"Уберечься от этого нельзя". Умерли от COVID, заразившись в больнице

В Калининграде два человека умерли от коронавируса, которым, по словам их близких, заразились в больницах. В медучреждения они ложились совсем с другими диагнозами и находились там в общих палатах с зараженными больными, утверждают родственники погибших. Неспособность разделить пациентов увеличивает шансы летальных исходов у изначально ослабленных людей, считают эксперты. В этой проблеме разбирался корреспондент Север.Реалии.

14 июля Калининградская областная клиническая больница вновь приостановила плановый прием пациентов из-за врача, заболевшего COVID. Она уже закрывалась на карантин из-за массового заражения врачей, а следом была закрыта и больница скорой медицинской помощи (БСМП). Однако несмотря на официальные объявления о карантине медучреждения остаются очагом инфекции.

Из-за нехватки отдельных палат пациенты, пришедшие за экстренной помощью совсем по другим болезням, оказываются в одних палатах с больными коронавирусом, рассказывают родственники, и пользуются общими санузлами и коридорами. Число заражений и смертей от COVID-19 растет.

"Вилы были бы"

Именно в областной клинической больнице заразился коронавирусом калининградец Валерий Сучко, утверждает его сын Артур Мохов. Работник калининградской телерадиокомпании "Каскад" умер в конце мая в городской больнице скорой медицинской помощи (БСМП). В справке о его смерти причиной указано "РВИ COVID-19". Но изначально Валерий ложился в больницу совсем по другой причине: на операцию по удалению опухоли в поджелудочной железе. Коронавирусом он заразился в медучреждении, утверждает его сын Артур Мохов.

Проблемы со здоровьем у главного специалиста телевизионного архива начались в феврале. 58-летний Сучко похудел на 20 кг, страдал от боли, но так и не начал вовремя обследование и лечение. В апреле прямо на рабочем месте ему стало плохо. Коллеги вызвали скорую.

– Он был пожелтевший весь. В БСМП ему поставили катетер на желчь и отправили домой, сказали, что сейчас мы не лечим, а только стабилизируем, мол, идите в поликлинику, – вспоминает Артур. – А в поликлинике врач отправил его на обследование в областную больницу и поставил пометку "cito", что значит "срочно", то есть обследование нужно было проводить как можно быстрее.

В ходе обследования врачи нашли у Валерия опухоль, подозревали онкологию. Отца ждала очень сложная операция, говорит Артур, которую сделать можно было только в областной больнице. Но нужно было, чтобы отошла желчь, и две недели Валерий ждал операцию дома. 21 апреля его госпитализировали в областную клиническую больницу, а 23-го должны были прооперировать. Однако буквально накануне операцию отметили: врачи сообщили, что в больнице вспышка коронавируса и медучреждение закрывается на карантин.

– Нам сказали, что операцию сделать не могут, больница закрывается. Отца хотели выписать. Тогда я начал звонить в Минздрав. Спрашивал, есть ли у нас больницы, которые не закрыты на карантин. Ведь это была экстренная, а не плановая операция, у него же пометка "срочно". И наш многоуважаемый президент говорит, что всем срочным должны сделать. Но нам сказали, что в Калининградской области такие сложные операции, на головке поджелудочной железы, делает только один хирург и он работает в областной больнице. А больница на карантине. Поэтому операцию сделать больше негде, – вспоминает Мохов.

29 апреля больница закрылась на карантин и перестала принимать пациентов. Однако звонки в Минздрав свое дело сделали – Валерия не стали выписывать и в больнице начали лечение таблетками и капельницами.

– Домой забрать его было не вариант – нужен был присмотр, в больнице его хоть как-то стабилизировали. Если бы он не лёг тогда, он бы и столько не прожил. Но мы не ожидали, конечно, что его там заразят, – сокрушается сын.

1 мая Сучко сдал тест на COVID, и тот оказался положительным. Заразиться он мог только в стенах больницы, уверен его сын. Там был зарегистрирован очаг коронавирусной инфекции – 280 случаев заражения среди сотрудников и пациентов.

