"Спасти людей или сохранить лицо". 20 лет со дня гибели подлодки "Курск"

20 лет назад в Баренцевом море затонула подводная лодка "Курск". Все 118 человек экипажа, находившиеся на борту, погибли. За прошедшие годы появилось множество версий о том, что послужило причиной катастрофы, но до сих пор нет окончательных ответов на многие вопросы, которые возникли в те трагические августовские дни.

Атомная подводная лодка "Курск" затонула 12 августа 2000 года во время учений в Баренцевом море. По официальной версии, АПЛ "Курск" погибла из-за взрыва торпеды во время подготовки к учебной торпедной атаке. Неофициальных версий взрыва в торпедном отсеке несколько – одни эксперты говорят, что подлодка могла торпедировать сама себя учебной подводной ракетой, другие – о возможной атаке со стороны американской подводной лодки, третьи – о возможном столкновении с иностранной подводной лодкой, есть версии о столкновении с миной времен Великой Отечественной войны и даже о случайном попадании боевой ракеты, выпущенной с атомного ракетного крейсера "Петр Великий". Капитан 1-го ранга Игорь Курдин, автор книги "Курск". 20 лет спустя. Тайны, скрытые под водой", считает, что и сегодня нельзя с абсолютной точностью сказать о причинах гибели "Курска", но официальная версия представляется ему наиболее вероятной.

– От чего погиб "Курск", точно не знает и знать не может никто. Буквально месяц назад вышла в свет моя книга, в ней я остановился только на двух версиях, потому что только они имеют право на существование. Во-первых, это официальная версия, которой я и сам придерживаюсь: это техногенная катастрофа, вызванная неисправностью толстой торпеды, ее взрывом в четвертом торпедном аппарате. Взрыва этой торпеды никто не отрицает. Я не мог не сказать в своей книге еще об одной версии – что первопричиной взрыва могло быть внешнее воздействие. Это либо столкновение с иностранной подводной лодкой, либо торпедная атака "Курска" иностранной подводной лодкой. Авторы этих версий – толковые эксперты, профессора, доктора наук, специалисты в области торпедного вооружения Военно-морского флота. Они предоставили в мое распоряжение аналитические материалы, технические подробности, вполне обоснованно рассказали о своей версии. Но я с ней не согласен, потому что, во-первых, неоднократно в период холодной войны происходили столкновения наших и американских и других иностранных подлодок, и никогда они не приводили к тяжелым последствиям. Во-вторых, лодки – это очень прочные корабли, а лодки под водой, тем более когда они под перископом, как "Курск", очень хорошо маневрируют.

Еще иногда говорят, что американцы разрабатывали компьютерную систему, которая выполняет контратаку подводной лодки. Но разработка этой системы была начата только в 2003 году, а в 2000 году ее еще не было. И начав разработку в 2003 году, через 8–9 лет американцы ее прекратили, посчитав, что она неэффективна. Поэтому говорить о том, что по "Курску" стрелял компьютер, это не очень научная фантастика. Да, в районе учений были американские лодки "Мэмфис" и "Толедо", мы знали, что у них на вооружении были торпеды МК-48, но никаких признаков торпедной атаки, попадания торпеды все-таки обнаружить не удалось. Хотя я знаю, что и спасателям, и специально подготовленным подводным аппаратам была поставлена задача – во что бы то ни стало найти признаки нахождения иностранной подводной лодки вблизи "Курска". Они, как они мне сказали, носом землю рыли, потом уже и "Миры" туда пришли, глубоководные аппараты, все искали признаки иностранной подводной лодки, но так ничего и не нашли. Есть высказывания адмирала Михаила Моцака (с мая 1999 года – начальник штаба, первый заместитель командующего Северным флотом. После катастрофы лишился своего поста вместе с командующим Северным флотом адмиралом Вячеславом Поповым и рядом других высокопоставленных офицеров флота. 18 декабря 2001 года уволен в запас по собственному желанию. – СР), который в 2013 году сказал, что якобы были найдены следы краски на корпусе, но, кроме слов адмирала, ныне покойного, реальных доказательств этому не было. И когда говорят про американскую торпеду… Вот мне один адмирал грамотно сказал: "Какой смысл в 2000 году американцам было атаковать "Курск", чтобы его утопить и поставить мир на грань Третьей мировой войны?" Мы же тогда делали все, что нам говорили американцы: резали самые новые лодки, самолеты, мы снимали с вооружения самое эффективное наше оружие. Зачем им было топить "Курск"? Поэтому я не верю ни в торпедную атаку, ни в столкновение. Все остальные версии не имеют под собой вообще никаких оснований, поэтому я их даже не рассматриваю.

