"С поезда сбросили, и все". Кто строил "горячее сердце русского Севера"

Промышленный гигант Северо-Запада – Череповецкий металлургический комбинат – вычеркнул из своей истории подлинную память о людях, его построивших. Эти страницы пытаются восстановить энтузиасты – потомки репрессированных, с которыми пообщался корреспондент Север.Реалии.

Череповец, "горячее сердце русского Севера" и промышленный центр Вологодской области, в этом году отмечает 244 года. Город существует как будто в двух эпохах и с двумя датами основания: один Череповец – это уездный город XVIII века, от которого осталась пара улиц и несколько старых зданий, усадеб и церквей. Его окружает второй Череповец – промышленный, пятиэтажный, с заводскими проходными, бетонными трубами и характерными "рабочими" названиями улиц. Тут есть улицы Металлургов и Сталеваров, бульвар Доменщиков и проспект Строителей.

Промышленный Череповец начали строить 80 лет назад – в основном силами заключённых ГУЛАГа, спецпоселенцев и немецких военнопленных. При этом ни в Череповце, ни на заводе об этих событиях уже не помнят. Вологодская область вообще один из немногих регионов, где нет Книги Памяти. Работой по сохранению памяти о репрессиях здесь занимаются сами репрессированные.

"Мы из ХХ века"

– Мы – краеведы. Люди простые, собирающие воспоминания. Мы, по сути, единственные в области, кто этой темой занимается. Ведём список репрессированных, – говорит Елена Булатова.

Она вместе с мужем Александром Зельцером состоит в Ассоциации жертв политических репрессий в Череповце. Эта организация была создана в 1998 году. "Основное направление работы тогда было – верните льготы", – вспоминают супруги.

– Наша задача: сохранить память – раз, – дополняет свою супругу Александр, – патриотическое воспитание – два, и заботиться о людях, переживших репрессии, которые совсем не выходят из дома, – это три. Других, кто бы этим занимался, нет. Нас мало. Мы старенькие.

С 2017 года Елена и Александр составляют список жертв политических репрессий с 1918 до начала 1960-х годов. Туда они включают репрессированных, связанных с Череповцом и его окрестностями. Они условно назвали эту территорию "Череповецким краем". Сейчас в их списке 3623 имени, относящиеся к разным периодам репрессий.

– Раскулаченные – это начало 1930-х. Люди, побывавшие в плену во время войны, их потом безусловно репрессировали, – перечисляет Елена. – Ну и большая категория у нас – это немцы. Немцы, которые были в Череповец репатриированы в 1945–46 году, когда уже знали, что будет возобновлена стройка завода. То есть в своё время при отступлении этнические немцы были интернированы в Германию. В 45–46-м многих из них отправили сюда на спецпоселение. И до 1955 года они не имели права выезжать.

Супруги понимают, что их список далеко не самый полный и вряд ли они когда-нибудь смогут закрыть все белые пятна тех времён даже в пределах Череповецкого края. Согласно данным УФСБ в Вологодской области, с 1989 по 2005 год было реабилитировано 25 950 человек. Это люди, приговорённые к лишению свободы или расстрелу по политическим статьям, а также их дети, которые были несовершеннолетними на момент ареста родителей.

Другое направление их работы напрямую связано с работой над списком – это выпуск книг "Мы из ХХ века", которые состоят из воспоминаний жителей Череповецкого края о репрессиях. Местные жители сравнивают эти книги с трудами Светланы Алексиевич. Сначала супруги записали вспоминания о своих семьях, а потом начали записывать воспоминания людей из списка. Тех, кто прошёл через лагеря, сейчас уже нет в живых. Поэтому говорили в основном с детьми репрессированных.