– С 21 апреля, почти две недели, отец находился в областной больнице и нигде, кроме как там, заразиться не мог. Нас к нему не пускали. После теста его сразу забрали в БСМП. И там врачи сказали, что операцию сделают, как только отец вылечится от COVID. Страшное дело – кроме опухоли его организм должен был еще и с коронавирусом бороться.

Последний раз отца Артур видел издалека, когда того переводили из одной больницы в другую.

– Я спрятался в засаде, чтобы не вызывать подозрений, издалека ручкой помахали друг другу. И все, – говорит Артур.

По словам Мохова, его отца три недели лечили от коронавируса в БСМП. Он продолжал худеть и чувствовал себя все хуже из-за беспокоящей его опухоли. К концу мая он настолько ослаб, что начал терять сознание и падать с кровати. 27 мая в два часа ночи его увезли в реанимацию и в течение пяти часов пытались стабилизировать. Но утром он скончался.

Как утверждает Артур, в областной больнице его отец лежал в общей палате с коронавирусными больными:

– Он мало что рассказывал, но мы знаем, что палаты были общие, где лежали и больные, и здоровые по коронавирусу. Туалеты тоже общие на всех, люди выходили в коридоры. А в БСМП, куда его потом перевели с коронавирусом, – там уже все нормы соблюдались: в палате в "красной зоне" по пять зараженных. Палата закрывается на ключ. По звонку приходят медицинские сотрудники в костюмах химзащиты.

"Хотел рассказать, но не успел"

В общей палате с зараженными несколько дней провел и 66-летний калининградец Михаил Беляков. В ЦГКБ он попал 22 мая на скорой.

– У отца случился приступ, стало тяжело дышать. Врачи поставили двустороннюю пневмонию, – рассказывает его сын Дмитрий Беляков.

С конца марта ЦГКБ определена для работы с COVID-19 и перепрофилирована под инфекционный стационар, уточнили в региональном Минздраве. Сегодня здесь лежат пациенты с пневмониями и коронавирусом. (13 июля министр здравоохранения области Александр Кравченко сообщил, что больница скоро вновь начнет оказывать плановую помощь). Возможно, поэтому отца с приступом повезли именно сюда, предполагает Дмитрий. Однако в больнице оказалось, что его пневмония не имеет отношения к коронавирусу.

– Врач сказал, что это не вновь приобретенное заболевание, а то, что длилось годами. С бронхами у него постоянно были проблемы, отец никогда толком не лечился, очень много курил. Последние год-полтора сильно кашлял. В больнице первые несколько дней он был в реанимации, у него взяли два теста на коронавирус. И позже перевели в одиночную палату, дожидаться результатов. Если бы он там и остался, возможно, все было бы хорошо.

После двух отрицательных тестов Белякова перевели в общую палату. И туда же положили мужчину с подозрением на COVID.

– Из Дорожной больницы привезли человека – как отцу сказали, там больница инфицирована вся. Через несколько дней у него взяли третий тест, и он оказался положительным. Думаю, в этой общей палате он его и хватанул. Кроме больницы заразиться было негде. Общая палата, общий туалет, выход из палат свободный, – говорит Дмитрий.

В общей палате Михаила начали лечить от коронавируса.

– Отец говорил, что был не на ИВЛ, а на кислородной маске. Ее периодически забирали, потому что всего две маски на весь этаж. Ему без маски было тяжело дышать. Отцу стало плохо, начала скакать температура, четыре или пять дней он был в таком состоянии, – вспоминает Дмитрий. – А 9–10 июня у него случилась временная ремиссия, говорил, что чувствует себя хорошо. 13 июня, в субботу, я с ним еще разговаривал. А в воскресенье его срочно перевели в реанимацию. В 21.30 его не стало.

По словам Белякова-младшего, отец пытался рассказать о том, что происходит в больнице: связывался с местным депутатом, тот советовал ему написать в инстаграм губернатору Антону Алиханову. Но не успел.

