Политика импортозамещения, считай, провалилась, свидетельствует доклад Национального рейтингового агентства, вышедший в декабре: выполнить план по ключевым показателям не удалось, а санкционная "запрещенка" все равно попадает на прилавки. Российские производители так и не смогли в полной мере закрыть потребительский спрос: где-то недотягивает качество продукции, где-то – объемы. Корреспондент Север.Реалии пообщался с фермерами и продавцами и выяснил, что пошло не так.
Курс на ускоренное импортозамещение российские власти объявили в 2014 году в ответ на санкции США и Евросоюза, введенные после аннексии Крыма. Ограничительные меры касались чиновников, оборонных предприятий, поддержки российских проектов, а также экспорта товаров, услуг и технологий в Крым. Россия в ответ запретила поставки мяса, рыбы, молочной продукции, сыров, овощей, фруктов из ЕС и США. Еще через год в списки добавили Албанию, Лихтенштейн, Исландию и Черногорию, потом очередь дошла и до Украины. Возмещать потери власти решили за счет российских товаров, тем более что курс на импортозамещение уже предполагался в рамках "Госпрограммы развития сельского хозяйства на 2013–2020".
После санкций программа была расширена, плюс в 2015 году была создана Правительственная комиссия по импортозамещению. На Северо-Западе правительство открыло Центр импортозамещения и локализации. Последние новости на его сайте датированы июлем 2019 года.
Оценить итоги программы импортозамещения в декабре 2020 года решило Национальное рейтинговое агентство, которое входит в реестр кредитных рейтинговых агентств Банка России. Результаты исследования оказались неутешительными: объем импорта молочной продукции к концу 2020 года должен был сократиться на 30%, но получилось лишь на 20%. Импорт плодоовощной продукции должен был уменьшиться на 20%, но упал только на 11%. Завоз импортных овощей сократился на 27% вместо заявленных 70%.Приблизиться к плановым цифрам смогла лишь мясная отрасль: там импорт сократился на 65%.
По данным таможенной службы, за январь – сентябрь 2020 в Псковской области импорт продовольственных товаров составил 12,8%. Чаще всего продукты ввозят из Республики Беларусь (23,5%), Германии (17,5%) и Латвии (9,1%).
– Пускай они запихнут свою программу себе в зад, – комментирует успехи импортозамещения фермер Александр Конашенков. У него есть собственное КФХ, он доктор сельскохозяйственных наук, депутат Гдовского районного собрания и президент ассоциации "Псковский фермер". Программу импортозамещения, по его мнению, писал человек, далекий от сельского хозяйства, который "не понимает, как оно строится".
Трезвый расчет
– Этого и не могло произойти за пять лет, – говорит о целях программы импортозамещения генеральный директор группы компаний "Кабош" Дмитрий Матвеев. – Для сравнения, корова, как женщина, беременна 9 месяцев и, как правило, носит одного теленка. Молоко мы в лучшем случае можем получить через 2,5 года. Коровы же не свиньи, они не могут телиться через 4,5 месяца по 12–14 телят.
Агрохолдинг "Кабош", расположенный в Великолукском районе Псковской области, к политике импортозамещения оказался, как ни странно, готов. Незадолго до войны на юго-востоке Украины завод запустил полностью автоматизированную линию по производству сыра.
– Я понимал, что государство когда-то проснется и начнет думать о том, как защитить отечественного производителя, и понимал, что есть рынок, на котором можно заработать. Это трезвый расчет, который оправдался, – говорит Матвеев. – Но государство действовало не для защиты внутреннего рынка, а делает это из-за политической конъюнктуры. Поэтому как быстро это ввели, так быстро это и снимут. И сейчас моя компания готовится к тому, что санкции отменят. Любой производитель не хочет конкуренции, но я считаю, что это благо. Потому что любая конкуренция делает вас сильнее.
Вам какой-то сыр понравился, но на следующий день вы пришли, купили ту же самую марку в том же самом магазине, а там сыр уже другой
"Кабош" специализируется именно на производстве сыра, потому что до санкций рынок на 50% заполнялся импортом. На смену ему пришел отечественный "сырный продукт", но Дмитрий Матвеев намерен доказать, "что в России сыр может быть не то что не хуже, а даже лучше".
