Ровно 16 лет назад калининградец Роман Аранин упал с параплана. Он сломал позвоночник и оказался полностью парализован. Но после реанимации он не впал в депрессию, а разработал идеальную инвалидную коляску сначала для себя, а потом и для всего мира. В августе Аранин запускает в Калининграде целую фабрику.
Мы стоим на самой окраине Калининграда около здания странной овальной формы. Здесь еще стройплощадка, техника работает над благоустройством, но концепция уже понятна.
– Сейчас мы еще добавим зеленый кантик, и тогда здание будет похоже на гусеницу нашей коляски-вездехода. Мы на колеса своих колясок надеваем резиновые гусеницы, которые тоже льем здесь. И они становятся абсолютными вездеходами, которые могут ездить везде: по рыхлому снегу, по песку – где угодно. Когда через месяц кантик появится, картинка заиграет, – говорит Роман Аранин.
Сам он в этот момент сидит в коляске другой своей разработки: легкой и маневренной, которую можно сложить и поместить в багажник автомобиля. Это самая популярная модель на предприятии.
– Я точно знаю, что у фабрики-вездехода дело попрет, – уверен он. – Это будет самая современная фабрика по производству инвалидных колясок в России, которую мы надеемся сделать самой современной в Европе. Причем это будет не просто фабрика, а самый крутой социальный проект. Из 72 человек штата треть будут инвалиды-колясочники, которые не гнут скрепочки, как большинство спинальников, а реально работают – операторами, сварщиками. Для них мы рядом строим жилье и реабилитационный центр.
Захотел – к девушке подъехал поближе. Раз – и он уже с ней в контакте, причем в таком, что она беременна
Матчасть Роман знает как никто другой, всю продукцию опробовал лично. На колясках, придуманных в Калининграде, сегодня ездят по всему миру. Счастливые покупатели присылают Роману трогательные видео, выбивая у него скупую мужскую слезу.
– Как-то продали коляску в Аргентину 35-летнему парню, у которого вообще ничего не работает, – рассказывает Аранин. – А недавно ко мне в соцсети добавилась девушка с его фамилией. Захожу, смотрю на моего парня-аргентинца: в моей коляске, в красивом костюме, у него свадьба, куча гостей. А еще через полгода смотрю: у них родился ребенок. И когда читаешь письмо этого человека, которого всю жизнь катали в коляске, а тут он может ездить сам, и он описывает эти эмоции свободы... Захотел – к девушке подъехал поближе. Раз – и он уже с ней в контакте, причем в таком, что она беременна. И я понимаю, что я к этой свадьбе и этому ребенку имею самое прямое отношение. И это такие эмоции! За деньги этого не купишь.
Бесполезные люди
Успешный социальный бизнес вряд ли бы сложился, если бы не личная беда. 16 лет назад Аранин продавал сантехнику и обои и думать не думал ни о какой технике для инвалидов. Впрочем, и особо счастливым он себя не чувствовал. Счастье приходило в воздухе: Роман закончил летное училище и часто летал на мотопараплане.
– Я летал без мотора, потом купил себе мотор, в расчете на двухместные полеты, мощные, с большим винтом. Но 8 августа 2004 года я полетел один. И взлетел не в том направлении. Когда увидел под собой высоковольтные провода, в панике нажал на гашетку газа, меня развернуло, двигатель начал тянуть купол в обратную сторону, не наполняя его, а, наоборот, гася. Это просто была хреновая подготовка к полету. С 50 метров я досвистел до земли, рама двигателя при ударе перерубила мне шею, – вспоминает Роман.
Из параплана его вытащили очевидцы. Потом было сорок дней реанимации и три года реабилитации.
– Были колдуны, которые говорили: денег не надо, дай нам шанс, и ты через неделю пойдешь. Даешь шанс, а потом через три месяца выясняется, что ты отдал 30 тысяч долларов и никуда не пошел. Дальше были реабилитационные центры, которые и дали основной толчок к жизни. Деньги на лечение собирали всем летным училищем, – говорит Аранин.