– Дети тоже считаются репрессированными по закону, поскольку они в несовершеннолетнем возрасте остались без попечения родителей. Так вот эти дети, кто сохранил историю семьи, архивы, они приходят и рассказывают. Кто помнит, как это происходило. Ведь это же шок – ночью пришли отца арестовывать. Как они страдали. Как угоняли всю семью. Во второй книге у нас есть рассказ. Мальчики со школы пришли, а папу с мамой забирают. Это было в селе под Абаконово (Череповецкий район). Папу с мамой на телегу сажают. Отвезли их сначала в Череповец, а оттуда на Алдан – это Якутия, на золотоносные прииски. Мама с папой умерли, не доехали. Когда их дети, уже взрослые, вернулись в родную деревню после детдома, они спрашивали, где их родителей похоронили? А нигде. С поезда сбросили, и всё. Конечно, на мой женский взгляд – это тяжело: читать и представлять себя на месте этих людей. Мы честно пишем. Как люди рассказывают, – говорит Елена Булатова.

Те, кто рассказывали свои истории, потом помогали издавать эти книги. Сборники очерков вышли тиражом в несколько сотен экземпляров – для потомков репрессированных, местных библиотек и школ. В прошлом году вышла уже пятая книга. Но и она, скорее всего, не последняя.

– Каждый раз я думаю, что уже не будет следующей книги. И каждый раз находится материал ещё. Вот сейчас уже и на шестую находится материал, – поясняет Елена.

Череповецлаг

В череповецкой Ассоциации жертв политических репрессий со дня основания организации хотели поставить в городе мемориал жертвам политических репрессий, но сделать это удалось только в 2014 году. Памятный камень находится на краю Макаринской рощи, где в 1940 году был Череповецлаг.

– Там вместе с уголовниками томились репрессированные по политическим мотивам, их руками строились первые объекты металлургического завода, – вспоминает Александр Зельцер.

Одним из заключённых Череповецлага был Философ Андреев. В мае 1941 года ему исполнилось 19 лет. Он, как и многие люди тех лет, должен был уйти на фронт, но по каким-то причинам под призыв не попал. Вместо этого 11 июля его арестовали за то, что "в клубе на вечеринке разбил портрет Сталина". Родственники же были уверены, что Философа оговорили, "женщина одна показала на него". Так или иначе, но этот случай с портретом суд признал как "пропаганду или агитацию, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти" и приговорил 19-летнего Философа к десяти годам без права переписки.

Отправили его в Череповецлаг – уже под самый конец существования этого лагеря. Оттуда переслали в Сызранскую ИТЛ на сооружение "ямных ёмкостей для хранения нефтепродуктов". В 1941 году этот лагерь был рекордсменом по смертности – здесь умер каждый десятый заключенный. Там Философ Андреев немного не дожил до 20 лет – он погиб от пеллагры, авитаминоза никотиновой кислоты.

Череповецлаг создали в сентябре 1940-го для строительства Череповецкого металлургического завода. Возле города не было нужных для этого ресурсов, но он находился на пересечении водных и железнодорожных путей, связывающих Череповец с рудными месторождениями Кольского полуострова и углём Воркуты.

– Череповецлаг здесь был совершенно недолго, – рассказывает Елена Булатова. – Начало 1940–41 год. И, собственно, его свернули в июле-августе 41-го года. Находился он здесь недалеко. В районе села Богородского. Там сейчас территория "Северсталь Метиз". Там потом возник лагерь военнопленных.

К началу 1941 года в Череповецлаге находилось около тысячи заключённых. За несколько месяцев они построили в окрестностях Череповца лагерный городок: бараки, склады, водонапорные башни и даже заняли под лагерные нужды две церкви. Помимо обустройства лагеря заключённые работали на лесопилке, прокладывали железные и грунтовые дороги, строили бетонный и кирпичный завод – в общем, готовили базу для будущего металлургического гиганта. Вместе с лагерем рос и его контингент. К июню 1941 года в лагере было уже 4821 заключенный – почти в пять раз больше, чем в начале года.

Однако 1 июля 1941-го из-за войны строительство ЧМК было законсервировано. Череповецлаг расформировали, заключенных отправили на строительство укрепрайонов и Северо-Печорской железнодорожной магистрали.