– А почему вы все же не допускаете, что "Курск" мог быть подстрелен учебной ракетой с крейсера "Петр Великий"?

– Потому что тогда из нескольких тысяч человек, участников этих учений, и в первую очередь из экипажа "Петра Великого", за 20 лет кто-нибудь обязательно проговорился бы. Невозможно заткнуть рты всему экипажу. А стрельба ракетой, торпедой, даже артиллерией – это не один человек, в этих стрельбах участвует весь экипаж. Я встречался с членами экипажа, начиная от командира и кончая матросами "Петра Великого", и никто этого не подтверждает.

– Говорят, что взорвавшаяся торпеда вообще была из серии, признанной опасной и отозванной, и только одна торпеда осталась на "Курске", почему?

– Эта торпеда была изготовлена на машиностроительном заводе имени Кирова в Алма-Ате, она была учебная, но вместе с ней в этой партии было изготовлено 10 торпед – 9 боевых и одна учебная, без боеголовки. В ходе эксплуатации на Северном флоте выяснилось, что в этой серии у четырех торпед из 10 обнаружились неполадки по сварным швам. И было принято решение отозвать всю серию обратно на завод-изготовитель, произвести слив компонентов топлива, переварить эти сварные швы. Но отозвали боевые торпеды, а учебную не отозвали, и около десяти лет она хранилась на складе торпедно-технической базы, ни разу на подводную лодку не выдавалась, ни разу ею никто не стрелял. При подготовке и погрузке этой торпеды на "Курск" ни падений, ни ударов не было, внешних протечек тоже не наблюдалось. Но когда ее начали готовить к погрузке, потом погрузили на тележку, потом привезли на пирс, потом краном погрузили на лодку, в этот момент торпеда, которая 10 лет лежала, начала испытывать определенные нагрузки, динамические и статические. И возможно, когда ее уже загрузили в торпедный аппарат, вот этот шов разошелся и она потекла. Что и привело к ее последующему взрыву. У этой серии были выявлены не только протечки по швам, там еще обнаружились прокладки и электроразъёмы, которые выслужили свой срок эксплуатации и должны были быть заменены. Скорее всего, такая неисправность могла возникнуть и в этой учебной торпеде.

– То есть все-таки есть вина тех, кто не проследил, кто был обязан ее обновить?

– Я считаю, что да. Те, кто готовил эту торпеду, кто принял решение о выдаче ее на "Курск", они должны были ее, безусловно, отправить с остальными боевыми торпедами на завод на доработку или как минимум на проверку.

– Эти люди понесли наказание?

– Нет. Потому что их ошибочные действия напрямую не связаны с гибелью подводной лодки – так посчитало следствие. Но через 16 месяцев после гибели "Курска", когда его уже подняли, в декабре 2001 года генеральный прокурор, на тот момент товарищ Устинов, доложил президенту предварительные результаты следствия. И в этот же день, в начале декабря 2001 года Путин принял решение о кадровых изменениях в составе Военно-морского флота, в первую очередь Северного флота. И уже через три часа был подписан указ, как мы его называем, расстрельный список из 16 человек. Но начальник Генерального штаба и главком ВМФ Куроедов, выйдя от президента, сказал: "Да, люди будут наказаны за упущения в боевой подготовке". Они не сказали журналистам сразу, что именно за "Курск", и это опять породило массу слухов, сплетен и домыслов. А я нашел высказывание президента, он сказал, что кадровые решения приняты именно по факту гибели "Курска".

– Вопрос о спасении моряков – самый больной. Все-таки если бы вовремя и согласились на помощь норвежцев, можно было еще спасти экипаж?

