себя спрашивать – а где были мы?
Софья Рогачевая – журналист
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