– Естественно, многие российские производители стали делать сыр из пальмового масла, из чего угодно, добавлять любые жиры, чтобы удешевить продукт. Чем просто обгадили всю категорию. Вторая проблема – фасовщики. Для них главное – это цена, качеству они значения не придавали. Если покупаете у фасовщиков, то сегодня можете найти на полке белорусский сыр, завтра – сыр из Латинской Америки, послезавтра – еще какой-то. Вам какой-то сыр понравился, но на следующий день вы пришли, купили ту же самую марку в том же самом магазине, а там сыр уже другой, – объясняет гендиректор "Кабош".
Есть и другие объективные причины провальных показателей, например, отсутствие сырья и рынка. В отличие от других стран, в России не работает система сельских кооперативов, и с каждым производителем молока заводам приходится заключать договор напрямую. Сыропригодное молоко в России, как уверяет Матвеев, производят единичные предприятия: "Не потому, что не могут производить, а потому что нет, к сожалению, ставки на это со стороны государства".
Даже российские минеральные удобрения продаются строго в зависимости от курса
Вдобавок, возможности импортозамещения парадоксальным образом сдерживает курс доллара.
– Берем, допустим, производство молока. Техника, которую мы покупаем, она вся импортная. Оборудование, которое мы покупаем, все импортное. Семя, чем осеменяем коров, препараты – это все импортное. Даже российские минеральные удобрения продаются строго в зависимости от курса, потому что их крупнейшие производители все поставляют на экспорт. И точно такая же ситуация в переработке молока. Мы ужаснулись! Поэтому рост валюты очень губительно на нас влияет, – говорит Матвеев.
"Мы буржуи в их глазах"
Индивидуальный предприниматель Анна Перова выпускает продукты под маркой "Сырная застава". Все началось в 2015 году с сыра в десятилитровой кастрюле для себя, "для соседей", а теперь у сыра отдельное помещение. В 2019 году Перова оформила заём в Фонде гарантий и развития предпринимательства Псковской области: в цех и оборудование понадобилось вложить более миллиона рублей. Еще около 50 тысяч рублей ушло на сертификацию (многоуровневая государственная проверка, которая включает в себя декларацию соответствия, ГОСТы и т.п.), и до сих пор каждая партия сыра отправляется на анализы в лабораторию – они стоят около пяти тысяч рублей. Анна рассчитывала отбить вложения уже в этом году: у нее были договоры с ресторанами и небольшими петербургскими магазинами, которые специализируются на вине и сыре, был отдел для торговли в Пскове. Но уже в марте продажи упали: все планы сбила пандемия коронавируса.
Под государственные меры поддержки мы, фермеры, не попали, мы буржуи в их глазах
– Конечно, кое-кто сейчас открывается, с нами начали сотрудничать рестораны, которые работают в режиме окна и на доставке, но у них очень маленькие заказы. Они хотят делать премиальный продукт, но не хватает оборотов, чтобы покупать дорогой сыр. А под меры господдержки мы, фермеры, не попали, мы буржуи в их глазах, – говорит Перова. – У нас ведь молоко литься не перестает, животные живы. "Фонд гарантий" дал отсрочку на полгода, но этого не хватило.
Светлана Климова и Ставрос Тремпелис переехали из Греции на Псковщину пару лет назад – "выбрали Россию и привезли свой бизнес сюда" – и летом 2020 года рискнули открыть в деревне Ваулино греческую сыроварню TREMPELIS. Представители администрации гордо называли их инвестором, которому "помогли прийти" из Греции в Псковскую область и дали кредит в пять миллионов рублей из Фонда гарантий и развития предпринимательства.