– Даже Господь Бог не ответит на этот вопрос. Но в своей книге мне удалось собрать материалы, которые говорят о том, что в первые же дни не только Норвегия, но и Великобритания, Франция, США и другие страны предложили помощь в проведении спасательной операции. Однако мы эту помощь не приняли в первые дни. Есть официальное обращение Министерства иностранных дел, и есть официальный ответ посла России в Брюсселе, где расположена штаб-квартира НАТО, где говорится: "Нам помощь не нужна, мы справимся своими силами". И помощь была принята только спустя несколько дней, в оказании ее участвовали Великобритания и Норвегия со своей спасательной подводной лодкой "ЛР-5" и водолазами-глубоководниками. Потому что наши аппараты "АС-32", "АС-34", "АС-36" были ничуть не хуже английской спасательной лодки "ЛР-5", только у нас были просроченные аккумуляторные батареи. Вообще, эти аппараты практически никогда не отрабатывались в подобных ситуациях, и их экипаж не имел опыта проведения подобных операций. А водолазы-глубоководники на тот момент на Северном флоте вообще отсутствовали, потому что спасательные суда, которые должны обеспечить их работу, были списаны и выведены из состава Военно-морского флота. Поэтому когда норвежские водолазы опустились на корпус "Курска", если не ошибаюсь, это произошло через семь дней после катастрофы, то спасать уже было некого (20 августа к спасательным работам было допущено норвежское судно Seaway Eagle, водолазы которого смогли вскрыть кормовой аварийно-спасательный люк АПЛ на следующий день. – СР).

– То есть должны были принять помощь в этой ситуации, раз сами были не готовы?

– Да, должны были. Потому что в мирное время принимать помощь для того, чтобы спасти подводников, не зазорно. И в 2003 году при аварии батискафа "АС-28" на Тихоокеанском флоте такая помощь была запрошена и немедленно принята. И семь человек экипажа были спасены при помощи английских спасателей, которых на Тихий океан доставили специальным самолетом. Я думаю, что мы все же сделали правильный вывод: в мирное время принимать помощь от любых государств для спасения своих подводников не зазорно, а просто необходимо.

– У многих сложилось впечатление, что в тот момент наши власти, и Путин в том числе, не оценили вовремя масштаб трагедии.

– Проводя исследования в течение 20 лет, особенно в последние годы, я убедился, что Путина дезинформировали о реальном состоянии флота, о реальной обстановке на месте катастрофы "Курска", и тем более о реальных возможностях наших спасательных сил и средств. Я уверен, что это была дезинформация, ему недоговаривали того, что на самом деле происходило. Я даже испытываю уважение к Путину за то, что он все-таки приехал в Видяево. Ведь оказывается, когда министр обороны докладывал ему об обстановке, Путин сказал, что готов вернуться в Москву и поехать на Северный флот, но министр обороны посоветовал ему не делать этого. Потому что "и так все делается для спасения подводников, и в вашем присутствии нет никакой необходимости". Говоря по-детски, Путина подставили. Он потом поехал в Видяево и провел очень тяжелую, непростую встречу с родственниками. Я говорил и тогда, и сейчас с этими людьми. Да, Путин туда поехал и вел себя достойно. А сейчас валить на него, что он того, сего не сделал… Да он тогда всего сто дней у власти был.

– Что самое главное мы должны сегодня знать и помнить о той катастрофе?

