"Как можно своих предать?" 20 лет со дня гибели 6-й роты

20 лет назад, в ночь на 1 марта 2000 года, в Чечне погибли 84 десантника из 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. С годами гибель псковской 6-й роты превратилась в символ чеченской войны, об этом снимают фильмы и пишут книги, именами десантников названы улицы в их родных городах. Однако вопросы, заданные 20 лет назад, по-прежнему без ответа, а виновные в гибели роты не названы.

В самом конце войны 6-я рота внезапно наткнулась на крупную группировку боевиков и вступила в бой, который продлился почти целые сутки. На помощь командиру Марку Евтюхину, без приказа сверху, прорвался взвод майора Александра Достовалова. Погибли все. В живых осталось только шесть человек.

Памятные мероприятия, запланированные в честь годовщины, исчисляются сотнями. С трудом верится, что 20 лет назад факт гибели целой роты не удалось скрыть только благодаря заметке в газете "Новости Пскова".

– Помню, что пришла первая информация – не поверил, пришла вторая информация – не поверил, – рассказывает журналист Олег Константинов, автор той статьи. – У нас время еще было до понедельника. Факт тот, что к пятнице у меня уже было шесть источников информации. Иван Цецерский (глава города Пскова с 2009 по 2019 год. – СР) тогда работал в клубе дивизии. Я ему набрал по личному телефону, говорю: "Иван, скажи мне только "да" или "нет". Вот у меня такая-то информация..." И я ему полностью прочитал. Он говорит: "Да, это все так". Я говорю: "Так вся рота погибла?" Он говорит: "Практически вся".

Накануне, 29 февраля 2000 года министр обороны Игорь Сергеев доложил и.о. президента Владимиру Путину об успешном завершении "третьего этапа контртеррористической операции". В первые дни марта федеральные СМИ со ссылкой на командование писали, что погибли то ли 10, то ли 15, потом уже 20 человек. А 6 марта "Новости Пскова" вышли с заголовком на первой полосе: "В Чечне геройски погибла рота псковских десантников".

Официальные лица связались с родителями на следующий день.

"Ваш сын придет первым бортом"

– Это было накануне 8 марта, – вспоминает Татьяна Коротеева. Ее 19-летний сын Саша проходил срочную службу в 76-й дивизии и вместе со всеми улетел в командировку в Чечню. Татьяна Александровна работала тогда музыкальным руководителем в детском садике в деревне Новая Уситва, куда в голодные 90-е семья переехала из-за безработицы. Александр Коротеев попал в 234-й полк, во взвод майора Достовалова.

– Утренник прошел, детям накрыли сладкий стол, и мы с родителями сидели и просто общались, потому что ждали детей. Уже точно не помню кто, но кто-то из родителей сказал: "А вы слышали? Весь Псков гудит от того, что в 104-м полку очень много погибло десантников". Я начала спрашивать, а они говорят: "Мы не знаем. Мы ничего не знаем". Просто одни слухи. А утром 8 марта пришли соседи. Им позвонили и сказали: "Примите телефонограмму" – для нас. У нас был телефон, но позвонили не нам, а соседям. Видимо, телефонограмма просто пришла на почту, а почта высчитала, кто рядом живет, – рассказывает Коротеева. – Я много раз это перекручивала в памяти и думала: как могли, чтобы просто частные люди пришли и вот такое сообщили?.. Они прочитали – там был номер телефона, куда позвонить. Я туда звоню и говорю: "Этого быть не может! Вы что-то напутали. Потому что Саша, сын, служит не в 104-м полку, а в 234-м". Они сказали: "Там общая группировка. Ваш сын опознан и придет первым бортом".

Семья разведчика Алексея Воробьева, служившего в 104-м полку по контракту, жила в Черехе на окраине Пскова, рядом с расположением воинской части. В начале марта 2000 года поселок накрыла волна слухов.