Те псковичи, которые раньше покупали сыры в Прибалтике, приехали к нам, попробовали и сказали, что не нужна им больше "Зеленая карта"
– Мы считаем, что на 100% у нас удался проект импортозамещения, мы перерабатываем молоко Псковской области. Те псковичи, которые раньше покупали сыры в Прибалтике, приехали к нам, попробовали и сказали, что не нужна им больше "Зеленая карта" – будут покупать наш сыр. А поддержки от государства мы никакой не получили, даже нет от Минсельхоза программы покупки в лизинг. Нам не купить машину, не купить оборудование. Здесь, я так понимаю, нет никакой заинтересованности, – рассуждает генеральный директор греческой сыроварни Светлана Климова.
Она рассказывает, что в Греции фермерам всегда предлагаются программы поддержки. Сыровары особенно ценят ту, которая предлагает помощь компаниям, закупающим молоко.
– А в России в данный момент нас не кредитуют банки, ведь мы новое предприятие, у нас нет выручки большой. Вы кредитуетесь, если выручка 2,5 миллиона в квартал. А чтобы на нее выйти, нужны деньги, – объясняет Климова. – И тут просто палка о двух концах. И мы не можем взять кредит на молоко под 1%, а берем под общий в 13% в коммерческом банке. А в Греции есть кредиты в банке для сельского бизнеса под 3%. Здесь же нам много чего предложили, и все. Дальше точка.
Чтобы малое или среднее предприятие могло сделать рывок, нужны три составляющие: земля, техника и человеческие ресурсы
Председатель совета ассоциации "Псковский фермер", владелица хозяйства "Усадьба Синицы" Юлия Рощина была успешным тренером с собственным фитнес-залом в Санкт-Петербурге, но в 2015 году переехала в Палкинский район и начала восстанавливать заброшенные яблоневые сады.
– С инвестпроектами у нас далеко не так хорошо, как пишут в СМИ. Практически невозможно оформить кредит. Для сумм от 300 миллионов и выше, видимо, нужны какие-то свои отношения с банками. Инвесткредиты – большая трудность. Чтобы малое или среднее предприятие могло сделать рывок, нужны три составляющие: земля, техника и человеческие ресурсы. Но все это завязано либо на коммерческий кредит, либо на инвесткредит, а малые и средние формы хозяйства их почти не могут получить, – констатирует Рощина.
Импортозамещение могло бы идти успешнее, если бы выращенные фрукты и овощи было где хранить. В каждом регионе должен быть распределительный продуктовый центр, куда можно было бы сдавать продукцию, а там бы ее хранили и распределяли по магазинам, считают фермеры.
– Это большой проект с очень значительными инвестициями. Пока на него никто у нас не решился, но он необходим. Во-первых, он поможет понять и посчитать реальные запасы, которыми обладает область, – насколько мы можем сами себя обеспечивать. Во-вторых, это короткое плечо от фермера до первого покупателя, которым будем распределительный центр. Возможно, он сможет вокруг себя собрать кооператив, – рассуждает Рощина.
"Нет смысла продавать за бесценок"
Ни один из опрошенных корреспондентом сайта Север.Реалии фермеров не представлен в федеральных и местных розничных сетях. Аргументы "против" у всех разные, но общий посыл один – невыгодно.
– Я внимательно прочла договор с торговым центром "Империал" и поняла, что, если попаду случайно хоть на один штраф, то не смогу покрыть свои расходы. Там очень большие суммы. Штраф выдается, например, за то, что не поставили нужное количество сыра. А оно зависит от того, сколько дадут молока животные, на которых влияют очень многие факторы, вплоть до того, как солнце сегодня посветило. А еще корма, например, купил не те, и животные заболели, – говорит Анна Перова.
Еще сразу прописывают в договорах отсрочки платежей за продукцию. Для маленького фермера это почти невозможно
По ее словам, больших молочных ферм, которые могут в случае чего "подстраховать молоком", в области нет, все их поставки расписаны на заводы.
– Крупные сетевики сразу прописывают в договорах отсрочки платежей за продукцию. Для маленького фермера это почти невозможно, потому что у нас идет оборот, нам нужно постоянно крутиться. Если не будет оборотных средств, мы не сможем работать дальше, что и показала пандемия – мы снизили производство до минимума, – признается Перова.
Она объясняет, что есть фермерские сыры на выдержку, а есть молодые и свежие, которые дают оборотные средства. Но последние почти перестали покупать.