Информации о том, что случилось с заключёнными Череповецлага, почти нет. Скорее всего, их постигла такая же судьба, как и Философа Андреева. В открытых списках узников этих лагерей нет. И даже местные краеведы, которые составляли свои списки, признают, что им за годы работы не удалось найти ни одного череповчанина, который отбывал наказание в этом лагере.

– Нам не удалось найти ни одного подтверждения, что кто-то из местных отбывал наказание в Череповецлаге. Не видела ни одного из почти четырёх тысяч имён, что у нас собрано по нашему региону. Ни один из них не был в Череповецлаге, – говорит Елена Булатова.

Город военнопленных

Во время войны бараки Череповецлага заняли немецкие военнопленные. В 1942-м и в 1945-м в Череповце появилось два лагеря военнопленных – к концу войны едва ли не крупнейшие в Советском Союзе. В обоих лагерях в 1947 году содержалось более десяти тысяч военнопленных.

"Появившийся в Череповце значительный контингент военнопленных сразу же привлек к себе внимание местных промышленных предприятий и строительных организаций, остро нуждавшихся в рабочей силе", – пишет в статье "Неизвестные строители Северной Магнитки" историк Александр Кузьминых.

Своих сил в Череповце не хватало. С войны не вернулись десятки тысяч вологжан. Поэтому на стройки Череповца выводили в том числе и военнопленных. Их привлекали в основном на низкоквалифицированные работы. Например, на строительство завода "Красная звезда" и судостроительного завода. Строили и просто жилые дома. В Череповце в районе улиц Верещагина и Максима Горького есть небольшой "немецкий" квартал. Военнопленные построили там 16 двухэтажных каменных домов, которые предназначались будущим работникам металлургического завода.

"Эта стройка принадлежала к одной из целей пятилетки. Снова мы работали по норме, которая составляла, в зависимости от толщины стен, от 1200 до 1600 кирпичей за восьмичасовой рабочий день. Толщина наружных стен первого этажа, например, была 60 сантиметров. Был один случай, когда приехавшая комиссия выгнала целую бригаду русских каменщиков, и на их место поставили военнопленных, изучивших профессию в плену, но работавших аккуратнее и лучше", – вспоминает жизнь в Череповце один из военнопленных Герберт Тисс.

В 1947-м было принято решение возобновить строительство металлургического завода. На эту стройку ежедневно выводили не менее четырехсот военнопленных, но даже так от плана сильно отставали. Навёрстывали, используя ещё больше людей. В 1948-м на строительство завода дополнительно отправили четыреста военнопленных, пятьсот заключенных из трудовых лагерей и триста комсомольцев. А в мае 1949-го по распоряжению Сталина на стройку ежедневно выделяли ещё полторы тысячи военнопленных.

Позднее в этом же году череповецкие лагеря расформируют, а почти всех военнопленных увезут из города. "Заключенные и военнопленные внесли существенный вклад в становление промышленности и строительство Череповца", – подытожил историк Александр Кузьминых. В освободившихся лагерях разместили огромную армию добровольцев: вчерашних колхозников, рабочих, демобилизованных солдат, отправленных на строительство завода по путевкам райкомов.

В числе тех, кто "много сделал для развития города", был и отец Александра Зельцера, металлург. Но прежде, чем оказаться в Череповце, его приговорили к 25 годам лагерей по "делу врачей".

– Его и других схватили, поволокли в Сухаревскую тюрьму. Прессовали год. Кто-то подписал признательные показания, четверых расстреляли. А отец не подписал – ему дали 25 лет. Но он просидел фактически пять. Наступила "хрущёвская оттепель". Не хватало специалистов на новый завод. Вот он и поехал начальником отдела. Я следом за ним, – рассказывает Александр Зельцер.

"Дорогие мои немцы"

Вместе с военнопленными немцами на строительстве Череповца и металлургического завода в 1950-х трудились и репатриированные немцы или "спецпоселенцы". Елена Булатова как раз из такой семьи. История "русских" немцев Бейтлеров тесно переплелась с историей репрессий и череповецкого завода.