– "Погиб старший лейтенант, погиб майор, погибли два контрактника" – вот такие слухи ходили, – вспоминает отец десантника Владимир Воробьев. – Ходят день, два, три... И все в Черехе недоумевают. Потом я пошел в штаб дивизии. Козлов Виктор Сергеевич был заместителем командира дивизии по воспитательной работе. Я зашел в кабинет и говорю: "Виктор Сергеевич, что-то по городу распространяются слухи, что у нас есть потери в Чечне". Он говорит: "Тебе скажу. У нас там погибла 6-я рота, в том числе и ваш младший сын – старший лейтенант Алексей Воробьев". Хоть я и владел собой, потому что я человек военный, прошел Афганистан, 63 боевые операции провел, сам очень много видел и знаю, что такое жизнь и что такое смерть… Он говорит: "Тебя подвезти домой в Череху?" Я говорю: "Нет, не надо. Я доеду на общественном транспорте". Приехал домой. Внук Артемка только начинал первые шаги делать. Ему было всего полгодика, когда Леша ушел в Чечню. Он сразу ко мне подошел, я его по головке погладил. Тут вышли его мать Людмила и моя супруга Нина Владимировна: "Чего ты такой бледный?" А я говорю: "Наш Леша погиб в Чечне".

Владимир Николаевич до сих пор помнит тот жуткий контраст: весь город закупался цветами к 8 марта, а семья Воробьевых ходила по церковным лавкам, готовясь к похоронам. "Это было ужасное время", – говорит он.

Дивизия и после публикации в "Новостях Пскова" хранила молчание. О героизме погибших еще не говорили. Татьяна Александровна вспоминает, что в первые дни командование даже не пыталось объяснить родителям, что именно произошло в Улус-Керте.

– Был даже такой, очень неприятный момент. Мне справка нужна была для военкомата о том, что сын погиб при исполнении служебных обязанностей. Я приехала в полк, меня пропустили, проводили. Там сидел офицер, который сказал: "Слава богу, что они погибли". Я была в огромном шоке, говорю: "Как так?!" Он говорит: "Они же пробились без приказа. Иначе их надо было бы всех под трибунал", – рассказывает Коротеева. – Мне себя было в кучу не собрать… И тогда спасибо мальчишечке: подбежал десантник, наверное, моему сыну ровесник, и говорит: "Вы Саши Коротеева мама?" Я говорю: "Да". Он меня обнял, расплакался и говорит: "Саша – это был такой друг, такой друг, такой хороший человек!.." И вот мы с ним стояли, обнявшись: я плакала, и он плакал. Потом меня позвали, что справка готова, а мальчик убежал. Я даже имени не спросила.

"Это уже агония"

Уже в августе 2000-го, ко Дню ВДВ десантники 6-й роты стали героями. Псков посетил Владимир Путин и преклонил колени перед мемориальным камнем в честь погибших. 22 десантника стали Героями России (21 посмертно), 68 солдат и офицеров роты были награждены орденами Мужества (посмертно – 63 из них).

Однако все вопросы остались. Как произошло, что рота осталась один на один с огромной группировкой боевиков? Почему на помощь им пришел всего один взвод, и тот без приказа? Почему не было огневой поддержки от авиации? Уже к первой годовщине трагедии все вопросы и подозрения (потом родители оформят их в открытое обращение Путину) сформулировали "Новости Пскова".

– Мы написали огромный материал: "Нет, ребята, все не так, все не так, как надо", поставив вопросы, что рота погибла, но до сих пор виновные не названы, – вспоминает Олег Константинов. – Существует четкая точка зрения, что коридор был проплачен и выкуплен, и конкретные люди за это должны отвечать на самом высоком уровне. Я могу сказать, что все эти поставленные тогда вопросы до сих пор остаются.

Ответы все эти годы искал отец погибшего разведчика, сам профессиональный военный, Владимир Воробьев. В ту командировку в Чечне уехали оба его сына, и старший Сергей нашел на 776-й высоте погибшего младшего, Алексея.