– Им надо, чтобы они купили кусочек маленький, 150–200 граммов сыра, положили в холодильник и по маленькому кусочку ели долго-долго. А такое возможно только с сырами длительного хранения, – уточняет владелица "Сырной заставы".
Мне удобнее работать с мелкооптовыми поставками в небольшие учреждения и магазины
У Юлии Рощиной тоже "до розницы не дошло ничего": все забирают жители области "и прячут по подвалам".
– "Пятерочка", "Магнит" – точно нет. Там высокие требования, нужны большие объемы, и есть самый невыполнимый для меня пункт – круглогодичные поставки. Мне удобнее работать с мелкооптовыми поставками в небольшие учреждения и магазины. Мой основной потребитель – частные клиенты, которые хотят есть качественную продукцию и имеют возможность небольшими партиями хранить ее в домах, – говорит Рощина.
Греческие сыровары из Псковского района отмечают, что выход в федеральные розничные сети может обернуться для них вынужденным снижением цены и следовательно – прибыли.
– Наш покупатель из сегмента средний плюс. Мы в федеральных сетях вообще не представлены. И в принципе туда не хотим и не пойдем. Потому что нет смысла конкурировать с синтетическими сырами по 600 рублей за килограмм. Наш продукт вне конкуренции: это уникальный сыр по греческой технологии. Сейчас нам нет смысла продавать за бесценок наш сыр, а нас хотят к какой-то цене подвести. Но мы не будем снижать стоимость, наш выше качеством, – считает Светлана Климова.
Директор группы компаний "Кабош" Дмитрий Матвеев тоже делает ставку не на федеральные, а на региональные сети и независимую розницу.
– Во-первых, с ними легче работать, они менее капризные, чем федеральные сети. Второе, мы хотим быть более серьезно представлены. Но у нас есть продукты и для ресторанов, и это категория, с которой мы работали и будем работать, – отмечает Матвеев.
Директор псковского гипермаркета "Империал" Николай Рассадин в ответ на критику отвечает, что не может оставить полку пустой и, конечно, предпочтет того поставщика, который гарантирует нужный объем товара.
– Не надо путать условного фермера Олега Сироту и массовое производство. У него единичный фермерский продукт, он может построить сыроварню и может обеспечить ею 0,01 процента населения России. А есть понятие массового продукта. Большие объемы мы у фермеров не берем, прекрасно понимаем, что не продадим их. Этот товар дороже, и для потребителя он новый, – говорит Рассадин.
Торговые точки вынуждены подстраиваться под кризисное поведение покупателей, которые сейчас выбирают товар в меньшем объеме и за более низкую цену, объясняет он.
– Чем выше курс валют, тем больше цена товара, доставляемого в Россию. Соответственно, снижается спрос на импортные товары, и потребитель переориентирует себя, семью на товары отечественного производства, – отмечает Рассадин. – Сегодня мы фактически не зависим от внешнего рынка свинины. То, что было 6–10 лет назад, – небо и земля. Мы перестали импортировать курицу. Иногда покупаем бросовую для производства кошачьих, собачьих кормов, потому что практически везде (исключая пограничные с Китаем и северные районы) едят свою.
И плевать государство хотело на какого-то фермера в Гдовском районе
Он советует фермерам объединяться в ассоциации и активнее использовать соцсети как площадки для продаж. В помощь от государства он не верит.
– Фермер – это микробизнес, который нашему государству, извините, в одно место не уперся. Хотя по всем экономическим теориям, развитое государство в большей степени зависит от малого и среднего бизнеса, но только не в России. Здесь вся экономика держится на госкорпорациях. И плевать государство хотело на какого-то фермера в Гдовском районе. Да кому он нужен. Выживет так выживет, а вот если он налоги не заплатит, тогда на нем оттопчутся, – убежден Рассадин.
Межпланетный кооператив
Фермер Александр Конашенков считает, что с объединением крестьянских хозяйств все не так просто. Он с 2015 года возглавляет фермерскую ассоциацию и вдвое увеличил число ее участников, но "получается пока потихоньку".