Роман – так называемый шейник. В отличие от инвалида-спинальника, у кого поврежден нижний отдел позвоночника, шейник не может двигать ни руками, ни ногами, ни, часто, головой:
– У спинальника не работают только ножки. С моей точки зрения, он должен днем работать на заводе, а вечером еще подрабатывать где-нибудь тапером в ресторане. Чем бухгалтер в коляске с рабочими руками отличается от того, кто без коляски? У шейника же вообще ничего не работает, только голова. Но если он падал в каске, как я, то с мозгами у него все нормально.
Очнувшись после травмы, Аранин поначалу вообще мог двигать только глазами. Спустя годы реабилитации он руками может управлять коляской. Вспоминает, что в сложное время не справился бы без близких – у Романа жена, две дочери и множество друзей. Без близких шейник вообще просто погибнет: или сразу после операции, или позже, один в своей квартире.
– В областной больнице на меня смотрят как на призрака, потому что они не знают другого примера выжившего шейника. В России выживаемость шейников – процентов 20. В соседней Литве – 90%. У нас человек получил травму, ему сделали операцию – и в 80% случаев он в течение года умер. Это связано с тем, что нет ухода, элементарно их не переворачивают, не учат жить в этом теле, – говорит Роман.
Тех, кто годами лежит в квартире без возможности выйти на воздух и о ком не знают ни чиновники, ни соцработники, в России очень много. Многих таких "забытых" Роман знает лично, поскольку возглавляет еще и общественную организацию инвалидов "Ковчег".
Где-то на пятом этаже лежит такой человек, годами, на полу, на матрасе, и про него не знает никто
– Я думал, что у нас в регионе пять таких человек, а сейчас мы развозили гумпомощь, нашли еще 16 человек, незаметных, о которых не знал ни Минсоц, ни мы, – рассказывает Роман. – Где-то на пятом этаже лежит такой человек, годами, на полу, на матрасе, и про него не знает никто. Это очень большая проблема, и пока она в России не решается. Все считают, что это бесполезные люди, балласт на шее у государства. Но мы на своем примере пытаемся доказать, что мы не балласт, что мы можем делать большие дела, компенсировать те утерянные функции, которые были у организма.
Коляски вместо танков
По большей части кресла для инвалидов закупает государство. Долгое время это были неповоротливые, нескладные конструкции, доставляющие одни неудобства. После травмы, осваивая инвалидное кресло, Роман как-то выпал из него лицом в асфальт, спускаясь с горы. Тогда и понял, что придется придумывать что-то свое. Вместе с другом-инженером Борисом Ефимовым разработал первую коляску-вездеход для себя. А потом решил поставить дело на поток: отгородил часть своего магазина с сантехникой и начал производство.
Так в 2010 году появился Observer. На предприятии ремонтировали старые коляски и параллельно разрабатывали новые модели. Собирались они в Азии. Сейчас же сборка проходит на месте – инвалидные кресла, ступенькоходы рассылаются по всей стране и за рубеж. Из этой техники инвалиды не выпадают.
– Вот, тут гироскоп на коляске – он отслеживает положение ездока. Поехала коляска вниз – сиденье автоматически уводится назад, и ты остаешься в горизонте, – показывает Роман. – Я еду спокойно под углом в 30 градусов по лесу. Так больше не может ни одна коляска в мире.
Электроколяски-вездеходы, разработанные в Observer, могут проехать по пескам и склонам. Скоростные коляски развивают скорость бегущего человека, до 8,5 км/ч вместо привычных шести, а потом еще и легко складываются в багажник легкового авто.
– Мы точно лучшие в России по альтернативным методам управления, – утверждает Аранин. – На наши коляски-вездеходы мы можем поставить управление подбородком, наклоном головы, даже дыханием: дунул – поехал вперед, втянул воздух – назад. Больше такого никто не делает, кроме нас.