– Рота получила задачу выйти на высоту Исты-Корд. Это в районе Улус-Керта, господствующая высота в этом районе. С этой высоты можно далеко видеть, корректировать огонь артиллерии и наводить фронтовую и армейскую авиацию. – Владимир Николаевич восстанавливает картину 20-летней давности так, будто сам был на месте событий. – Когда Шатой захватили наши войска, там окружили где-то около двух тысяч боевиков и им предложили сдаться. Наутро их никого там не оказалось. Как они ушли из Шатоя – непонятно. Куда они ушли и в каком районе они растворились – никто не знает. А они все с Хаттабом, с Басаевым ушли на северо-восток, под Улус-Керт. И в лесах там растворились. Прошла неделя. Есть раненые, продовольствие заканчивается. Притом костры нельзя разжигать, потому что наша авиационная разведка обнаружит. И боевики решили прорываться. Одну группу направили по реке Абазулгол. Но капитан Васильев, 4-я рота, заблаговременно прибыл в район Домбай-Арзы, они уже сделали окопы, огневые позиции. И когда боевики подошли по реке, их атака захлебнулась. Понесли потери и отошли. И на следующий день по двум направлениям со стороны Улус-Керта пошли на высоту 776,0.

Но наши разведчики вышли на высоту 776,0, провели разведку местности – никаких следов не было, что на этой высоте находятся люди. И пошли дальше вести разведку в направлении высоты Исты-Корд. Там они заметили наблюдательный пост противника, решили его убрать, не применяя огнестрельного оружия. Но в последний момент противник их обнаружил, и пришлось открыть огонь на поражение. Они сразу уничтожили этих четверых человек. Но эхо в горах от выстрела разносится на большое расстояние, и сразу справа и слева боевики начали обходить разведгруппу. Командир 6-й роты Сергей Молодов решил разведчикам помочь. У них два раненых было: один тяжелый, а один самостоятельно передвигался. Молодов вышел с группой. У всех зеленое камуфлированное обмундирование. Снег белый. И снайпер ему точно в шею – командиру роты. Его подняли на высоту, и он скончался. Первым погиб командир роты майор Молодов.

И тут начались атаки. Атака за атакой, до позднего вечера и ночью. Высоту они взять не могли. Потом боевики решили минометы подвезти, поставили их на соседние высоты к высоте 776 и начали роту закидывать минами. Это самое страшное, потому что мины разрывались на верхушках деревьев – и как горохом местность обсыпали. И сразу где-то две третьих роты уже получили ранения, а некоторые и погибли. Что могли – оказывали помощь. Вот санинструктор не поднялся, был внизу (из-за того, что рота растянулась в походе, последний взвод был расстрелян на склоне, а санинструктор Комаров не успел подняться; он и Христофоров – единственные из шести выживших, кто не принял участие в бою. – СР). Где-то около трех часов ночи – затишье, противник перестал атаковать, потому что тоже понес большие потери на высоте. И Марк Николаевич запросил своего заместителя – Александр Васильевич Доставалов был со взводом на соседней высоте. С третьей попытки они пришли – и конечно, моральный дух роты сразу поднялся, потому что подмога пришла: "Будем держаться!". Но этого взвода хватило всего на 30 минут.

Хаттаб и Басаев пообещали большое вознаграждение. "Только, – говорит, – пожалуйста, гоблинов скиньте с высоты". "Гоблины" – это десантники у них. И тут со всех сторон они полезли, обкуренные и пренебрегая потерями... А у роты уже боеприпасы на исходе, уже в окровавленном снегу отдельные снаряды собирали и сражались. А в некоторых местах уже пошли в штыковую, лопаты начали применять саперные. Короче, бой уже на высоте завязался. В конце концов в 6 часов утра они сломили сопротивление десантников. И уже Марк Николаевич вместе с капитаном Романовым командиру полка радиограмму дали: "Противник высотой почти овладел. Боеприпасы на исходе. Больше сопротивляться не можем. Вызываю огонь на себя". Это уже агония. И наша артиллерия накрыла эту высоту.

Утром мой сын старший Сергей (он с 5-й ротой был в районе Махкеты) взял группу и пошел на эту высоту. И он рассказывал: "Я подхожу со своими – и в расщелине солдаты копаются, стоят у лежащего человека. Я окликнул: "Кто это?" А они все молчат. "Кто это?" И только на третий раз сказали: "Это старший лейтенант Воробьев". Я спустился. Шапочка лежит недалеко. Несколько патронов, рассыпанных на снегу. Алеша как лежал с автоматом, так и застыл. И метрах в двух – бородатый "дух" убитый лежит". Когда высота была взята противником, Идрис прибыл с охраной – это правая рука Хаттаба. Ему доложили, что уже тут все закончилось, никакой опасности нет. И вот уже, наверное, в тумане Алеша делает последнюю очередь – убил Идриса и его двух телохранителей. И вот так и остался. Он начал бой первым и последним его закончил, – говорит Владимир Воробьев.