До войны её родные жили на Волыни (запад Украины). И вряд ли они когда-нибудь слышали про Череповец или предполагали, что будут там жить. Но в первые же месяцы войны Волынь попала под немецкую оккупацию, а при контрнаступлении советских войск захватчики решили переселить местных немцев на запад с целью "германизации" захваченных территорий.

– Эти колоны шли из Волыни пешком, несколько месяцев. До конца войны они там работали. Двоюродный дед рассказывал, что работал на велосипедном заводе, – вспоминает Елена.

Родные Елены оказались под Дрезденом. По приблизительным подсчётам, к моменту окончания войны за рубежами СССР оказалось 300–350 тысяч "советских" немцев. Бейтлеры чудом выжили в страшной бомбёжке Дрездена в феврале 1945-го. После окончания войны немцев отправили обратно в Советский Союз. Дед Елены рассказывал: думали, что их вернут на Волынь, на их родину, а их в теплушках привезли в Череповец...

– Они даже не знали куда их везут. И вот привезли сюда. По некоторым оценкам, в Вологодскую область порядка девяти тысяч человек привезли. Моих родственников прикрепили к строительству судостроительного завода. Жили они в каком-то домишке, – вспоминает Елена.

Всех репатриированных распределяли по многочисленным стройкам, в том числе и на строительство будущей "Северстали". В Череповце Бейтлеры, как и другие спецпосленцы, были практически изгоями. Без паспортов. Без права учиться, занимать определенные должности и покидать территорию спецпоселения. Раз в месяц они были обязаны отмечаться в комендатуре. Но, как говорит Елена, даже такое положение – это "повезло". Иначе они могли попасть в трудармию, "а это все равно что ГУЛАГ – оттуда вернулись единицы".

Конец спецпоселений наступил только в середине 1950-х. При этом каждый из спецпоселенцев дал расписку о том, что он не имеет права возвращаться в места, откуда был депортирован. Поэтому Бейтлеры так и остались в Череповце. Историю своих родных Елена описала в очерке "Дорогие мои немцы", который вошёл в пятую книгу "Мы из ХХ века". Кто-то из них почти всю жизнь проработал на судостроительном заводе, а кто-то позднее работал на металлургическом заводе.

Сейчас Череповецкий металлургический комбинат принадлежит компании "Северсталь" Алексея Мордашова. На сайте компании есть раздел с историей Череповецкого комбината. Там отражены ключевые даты строительства завода. Указано, что в годы войны оно было приостановлено, а потом в 1947-м возобновлено. И уже следующая дата переносит к торжественному 24 августа 1955 года, когда был получен первый череповецкий чугун на доменной печи №1. "Этот день стал Днем рождения Череповецкого металлургического завода", – написано на сайте компании.

Но ни слова в истории комбината не сказано о людях, которые строили завод. Ни слова о "Череповецлаге", немецких военнопленных, репрессированных и спецпоселенцах. Ни слова о том, что было до 1955 года – завод будто сам появился в Череповце.

Когда Александр и Елена слышат про официальную историю завода на сайте "Северстали", то смеются и вспоминают историю про памятник молодым комсомольцам.

– У нас в Совете ветеранов был единомышленник, зампредседателя городской думы. Он нас поддерживал на первых порах с книгой. И тут же параллельно старые комсомольцы начали говорить: "Надо памятник комсомольцам поставить!" А мы же не могли так на них стеной идти: "Ребята, какой на фиг памятник?" Я нашему единомышленнику говорю: "Ты же знаешь, что завод строили зэки". А он мне отвечает: "Ну, Саш, мы их потом приняли в комсомол", – смеётся Александр. – В городе будет памятник молодежи. Молодым строителям. Вот какой был энтузиазм. Вот они, молодые, с чемоданчиками едут добровольно завод строить. Ну, хотят они верить в это. У них своя правда. Россия – страна непредсказуемой истории.