– Он хотел рассказать все, что думает, но не успел, – говорит Дмитрий. – При этом он говорил, что некоторые врачи хорошие и замечательные, но не всё в их силах, если две маски на всю больницу – вот так наш Минздрав подготовился к эпидемии! Я уверен, что отец заразился коронавирусом именно в больнице. Цепануть в другом месте он просто не мог – до больницы строго соблюдал карантин, из дома не выходил, только в магазин и аптеку. Еще жаловался, что дома бока все отлежал. Ни с кем не контактировал.

Главные очаги инфекции

В приемных главврачей упомянутых в тексте больниц корреспонденту Север.Реалии предложили обратиться за комментарием в региональное Министерство здравоохранения. Редакция отправила запрос в Минздрав с просьбой ответить на вопросы: как случилось, что пациенты, поступившие в больницы лечиться от совсем других болезней, умерли в итоге от коронавируса. И какие предпринимаются меры в стационарах, чтобы избежать заражения коронавирусной инфекцией пациентов, госпитализированных с другими заболеваниями.

В ответ заместитель министра здравоохранения региона Наталия Берездовиц написала, что "сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении, составляют врачебную тайну". По всем остальным вопросам, касающимся распространения инфекции COVID-19 и мер борьбы с ней, замминистра посоветовала обратиться в Роспотребнадзор.

О том, что в ряде калининградских медучреждений больные с коронавирусом находятся в общих палатах с пациентами без COVID-19, в мае рассказала фельдшер станции скорой помощи Екатерина Куландина. Она сама попала в больницу с подозрением на коронавирус после одного из вызовов.

В Центральной городской клинической больнице (ЦГКБ) у Куландиной взяли тест и поместили в отдельную палату. А уже вечером к ней подселили двух женщин – одну с уже подтвержденным COVID, а вторую – с подозрением на него. Куландина подробно описала, что сутки провела с этими женщинами в одной палате, боялась снять маску. А также рассказала про общие туалеты и душ, которыми пользуются и больные, и здоровые по COVID. Неудивительно, что коронавирус у Куландиной через некоторое время подтвердился. Сейчас она уже прошла лечение, ее выписали домой.

Медсестра больницы скорой помощи Наталья Зайцева в соцсетях сообщала, что ковидные больные здесь лежат и в "чистых" отделениях больницы, несмотря на то что для них в мае был выделен отдельный корпус. Зайцева утверждала, что заразилась от пациентов. Позже заболели ее муж и трое детей.

При этом карантина в БСМП на тот момент не было. В региональном оперштабе по борьбе с коронавирусом информацию о вспышке в больнице тогда опровергли. Однако спустя два дня больницу все же закрыли на карантин.

Похожие случаи есть во многих регионах. В Ленинградской области коронавирусом заразился 81-летний мужчина, проживающий в доме ветеранов войны и труда Павловска. Ранее он лечился в городской больнице №38 совсем от другого заболевания.

А 22-летняя москвичка Марина Полотина рассказала "Настоящему времени", как легла в больницу с пневмонией. К ней в палату положили пожилую женщину, которая не могла позаботиться о себе. Вместе с соседями по палате Марина ухаживала за пенсионеркой и от нее, скорее всего, заразилась коронавирусом. Заразились и другие пациенты. И, по словам Полотиной, в городской клинической больнице имени Юдина здоровых по COVID не просто кладут вместе с зараженными, но и дезинфекцию в медучреждении надлежащим образом не проводят. В ГКБ им. Юдина регулярно проводилось тестирование пациентов на COVID-19, и при выявлении заболевания пациент сразу переводился в специализированную клинику, утверждают в департаменте здравоохранения Москвы. "Также в ГКБ им. Юдина дезинфекция проводится в соответствии со всеми санитарными нормами и регламентом и строго по расписанию", – говорится в официальном ответе столичного депздрава.

Внутрибольничные инфицирования COVID типичны сегодня, больницы сейчас – главные очаги инфекции, считает глава Лиги защитников пациентов Александр Саверский.

– Ко мне обратился сын 84-летней женщины. Она была госпитализирована в одну очень серьезную больницу Москвы с проблемами с поджелудочной, была температура, острое состояние. Ее никто не хотел брать, и сын с большим трудом устроил ее в больницу. Пока оформлял документы – четыре часа пробыл в приемном покое. Через неделю коронавирус подтвердился у него, его жены и ребенка. Также COVID подтвердился и у его мамы. Через неделю отделение закрыли на карантин. Через месяц пациентка умерла от коронавируса, – рассказал Саверский.

