Ксения Стребличенко, когда была подростком, участвовала в съемках порно. Ее мать, бывшая сотрудница ФСБ, приговорена за это к 13 годам колонии. Вместе с ней за детское порно осудили еще трех матерей и одну бабушку девочек, ходивших в ту же фотостудию в Архангельске. Ксения утверждает, что мать ничего не знала, и сейчас готовится к кассации, пытаясь спасти ее от тюрьмы.
24 сентября 2019 года Архангельский гарнизонный военный суд вынес приговор по делу о склонении детей к порносъемкам и торговле детским порно. Четверо из пяти осужденных родителей своей вины не признали и получили от 9 до 13 лет лишения свободы – больше, чем за убийство.
Подсудимая, которая призналась, что согласилась на участие дочери в съемках ню, потому что "семья остро нуждалась в деньгах", получила минимальный срок – 4 года колонии. Владельцы студии, гражданские супруги Вадим Двораковский и Ольга Гусарова пошли на сделку со следствием и были осуждены на 10 и 9 лет соответственно.
– Мама ничего не знала о моих съемках. Я ходила туда без ее ведома, – говорит Ксения Стребличенко. – Я знаю, что следователи хотели представить маму, сотрудницу ФСБ, "крышей" этой "преступной группировки" – типа эфэсбэшник крышевал детскую порностудию. Но у них не вышло.
Юлия Краснова, которая, по версии следствия, склонила дочь к съемкам в порно, получила 13 лет лишения свободы. Сейчас семья готовится к кассации. Ксения создала петицию, которую направит президенту и в Генеральную прокуратуру.
"Органы следствия, а потом и суд решили, что человек, который служит в ФСБ более 10 лет, якобы решил улучшить свое материальное положение, торгуя фотографиями своей дочери в сети интернет, за копейки продавая порно. Своей вины она не признала, ведь как можно признать то, чего она не совершала? Приговор был шокирующим, даже педофилам и убийцам присуждают меньшие сроки", – пишет Ксения в петиции.
"Тетя Оля и дядя Вадим"
Сегодня Ксении Стребличенко 22 года, у нее самой есть маленький сын. О том, что происходило десять лет назад, она готова говорить открыто – чтобы добиться оправдательного приговора для матери.
В небольшую фотостудию в Архангельске 11-летняя Ксюша пришла вместе с мамой в 2009 году. Студия принадлежала знакомой их семьи, Ольге Гусаровой. По словам Ксении, раньше Гусарова служила в архангельском СИЗО, работала охранницей в местном ЧОПе, а потом вместе с гражданским супругом Вадимом Двораковским занялась фотобизнесом.
– Родители ей доверяли, даже мысли не было, что может быть что-то противозаконное. Ольга им предложила пофотографировать меня для рекламы детской одежды. Тогда был бум на все эти фотостудии, модельный бизнес. Мама спросила, хочу ли я туда пойти, мне было интересно. Мы пришли, и даже самый недоверчивый человек поверил бы этим людям: они меня покормили, сказали, что просто снимут материал, предложат фото рекламным агентствам, – рассказывает Ксения.
Поначалу они действительно делали обычные "одетые" фотографии. Снимки маме нравились, она даже вешала их дома на стену. Первое время Краснова ходила на фотосессии вместе с дочерью. Потом стало больше работы, и Юлия разрешила дочке ходить одной.
– Однажды я пришла в студию, как обычно, – вспоминает Ксения. – И они мне сказали, что есть другой вариант, на котором можно еще и заработать – фото голышом, но "ты не говори ни маме, ни папе, ни бабушке". Мол, ты не из стеснительных. Они говорили, что будут отдавать мне 30% от продажи фото. Понятно, какая у ребенка заинтересованность в карманных деньгах. Я согласилась.