Неправильное решение

Формально за гибель 6-й роты никто так и не ответил. Командира 104-го полка Сергея Мелентьева вскоре перевели в Ульяновск. В мае 2000 года военная прокуратура возбудила в его отношении уголовное дело по статье "Халатность", но оно было прекращено по амнистии. В 2002 году полковник Мелентьев умер от сердечного приступа.

В 2003 году все еще продолжалось расследование в отношении незаконных вооруженных формирований, и в ответ на запрос "Псковской губернии" из Генпрокуратуры пришел ответ: "В ходе расследования уголовного дела была дана правовая оценка действиям воинских должностных лиц, в том числе командования Объединенной группировкой войск (сил). Установлено, что их действия при исполнении обязанностей по подготовке, организации и ведению боя подразделениями 104-го парашютно-десантного полка не образуют состава преступления".

– Очень много лжи было, – говорит Татьяна Коротеева. – К примеру, то, что был туман – и якобы вертолеты не могли долететь. Потом откровенно говорили те, кто приходил оттуда, что день совершенно был ясный, был очень хорошо слышен бой. Вплоть до того, как ребята кричали, вплоть до мата. В общем, очень много вопросов, которые уже и не хочется задавать.

В гибели роты она до сих пор винит командующего Объединенной группировкой федеральных сил Геннадия Трошева, который не разрешил полковнику Мелентьеву отправить подкрепление:

– Потому что помощь не дали. А не дали оттого, что сверху нашим сказали, чтобы не давали помощи. А кто? Им же не из Москвы звонили, а оттуда, видимо, из штаба.

Олег Константинов за эти годы трижды был на пресс-конференции Путина и трижды собирался спросить об одном и том же: ответит ли кто-то за гибель псковских десантников? Слова ему не дали ни разу.

Владимир Воробьев в конце концов нашел для себя объяснения гибели сына. Почему не было огневой поддержки? "Системы 2С9 на предельную дальность работали. Иногда снаряды долетали, а иногда не долетали, потому что дальность была предельная". Почему не пришли на помощь? "Все части и подразделения, которые были именно в этом районе, – они все были задействованы". Он пришел к выводу, что виноватых нет, но причиной трагедии стала цепочка ошибок.

– Я считаю, что изначально неправильно было принято решение, – говорит отец. – В таких случаях должны спланировать, чтобы на всем расстоянии была артиллерийская поддержка. И в горах – это боевые действия в особых условиях. Допустим, один рубеж взяли, надо его закрепить, а потом уже с этого рубежа, частью сил прикрываясь, идти дальше. А эта рота просто встала и пошла на все 14 километров. Притом рота растянулась и ступенчато вводилась в бой. Поддержки никакой нет. Артиллерия не доставала до минометов, из которых стреляли боевики, – расстояние было слишком большое.

Версия о том, что "их продали", что коридор для отступления через Улус-Керт был проплачен боевиками – только десантников забыли предупредить, – появилась буквально сразу.

– Говорили, что вплоть до того, что они там даже по горам кричали, что это продано: "Вы нас пропустите, отойдите" – что уже деньги-то получены. "Если хотите, давайте вам еще приплатим", – вплоть до того, – вспоминает Татьяна Коротеева. – А что там правда, а что неправда... Мне очень сложно сказать, откуда эти слухи появились, но они шли как достоверные и передавались из уст в уста.

Конечно, слышал такое и Владимир Воробьев.

– Это все домыслы, предположения. А как оно там было на самом деле… Я просто не имею права лгать. Говорят, что там предательство было, что открыли эту дорогу специально для боевиков. Но я об этом ничего сказать не могу. Я считаю, что не могло быть такого. Ну, кто мог это сделать, чтобы открыть дорогу и пропустить такую массу боевиков?.. Их в Шатое зажали, им поставили условие, а тут они вдруг... Но там тоже вопрос: как они ушли? Но я в это не верю, честно говорю, не верю в это. Как можно своих людей предать?.. Своих соотечественников. Вот это у меня не укладывается в голове.