– Это все отличается от кооперативов в Европе и США, которым по 200 лет. Из ассоциации не так просто создать кооператив: доверие нужно между людьми и адекватные расстояния. У нас овощевод живет в 200 километрах – ну, какой я здесь в районе кооператив создам, если нет плотности фермеров? У нас в некоторых районах вообще ни одного фермера нет! Можно, конечно, межпланетный создать, – иронизирует Конашенков. Он знает в Псковской области только двух по-настоящему крупных производителей овощей. – Они периодически работают с сетями, но другие, более маленькие, не могут. Сетям нужно постоянство, цена дешевая и еще непонятно что. Небольшим хозяйствам это не под силу, вот мы и продаем сами.
А у нас идиотское государство: нефть в два раза понизилась, а соляра повысилась!
Государство, с одной стороны, выделяет какие-то деньги кооперативам, но с другой стороны, сначала кооператив должен организоваться и продемонстрировать работу. Издержки не стоят возможной выгоды, отмечает Конашенков.
– Стало хуже работать, хуже с продажами, хуже с ценами, дороже составляющая крестьянского труда – запчасти, ГСМ, семена. Потому что доллар растет! А у нас идиотское государство: нефть в два раза понизилась, а соляра повысилась! – ругается фермер.
Он уверен, что "ни один "Кабош", ни один крупный свинокомплекс сельские территории не разовьет правильно".
– Спасут их небольшие фермерские хозяйства, которые будут заполнять пространство людьми. Если у тех будет возможность зарабатывать, то на первых порах они обойдутся даже без больниц и детских садов. А для того, чтобы была возможность заработать, нужны готовые построенные фермы и земля, на которых на конкурсной основе будут работать люди, – считает фермер Конашенков.
Норвежско-русский лосось
Еще одним результатом политики импортозамещения стал реэкспорт. Национальное рейтинговое агентство в своем исследовании отмечает, что поставки норвежской рыбы в Россию сократились – их заменили товары из Чили и с Фарерских островов – но параллельно втрое выросли поставки из Норвегии в Чили. Также на российском рынке увеличился объем китайских овощей, это совпало с трехкратным ростом поставок из ЕС в Китай.
– Я допускаю возможность, что у меня в магазине лежит норвежский лосось, который куплен и расфасован корейцами. Это общемировая практика. И египтяне могут купить норвежского лосося, расфасовать его и поставить как египетского. Цена при этом обязательно изменится, дешевле было купить у норвежцев, – говорит Рассадин.
Государство ведет непредсказуемую политику, в которой нет жизни долгосрочным проектам
Лосось этот может быть даже не норвежским, а российским. Просто наше государство не хочет вкладываться в переработку рыбы, объясняет Николай Рассадин:
– Это длинные деньги, в которые никто не вкладывается, потому что государство ведет непредсказуемую политику, в которой нет жизни долгосрочным проектам. Поэтому мы вылавливаем рыбу, продаем корейцам, японцам, тем же самым норвежцам, англичанам. А потом вынуждены покупать нашу же рыбу у корейцев.
Дмитрий Матвеев информацией о реэкспорте тоже не удивлен. Ключевой страной называет Беларусь:
– Я всегда говорил, что, если не закроем границу с Белоруссией, то будем потреблять те же самые продукты, просто в другом виде и немного в другом количестве. Недавно я делал в Сочи доклад о сырах и, когда готовился, взял статистику Беларуси. Что я там увидел? Производство сыра у них выросло на 40% с копейками. А производство молока на 8% процентов. А теперь скажите, как можно увеличить производство сыра на 40% и увеличить производство молока на 8%? Я в 2015–2016 году объезжал заводы в Польше и практически на каждом видел белорусские грузовики с молоком.
Впрочем, пример реэкспорта с Чили – не самый удачный, считает Матвеев. Более показательна ситуации с Арменией, которая вдруг начала в большом количестве производить горгонзолу и другие твердые сыры. "Я думаю, что это украинские сыры, которые поставляются в Армению, а там переклеивают этикетки", – говорит он.
