Сегодня коллеги меня спросили: какая, по моему мнению, мотивация у силовиков возбуждать уголовные дела по комментариям трехлетней давности? Речь шла о преследовании художника из Хабаровска Максима Смольникова – Хадад (его творческий псевдоним) оказался в СИЗО за пост о самоподрыве Михаила Жлобицкого, опубликованный в день теракта, 31 октября 2018 года.
Я честно сказала, что мотив вижу один-единственный: их шкурный, ведомственный интерес – галочки и отчеты, статистика и показатели раскрываемости. Тяжкое преступление (террористическая статья!), которое расследуется, не вставая с дивана: скриншот из "ВКонтакте", да экспертиза в проверенном учреждении, вот и вся доказательная база. Очень удобно – накопировал в папочку публикаций со словом "Жлобицкий" и сиди себе, зарабатывай звездочки. На десять лет вперед есть работа.
Совершенно же ясно, что ни к борьбе с терроризмом, ни к общественной безопасности уголовное дело Максима Смольникова никакого отношения не имеет.
Как будут выкручиваться эксперты в деле Хадада – и вообразить невозможно. Смысл его слов – прямо противоположен смыслу уголовной статьи
Более того, в этом уголовном деле – как, впрочем, в подавляющем большинстве таких дел – вообще нет преступления. Пост, за который привлекли Хадада, до сих пор доступен в сети. Прочитайте и попробуйте найти там "публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании". Я не нашла. Смольников пишет про самоподрыв Жлобицкого словами: "отчаянный поступок", "самоубийственный акт" и больше "это похоже на акт самосожжения, а не на партизанскую атаку или теракт". Он говорит о том, что у анархистов в России нет организации, а если бы была, как знать, может, "парень, при поддержке товарищей, нашел бы для себя более конструктивную форму борьбы".
"Считаю, что это слишком высокая цена и скорблю", – написал художник.
Я помню, как в моем процессе эксперты от обвинения вертелись ужом на сковородке, пытаясь найти в тексте заявление о "вынужденном характере действий" террориста или притянуть в качестве позитивной характеристики Жлобицкого слова "юный" и "гражданин" (чтобы подать это все в значении "оправдание"). Им было непросто, мягко скажем. Как будут выкручиваться эксперты в деле Хадада – и вообразить невозможно. Смысл его слов – прямо противоположен смыслу уголовной статьи.
Хадад не скрывал своих взглядов и честно говорил, что не поддерживает власть Путина. Он рисовал запоминающиеся картинки на злобу дня на стенах хабаровских зданий. Когда смотришь на них, в голове всплывает слово "сопротивление" – всему злу мира – от экологических угроз до полицейского насилия. Сопротивление – уже повод быть преследуемым.
В какую статью УК РФ можно завернуть граффити, силовики пока не придумали, поэтому Хадад арестован за слова.
Символично, что обыск у Смольникова случился в тот же день, что и стрельба в казанской школе. В то время, как у художника-граффитиста в Хабаровске изымали гаджеты, по улицам Казани с ружьем наперевес считающий себя богом психопат шел расстреливать учителей и учеников своей бывшей школы. Где были полицейские, Росгвардия, ФСБ, еще целый перечень силовых служб со всеми их хвалеными камерами наблюдения и программами сетевого мониторинга? Галявиев же заранее написал, что собирается убивать. Открытым текстом, и слова с делом не разошлись. И как раз для защиты от таких вот преступлений создавались все эти центры "Э" – и что? Где защита?
Я не могу поверить, что многочисленные сотрудники бессчетных силовых ведомств не видят эти противоречия. Ладно, допустим, у директора ФСБ и руководителя СК, у генпрокурора и прочих генералов есть свои резоны, чтобы все силы бросить на запугивание потенциальных оппозиционеров. Им у власти надо усидеть. Но рядовые-то что? Они о чем думают? Обычный следователь и обычный полицейский ходят по тем же улицам, отдают детей в те же школы – им нужна ровно та же безопасность, что и нам всем. Неужто правда они верят, что реальная угроза – в политических граффити и комментариях в соцсети?
Жлобицкий взорвал ФСБ, но разрушил не здание, а саму суть службы безопасности
Нет, это не так. Все происходящее вокруг буквально кричит: не там опасность! Не мирные митинги опасны, а их невозможность – когда вместо того, чтобы выйти и проораться, недовольные уходят в подполье. Опасен не разговор о правах, а отсутствие разговора, когда неприметный парнишка молча копит злобу на окружающих.
Эхо архангельского теракта звучит в ушах до сих пор. Только что, 12 мая, Владимир Бобошин из Архангельска получил штраф по 205.2 (тот же самый повод, такие же безобидные, честные, критические мысли). Жлобицкий взорвал ФСБ, но разрушил не здание, а саму суть службы безопасности. Вот уже третий год по всей стране возникают все новые и новые уголовные дела за комментарии, которые в свое время никто и не заметил. Силовики старательно выдумывают "преступления" на базе двух-трех эмоциональных фраз, написанных кем-то кому-то, не замечая, как вокруг них по-настоящему рассыпается государство.
Светлана Прокопьева – журналист
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