"Не надо это замалчивать"

Три года назад в чеченском селе Улус-Керт установили памятный знак в честь погибших десантников. Это православный крест, заключенный в круг, с надписью "Ника". На открытие ездили псковские власти и родственники погибших. "Встречали нас очень хорошо, – вспоминает Татьяна Коротеева, – но и охраняли очень хорошо".

Она снова живет в Новой Уситве, куда вернулась после выхода на пенсию. Ее муж Владимир Коротеев скончался через два года после гибели сына, и Татьяна Александровна на несколько лет переселилась сначала к дочери в Великий Новгород, потом в Санкт-Петербург, работала социальным педагогом в детских домах. Сегодня вместе с ней в деревне живет внучка Оля. В семье ходит легенда: дочь Татьяны Александровны на последних сроках беременности увидела во сне брата. Он подсказал имя для дочери – так же звали девушку, что ждала его из армии.

Могила Саши Коротеева – тоже в Новой Уситве. Ученики деревенской школы ухаживали за ней, пока не вернулась мать. Время сгладило острые углы, и сегодня Татьяну Александровну уже не мучает вопрос – почему из взвода Достовалова, пришедшего на помощь погибающим, звание Героя России не дали ни одному рядовому, только офицерам?

– Этот вопрос вначале задавали мы, родители, а сейчас очень часто задают нам. Где-то встречи, рассказываешь, а потом говорят: "А почему же они не Герои?" Почему они не Герои?.. – пожимает плечами Коротеева. – Командование всегда говорит нам, что "нет, они все одинаковые, все Герои". Но очень долгое время это разделение было.

Владимир Воробьев так и живет в Черехе. Он работает заместителем главы города по патриотической работе, и в феврале буквально каждый день ездил по школам с рассказом о подвиге 6-й роты, где погиб его младший сын. Старший, Сергей Воробьев дослужился до замкомандира полка, уже вышел на пенсию. Внуки – учатся в десантном училище.

О современных войнах, которые ведет Россия, Владимир Николаевич говорит с уверенной убежденностью:

– Наше государство и лично президент уделяют большое внимание борьбе с терроризмом. Мы сейчас боремся с терроризмом на дальних подступах – именно в Сирийской Арабской Республике. У нас в стране высококвалифицированные спецподразделения, они очень хорошо оснащены. Имеют богатейший опыт, подготовлен хороший состав специалистов, спецподразделений, которые постоянно руку держат на пульсе, владеют обстановкой, агентурная разведка работает. По-другому нельзя.

"Новости Пскова" давно закрылись. Олег Константинов с 2003 года работает главным редактором газеты "Курьер". Это единственная частная газета в Пскове, которая выходит на бумаге большим тиражом и зарабатывает розничными продажами. Олег не пишет книги о 6-й роте, не снимает фильмы, но продолжает поддерживать связь с родителями погибших десантников. Вход в дивизию для него, однако, закрыт. Аккредитацию на памятные мероприятия с участием президента 1 марта 2020 года Олег Константинов не получил.

– Для меня главным и в 2000 году, и сейчас остаются родители, – говорит журналист. – Я никогда не забуду, когда мы в первый год проехали по всей Псковской области, по Новгородской области, по Ленинградской области, встречаясь с родителями. У меня до сих пор перед глазами Надежда Нищенко, мама солдата. В ее глазах – вселенская тоска всех матерей, просто до дрожи. Вот 20 лет прошло, а ее взгляд нисколько не изменился. И вот эта связь с родителями – для меня самое важное.

Родители, в свою очередь, благодарны ему за то, что вовремя сказал горькую правду.

– Если бы не сообщили в свое время, если бы Олег Константинов не написал... – вздыхает Татьяна Коротеева. – Мы между собой часто об этом говорили, что, скорее всего, их бы по одному привезли и без лишнего шума похоронили. Поэтому низкий поклон Олегу.

– Правильно сделал, конечно, – говорит Владимир Воробьев. – Чего тут таить?.. Надо честно признавать свои ошибки и правильно потом на них реагировать, чтобы они не повторялись вновь. Не надо это замалчивать.