С каждого заказа на детское порно организаторы получали по 400 долларов, говорит Ксения. Девочке доставалось по одной – полторы тысячи рублей. Двораковский снимал и искал клиентов. В интернете он создал два сайта-визитки (сейчас они заблокированы), где размещал фото и видео детей. Ксюша фигурировала под псевдонимом "Кейси". Гусарова шила костюмы и искала новых "моделей". На съемках использовали разные сюжеты "с определенной тематикой", говорит Стребличенко:
– Просили надеть, а потом снять колготки, курить сигарету. Фото и видео были ролевые, с костюмами – горничные и все такое. Заказчики были только иностранцы. Я понимала, что это ненормально. Но они мне объясняли, что это как игра, что это просто работа, просто сценарий, давали выбрать одежду. А если вдруг родители просили посмотреть, у владельцев всегда наготове была вторая флешка с "одетыми фото". Мама тоже просила, ей показывали.
Ксения была любимой моделью Двораковского, заказов на ее фото было много. Иногда в съемках использовались секс-игрушки. Как указано в материалах дела, в фотосессиях принимала участие и Гусарова: она надевала черный балахон и "имитировала связывание и удары по обнаженным частям тела моделей, вводила им в рот и анальное отверстие различные предметы".
Будучи ребенком, Ксения не видела в таких съемках ничего предосудительного.
– Я постоянно смеялась, как будто меня там не было. Двораковский даже просил меня быть серьезней, когда снимал крупно лицо. Просил: "Сделай вид, что тебе нравится", – вспоминает она. – Больно мне никогда не делали, ни к чему не принуждали. Двораковский никогда меня не трогал, разве что платье мог поправить.
Девочка-подросток гордилась, что у нее есть настоящая работа и свои деньги. А еще общение – Ксения подружилась с владельцами студии, фактически видела в них свою вторую семью.
– В школе у меня друзей почти не было. Мама была постоянно на работе, я злилась на нее. А они окружали меня теплом, встречали меня, кормили, я часами сидела у них на кухне. Для меня они остались "тетей Олей и дядей Вадимом", – говорит Стребличенко.
Вместе с ней в студию ходили еще десять других детей – девять девочек и один мальчик. В суде Ксения призналась, что однажды занималась сексом с 15-летним парнем перед камерой – потом Двораковский продал это видео клиентам.
В ту фотостудию Ксения ходила с 11 до 16 лет. Осознание происходящего пришло с возрастом. Однако сразу уйти не удалось.
– Когда я поняла, что хочу прекратить, они уже стали другую политику врубать: сказали, что расскажут всем. А я однажды набралась смелости и просто не пришла. И ждала, что мне за это будет. И ничего не было! – вспоминает Стребличенко. Она признается, что, когда всех посадили, она жалела Ольгу Гусарова "почти как маму".
"Дети вырастут без матерей"
О том, что дочь участвует в съемках порнографии, родители не догадывались, утверждает отчим Ксении Алексей Краснов:
– Конечно, для нас это было шоком. Ксюша росла умненькой девочкой, настолько наше доверие завоевала, что мы не могли и подумать ничего подобного. Она хорошо училась, ходила в музыкальную и художественную школу, писала стихи, не было повода заподозрить ее в чем-то. Наверное, мы на своем доверии упустили какие-то моменты, контроль ушел. Вины с нас за это снимать нельзя. Но мы просто пахали, как и большинство родителей.
До сих пор неизвестно, кто именно сообщил в полицию о деятельности студии. Ксения предполагает, что, возможно, это был сын Гусаровой. Он давно подозревал, что творится что-то неладное, и даже как-то вызвал полицию, но тогда полицейские не нашли в студии ничего предосудительного. Или кто-то из детей все-таки рассказал родителям о специфике съемок.
В 2016 году в квартиру Красновых пришли с обыском. Ксению забрали на допрос, где стало понятно, что расследуется дело о детской порнографии. А вскоре арестовали ее мать.
– Буквально за несколько дней до этого Юлию уволили из ФСБ. Тогда руководство ФСБ за нее не вступилось, просто отмахнулось, как говорят в народе, "слили задним числом", – рассказывает Алексей Краснов.
Задержаны были родители еще четырех детей из одиннадцати, участвовавших в съемках. Десять месяцев они провели в СИЗО, потом их отпустили под подписку о невыезде.
Им было сказано: "Обличайте, и вы облегчите свою участь"
Юлии Красной вменили использование ребенка в корыстных целях, в составе группы лиц по предварительному сговору. Но члены семьи говорят о многочисленных нестыковках в деле – все обвинение построено только на показаниях владельцев студии.