Каждый раз, покупая в Англии джойстики, я кровью расписываюсь в каждой строчке, что это пойдет не на танки и самолеты, а реально на инвалидные коляски
Коляски – российский продукт на 60%. Из Китая привозят покрышки, из Европы – комплектующие для системы управления. Из-за валютных колебаний после 2014 года стоимость иностранной электроники выросла на 120%, но даже при таком раскладе калининградские коляски дешевле зарубежных, поэтому есть спрос и в Европе. Но по социальному бизнесу бьет политическая ситуация.
– Мы сейчас добиваемся от москвичей, чтобы они сделали нам альтернативу английского джойстика для управления коляской. Тогда откажемся от английской электроники. Из-за истории с санкциями приходится думать и об этом. Каждый раз, покупая в Англии джойстики, я кровью расписываюсь в каждой строчке, что это пойдет не на танки и самолеты, а реально на инвалидные коляски. Это началось после Крыма. До этого не было таких проблем. Ведь этот джойстик можно спокойно поставить хоть на самолет, хоть на танк, – говорит Роман.
Помочь своим
Цели Романа шире, чем создание успешного бизнеса. Он хотел бы помочь "своим": дать инвалидам работу, возможность путешествовать, создавать семьи. Как минимум жить в нормальных условиях и просто выходить из дома. На его предприятии уже работают колясочники. На новой фабрике сотрудников будут обеспечивать жильем и реабилитацией.
– У нас рядом строится десять коттеджей для сотрудников. И целый этаж фабрики займет реабилитационный центр. Схема работы такая: инвалид пришел на работу, в идеале, из домика. В расписании у него в 11 часов физиотерапия, ему что-то поделали, например, с его мочевым пузырем, с которым у него вечно проблемы. Дальше опять работа. В четыре часа у него, допустим, массаж или ЛФК, он погнул ножки, на велотренажере позанимался, и у него совершенно другое самочувствие. И он пошел дальше работать, – описывает Аранин картину ближайшего будущего.
В листе ожидания на работу на новой фабрике стоят претенденты с инвалидностью со всей страны – других подобных проектов в России нет.
Коттеджи и реабилитационный центр строятся за счет гранта Евросоюза, это 750 тысяч евро. Саму фабрику Аранин строит за свой счет. Ему удалось взять заем на "сказочных" условиях под 1% при поддержке областного правительства.
Я дух в чистом виде, ни ручек, ни ножек, тут трубочка, там еще одна
– Все почему-то думают, что это подарок властей, но это заем, который придется отдавать, – говорит предприниматель. – Фабрика заработает – и все, пошла выручка. Мы хотим показать, что мы экономически независимые, а не бедные, убогие, "дайте нам три копеечки". Мы сами зарабатываем и строим свое будущее.
Как общественник, Роман занимается еще и доступной средой в городе, открывает пляжи для колясочников.
– Откуда столько сил и почему не отчаялся? Я часто думаю на эту тему. Ведь я дух в чистом виде, ни ручек, ни ножек, тут трубочка, там еще одна. Можно было на этом сосредоточиться и жалеть себя целыми днями. Была пару-тройку раз депрессия – минуты на полторы. Наверное, сказались походы в горы в детстве, это закаляло характер, – говорит Роман.
Благодаря общественникам в центре города опускаются бордюры, появляются пандусы, инвалиды получают ступенькоходы, чтобы спуститься на коляске на улицу и погулять. Это капля в море, и она таковой останется, пока на доступную среду из российского бюджета выделяется четыре миллиарда, три из которых идет на Москву, а регионам не остается почти ничего, говорит Аранин. Но море начинается с одной капли, добавляет он.
Она написала мне, что будет жить дальше
– Однажды мне написала девчонка из Латвии. В один из дней она сказала себе: если я не смогу встать с кровати, я жить не буду. Достала бутылку водки и четыре пачки снотворного. А в это время по телевизору какой-то мужик что-то тер про жизнь. Пригляделась – а мужик-то полностью парализованный. Она досмотрела до конца, выпила полбутылки водки и выбросила таблетки в унитаз, – улыбается Роман. – Мужиком тем был я. Она написала мне, что будет жить дальше. И такие истории дают стимул жить и мне.