По его словам, до этого вся семья, включая сиделку матери, была на изоляции. Так что заражение произошло, скорее всего, в больнице.

– Уберечься от этого нельзя. Вирус есть. Вопрос в том, что происходит в принципе с нашим отношением к вирусу. Сегодня мы видим, что людей начали свозить всех подряд, устраивать очаги в больницах. Это ошибка, созданная чиновниками, – считает Саверский.

По его словам, в медучреждения должны госпитализироваться только те пациенты, которые реально нуждаются в медпомощи.

– С чего все началось: товарищ с подозрением на COVID, прилетевший из Италии, госпитализирован куда-то там. В конце марта на этаже в больнице 53 человека, из них 15 ковидных. Понятно, что через две недели все будут ковидными. Если это инфекция – конечно, она передается, но это рукотворная история, вы поймите. Врачи остались заложниками управленческого решения, – говорит эксперт. – Вы когда-нибудь видели, чтобы с инфекцией боролись в бараках, которые сейчас строят массово? Это основа основ – должна быть боксированная система, а они строят бараки. Как сто лет назад, когда от тифа умирали пачками, целые бараки вымирали. Они специально это делают? Я начинаю думать, что да.

– Я далека от мысли, что людей специально заражают в больницах, специально помещают их в общие палаты, – комментирует ситуацию координатор калининградского Общественного комитета по здравоохранению Людмила Зелинская. – Думать об этом страшно. Думаю, в ситуации виноват бардак нашей системы – десятилетиями шло обескровливание отрасли. В советские годы в регионе было 12 тысяч врачей, а сейчас – меньше пяти тысяч. Врачей не хватает, часть из них заболели, часть уже выдохлись – они полумертвые от усталости. Поэтому работа совершенно некачественная. Система неблагополучна, в нее надо срочно вливать деньги, возвращать специалистов, платить им достойно, сделать ограничение на количество ставок.

"Чиновники смогут найти отмазки"

По словам Артура Мохова, бороться с системой и искать правду семья Валерия Сучко не готова.

– Мы решили закрыть эту тему для себя: я знаю, что чиновники смогут найти отмазки в любом случае. Не хочется лишний раз тревожить и себя, и маму. Мы с отцом попрощались, гроб закрытый, он в двух мешках полиэтиленовых, хлоркой засыпали. А потом мы его кремировали, как отец и завещал, – сказал Артур.

Дмитрий Беляков говорит, что тоже не готов "бороться с ветряными мельницами" и не будет делать какие-либо обращения в Минздрав по факту смерти отца. Тело Михаила Белякова больше недели пролежало в морге ЦГКБ, потому что вскрытия умерших от коронавируса производят в морге другой больницы – БСМП. Ждали очереди, объяснил Дмитрий: "А там вскрытие делают только два раза в неделю – во вторник и пятницу, семь тел в сутки. То есть 14 человек в неделю".

– В свидетельстве о смерти отца указано, что он умер от коронавируса. Интересно, что калининградский оперштаб в день его смерти распространил информацию о смерти от ковида 66-летнего мужчины, по всем признакам это отец. Причем было указано, что у него было отягчающее заболевание – онкология, но ее у отца не было, – говорит Дмитрий.

Похоронить папу он смог только на 11-й день.

– Мой отец – офицер, был ликвидатором в Чернобыле. Всю жизнь посвятил армии. Как подполковнику, ему положены воинские почести, оркестр, залпы в воздух. Но в этом нам было отказано. Прощания не было вообще, хоронили в закрытом гробу. И, как сказал агент, все, кто придет на похороны, должны будут оставить свои данные. После этого им придется уйти на двухнедельный карантин. Мы решили, что мы присутствовать совсем рядом не будем, у нас дети. Постоим за забором, будем смотреть издалека, – вздыхает Дмитрий. – Ну что поделать – мы живем в такой стране, в такое время.