– Им было сказано: "Обличайте, и вы облегчите свою участь". Но в допросах Двораковского и Гусаровой нет ни одного прямого указания, что моя супруга знала о характере фотосъемок, что она приводила дочь специально для этого, – утверждает Алексей Краснов. – Их показания менялись в ходе всего судебного процесса от "она не знала" до "мы думаем, она знала, что Ксюша ей рассказала", и эти предположения были положены в основу приговора!
В материалах дела указывается, что Двораковский и Гусарова заработали на продаже детского порно около трех миллионов рублей. Алексей Краснов утверждает, что семьи не получали никаких денег:
– Проверили все наши счета, все доходы – ни одного лишнего рубля не было потрачено. И даже если по логике: зарплата в ФСБ немаленькая, супруга получала хорошо. Представьте: мать продает порнофото своего ребенка за 3–5 тысяч, имея зарплату в 70 тысяч в месяц. А это положено в основу обвинения, хотя мотив корыстной наживы в материалах дела не раскрыт и не доказан.
Свою вину в суде не признали четверо из пяти матерей. Их дети дали показания, что матери присутствовали на съемках, только когда девочек снимали в одежде, для рекламы. Родители не знали, что Двораковский и Гусарова потом предлагали детям сниматься ню, говорили в суде бывшие порноактеры. Следствие же пыталось доказать, что матери советовали дочерям, "что надо делать, как фотографироваться", говорит Ксения.
Система выкинула из жизни четыре поколения
Судебный процесс был закрытым, поскольку дело касалось половой неприкосновенности несовершеннолетних. Практически всем родителям девочек дали огромные, "неадекватные" сроки, говорит Алексей:
– Недавно у нас в Северодвинске осудили педофила, который изнасиловал ребенка: ему дали девять лет. А нашим женщинам дали по 13 – за то, чего они не делали. Система выкинула из жизни четыре поколения. Дети вырастут без матерей, внуки без бабушек. Вместе с Юлей осудили Ольгу Мартынову и ее мать. Сейчас ее муж дома с двумя детьми. А Ольга еще и беременна третьим. То есть жена в тюрьме, теща в тюрьме, отец останется с тремя детьми. К тому же Ольга больна онкологией – и она в таких условиях находится.
"Говорили о котиках и рыбках"
В семье Мартыновых две дочки. Сейчас им 14 и 12 лет, посещать ту фотостудию они начали совсем маленькими. Старшей было семь, когда она впервые позировала Двораковскому обнаженной. Младшая сестренка присоединилась к ней через два года, рассказывает отец девочек, Александр Мартынов.
– После случившегося мы не обсуждали с ними эту тему. И не будем обсуждать. Я считаю, им и так досталось на допросах, – говорит Мартынов. – Я думаю, для детей это было игрой, в таком возрасте. Они осознали потом, когда их допрашивали. Они и не помнят многого. Как я знаю, Двораковский платил им по 100–500 рублей, давал конфеты, цепочку на день рождения подарил.
Я всегда думал, что бабушка присутствует – до нас доходили фотографии приличные
Фотографироваться внучек водила бабушка, Валентина Варакина. Гусарову она знала по работе и доверяла ей.
– Моя теща работала с этой Гусаровой в "Архэнерго" – та была охранником, а теща дворником. Теща – человек доверчивый, Гусарова втерлась к ней в доверие, пригласила пофотографировать детей. Раз ездили, второй раз съездили, нам фото привозили на флешке, все прилично было. Дети ничего не говорили – рассказывали про собаку, котиков, рыбок, которые жили у этой пары, про игры, которые в интернете скачали.
Родители до последнего ничего не подозревали – они были уверены, что на съемках с девочками всегда находится их бабушка. Мать девочек, Ольга Мартынова, лишь несколько раз забирала детей из студии.
– Я их привозил, высаживал, бабушка поднималась с ними. И я всегда думал, что бабушка присутствует – до нас доходили фотографии приличные. А получилось, что теща в другой комнате была, – говорит Мартынов. – Насчет моей жены вообще доказательств никаких нет, сама Гусарова говорила на суде, что жена моя ничего не знала о съемках, и даже извинялась перед ней на апелляции. Ольга была в студии не больше трех раз.