– Безусловно, какие-то выводы из катастрофы "Курска" и Военно-морской флот, и руководство страны сделали. Несоизмеримы условия, которые были 20 лет назад, и те, которые на флоте сейчас. Выросли зарплаты подводников. Если командир того же "Курска" получал 20 лет назад 6 тысяч рублей, а водитель троллейбуса в Петербурге получал 18 тысяч, то сейчас командир атомной подводной лодки получает 250 тысяч; матрос-контрактник, а других сейчас на лодках нет, получает на Северном флоте со всеми надбавками от 70 тысяч рублей. Решены проблемы жилья для военнослужащих. Благоустроены базы подводных лодок, в первую очередь в Видяево, на Камчатке. И теперь офицер, увольняющийся в запас, не может быть уволен, если он не обеспечен жильем. Да, мы начали строить подводные лодки четвертого, скоро будет и пятое поколение подлодок, их еще не так много, но они уже есть, и они в строю. Меня больше всего радует то, что когда проектировался только "Курск", это был проект "Антей", то его генеральный конструктор Игорь Леонидович Баранов заложил в него так называемый модернизационный запас, что означает, что через 10–12 лет лодка в ходе ремонта получает новое ракетное и торпедное оружие, новое радиоэлектронное вооружение и многое другое. Потому что прочный корпус лодки толщиной 50 миллиметров служит очень долго, и если менять оборудование, оружие на более современное, это будет гораздо дешевле, чем проектировать и строить абсолютно новый корабль. Поэтому подводные лодки класса "Антей" до сих пор остаются в строю и находятся в составе Северного и Тихоокеанского флотов. Единственное, что у нас отстает, это аварийно-спасательное обеспечение подводных лодок. К сожалению, за 20 лет мы построили только один новый, современный спасатель подводных лодок – это "Игорь Белоусов", который сейчас находится на Тихоокеанском флоте. Хотя изначально предполагалось строительство четырех таких спасателей, по одному на каждый из флотов России. К сожалению, три других даже еще не запланированы и не заложены, и неизвестно, когда они будут. Да, есть такие спасатели, как "Михаил Рудницкий", они прошли ремонт и модернизацию, однако строить новых спасателей необходимо. Вот мы гордимся, что у нас до сих пор в строю спасательное судно "Коммуна" на Черноморском флоте, оно 1915 года постройки, то есть ему уже более ста лет. И оно в строю, но, согласитесь, столетний спасатель – это уже… на пределе. Строительство спасательного флота должно идти параллельно развитию подводного, – говорит Игорь Курдин.

То, что спасательный флот в России развивается медленно, не удивляет президента фонда "Республика", декана юридического факультета Северо-Западного института управления РАНХиГС (Российская академия народного хозяйства и государственной службы) Сергея Цыпляева.

– Когда мы говорим о катастрофах, тут самое главное – правильные выводы, чтобы это больше не повторилось. Отсутствие мощного спасательного флота говорит о том, что мы по-прежнему не считаем человека главной ценностью и не извлекаем из трагедий правильных уроков – мы уверены, что больше этого не произойдет. Дай Бог, конечно, но для этого надо серьезно работать, и отсутствие такой работы говорит об отсутствии правильных выводов – значит, мы их не извлекли. Значит, потом опять придется оплачивать свою беспечность кровью.

– Всем запомнилась реакция Путина на гибель "Курска", его знаменитое "она утонула". Вы согласны с Игорем Курдиным, который винит в этой реакции не самого Путина, а тех, кто ему, возможно, неверно докладывал обстановку?

– Конечно, это было самое начало публичной политической карьеры Путина, может, у него и правда не хватило политического опыта и человеческого характера. Да, при попадании в американское телевидение – почти как в стан врага – хотелось иметь несгибаемый вид, железный и непоколебимый. Это, конечно, старые рефлексы. Да, человеческая реакция в таких вещах очень важна – но по ней и узнаются великие политики, в частности, по умению правильно реагировать на трагедии. Такая реакция говорит о внутренних приоритетах, а застегнутость на все пуговицы сегодня в публичной политике работает плохо. Ну, и с организацией у нас вечная проблема – никто не считает на два-три шага вперед, это особенность нашей выучки, наших технологий, привычек и склонностей. Я думаю, что главный урок гибели "Курска" и состоит в том, что надо помнить о погибших людях и заботиться о том, чтобы такие трагедии больше не повторялись. Но для этого придется переломить давнюю российскую традицию пренебрежения к человеческой жизни. И, наконец, хотелось бы, чтобы мы стали более взрослой нацией и не боялись окружающего мира. Мы почему-то постоянно всего боимся, это характерно для детей. Надо выйти из режима осажденной крепости, в котором мы чувствуем себя так комфортно, – потому с этим как раз связаны вопросы о том, можно ли принять чужую помощь, как к ней относиться. Прежде всего надо помнить про человеческие жертвы. Такая трагедия показывает, насколько общество сплоченно, человеколюбиво и какие у него приоритеты: спасти людей или сохранить лицо.