Мы очень ждем кассацию и надеемся, что рожать Ольга будет дома
36-летняя Ольга Мартынова была осуждена на 12 лет 9 месяцев лишения свободы, в апелляции срок сократили до девяти лет заключения – из-за беременности и онкозаболевания Ольги. Отбывать наказание она будет в Вологде, а осужденная на 13 лет 65-летняя Валентина Варакина – в Нижнем Новгороде.
– Ольга в мае будет рожать. Я давно ее не видел, с 9 января, но, судя по ее письму, чувствует она себя более-менее, – рассказывает Александр. – Военный суд с ними не церемонился, был бы гражданский – сроки были бы меньше. Мы очень ждем кассацию и надеемся, что рожать Ольга будет дома. Хотим идти до конца – до Верховного суда и дальше, если понадобится. Руки мы не опускаем.
"Честь мундира мельчает"
В октябре в ходе апелляции Северный флотский суд уменьшил Юлии Красновой срок наказания на три месяца. Родственники подготовили кассационную жалобу в Новосибирский кассационный военный суд и собираются подавать ее в ближайшее время.
Получается, любой может попасть в органы, любой преступник?
Поддержки со стороны бывших коллег Юлия не увидела. По словам супруга, ее уволили из управления ФСБ буквально за один день:
– Руководство чего-то испугалось. Возможно, что репутацию ему подпортят. Генералу проще было избавиться от человека, взять и выгнать задним числом. Он просто вызвал ее в кабинет, сказал, пиши заявление на пенсию. И ее уволили в один день. Я понять не могу такого! Генерал мог приказать проверить сведения, но не стал этого делать. Честь мундира мельчает с годами. Многие сослуживцы побоялись высказаться, многие отвернулись, опасаясь за свою карьеру. Хотя есть люди, которые верят в невиновность Юлии.
Юлия Краснова отслужила 25 лет. Начинала в войсках ПВО шифровальщиком-кодировщиком, служила в зенитно-ракетном дивизионе в Саратовской области, в военной контрразведке ФСБ. Позже перевелась в Архангельское управление ФСБ, в секретариат.
– Она старший прапорщик ФСБ, теперь уже, наверное, в отставке, у нее есть награды за выслугу лет, поощрения. Все годы службы она работала с секретными документами, – рассказывает Алексей Краснов. – Она со всех сторон характеризуется только положительно. И представить, что человек, работающих в таких структурах, мог таким заниматься!.. Люди туда проходят серьезный отбор, полиграф, где задаются вопросы на причастность человека к преступлениям. Как ее детектор лжи пропустил? Получается, любой может попасть в органы, любой преступник?
Раньше она была настоящим патриотом, а сейчас страна ее просто выбросила
Незадолго до ареста Юлия перенесла рак, ей удалили грудь. Сейчас она находится в ремиссии. Наказание она отбывает в женской колонии в Костроме.
– Рак мы победили, а систему победить не можем, – говорит Ксения Стребличенко. – Но мама очень сильный человек. Были моменты, когда не мы, а она нас поддерживала. И сейчас она говорит, что государство, которому она служила, ее предало, говорит, что больше не верит ему. Раньше она была настоящим патриотом, а сейчас страна ее просто выбросила.
Тему давних фотосессий Ксения с матерью при встречах не обсуждают.
– Мы эту тему просто закрыли, табуировали, – говорит Ксения. – Раньше мама, когда шел суд, приходила и постоянно плакала. Но она никогда меня не обвиняла в том, что я сделала. Она очень жалела, что так случилось, что так много времени провела на работе, а не со мной.
Ксения сожалеет, что за ее поступки наказывают мать, хотя сама не испытывает чувства вины за участие в съемках. Те фотосессии она не воспринимает как травму, стресса в те годы не испытывала.
Если бы я сказала – она была бы на свободе
– Лезть в дебри прошлого – это не для меня, – признается Ксения. – Я просто принимаю пережитое в моей жизни. Единственное, о чем я действительно жалею, – это моя игра в молчанку перед мамой. Если бы я сказала – она была бы на свободе. Возможно. А может, и нет, ведь на такие правоохранительные органы мало надежды...
