“Мы еще дойдем до Ганга”: как Финляндия не стала “республикой советов”

80 лет назад, 30 ноября 1939 года началась советско-финская война. В России она по-прежнему остается во многом неизвестной. С советских времен ее принято было замалчивать. До сих пор неизвестно даже приблизительно количество погибших в ней советских солдат.

– Финскую войну нужно рассматривать в контексте общей экспансионистской советской внешней политики, – считает кандидат исторических наук, специалист по истории Второй мировой войны Кирилл Александров. – В Конституции Советского Союза 1924 года говорилось: “Новое союзное государство послужит верным оплотом против мирового капитализма, новым решительным шагом по пути объединения всех трудящихся в мировую советскую социалистическую республику”. То есть в перспективе любое государство могло стать советской республикой, тем более пограничная Финляндия. Есть такая точка зрения, что в конце 20-х, в 30-е годы Сталин якобы перешел к державно-национальной политике, на самом деле никакого пересмотра этой доктрины не произошло. Уже после финской войны, в первой половине июня 1941 года была издана директива главного управления политической пропаганды Красной армии, где ясно видны причины нападения на Финляндию: “Ленинизм учит, что страна социализма, используя благоприятно сложившуюся международную обстановку, должна и обязана взять на себя инициативу наступательных военных действий против капиталистического окружения, за расширение фронта социализма”.

– Так что песню “Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути” следует понимать наоборот?

– Просто упор следует делать на вторую часть: бронепоезд стоит и поедет в тот момент, когда это будет признано целесообразным. В этот же период были написаны другие замечательные строки –

Но мы еще дойдем до Ганга,

Но мы еще умрем в боях,

Чтоб от Японии до Англии

Сияла Родина моя.

А вот эти, тоже весьма показательные строчки были написаны зимой 1941 года, до начала Великой отечественной –

Наш каждый год победа и борьба
За уголь, за размах металлургии!..
А может быть – к шестнадцати гербам
Еще гербы прибавятся другие...

Повторяю, от своей экспансионистской политики большевики не отказываются ни в 20-е, ни в 30-е, ни в 40-е, ни в 50-е, ни в 60-е годы, просто методы и инструменты меняются. Ленин, Зиновьев, Троцкий основной упор делали на восстание масс трудящихся или на провокацию этого восстания, как это было в Германии 20-х годов. Сталин понял, что этого восстания не последует никогда – значит, Красная армия своей сокрушительной мощью должна служить инструментом. С этой целью весь Советский Союз с 1929 года превращался в единый цех по производству военной продукции. Эта стратегия в ходе Второй мировой войны практически провалилась, но все же, как нас учили в школе, в результате появилась международная система стран социалистического лагеря. Потом ставка делалась на поддержание разных конфликтов, антиколониальное движение, национально-освободительное – инструменты менялись, но стратегическая цель никуда не делась: мы должны принести народам мира советскую модель социально-экономического устройства, которая к концу ХХ века показала свою полную историческую бесперспективность.

– Желания окружающих народов никто не спрашивал…

– Естественно – финские трудящиеся просто не осознавали благ и выгод, которые им несли НКВД, ГУЛАГ и колхозы. Поэтому нужно было принести их силой. Командующий войсками Ленинградского фронта Кирилл Мерецков пишет в своих воспоминаниях, что еще до пакта Молотова-Риббентропа Сталин его пригласил и приказал подготовить план контрудара по Финляндии. Понятно, Финляндия – ближайший сосед. И еще у большевиков с финнами были счеты за поражение социалистической революции в Финляндии в 1918 году. А дальше в результате пакта сложилась благоприятная обстановка: Франция и Англия будут связаны войной с Германией, Германия не будет вмешиваться в советско-финляндские отношения – вопрос решен. Пакт просто лег в эту схему – если до него в отношении Финляндии были пожелания и намерения, то после пакта они стали действиями, руки были развязаны.

– Как получилось, что маленькая Финляндия не дала себя завоевать мгновенно?

– На советской стороне было почти 2000 единиц бронетехники, у финнов 530 артиллерийских стволов, а против 1700 советских самолетов финны могли выставить только 114, поэтому казалось, что исход войны предрешен.

Но качество финских бойцов было совсем другим, и соотношение потерь здесь даже страшнее, чем в Великой Отечественной войне: немецкие потери по отношению к советским – это 1:4, а финские по отношению к советским – 1:6. Финны потеряли почти 24 000 человек. Дискуссии о советских потерях шли долго, чаше всего в советской литературе встречаются такие цифры: 70 тысяч убитых и 17 тысяч пропавших без вести. Но этот вопрос решил специалист по финской войне московский историк Павел Аптекарь, еще в начале 90-х, опираясь на книги учета безвозвратных потерь, он пришел к выводу, что Красная армия потеряла 131 476 человек. И эту цифру он советовал увеличить на 15%, потому что в запросах, приходивших от родственников, около 15% имен не содержались в книгах учета безвозвратных потерь. То есть реальная цифра потерь может доходить до 145-150 тысяч человек. Учитывая слабые финские силы и мощь Красной армии, это производит ужасное впечатление.

– Известно, как замерзали в Финляндии плохо одетые красноармейцы – разве не знали, что в декабре будут морозы?

– Рассчитывали справиться за 3 недели. Товарищ Сталин и его верные соратники и ученики были убеждены, что железо играет решающую роль в войне, а то, что железом управляют люди, им в голову не приходило. Они не понимали, что у финского солдата, вчерашнего хуторянина, частного предпринимателя, собственника, знавшего, что он защищает свою малую родину, совершенно другое качество, чем у советского солдата после долгих лет “счастливой колхозной жизни” и у советского командного состава, боявшегося особых отделов НКВД больше, чем противника. Некоторые историки считают, что финны в этой войне похожи на 300 спартанцев, противостоявших персидской армии. Конечно, сопротивление не могло быть бесконечным – к марту 1940 года их задавили совершенно. Но даже Молотов уже на пенсии рассказывал, что финны очень упорные, и что с ними бы не справились просто так. Если бы довели дело до конца и оккупировали всю страну, получили бы очень серьезную партизанскую войну. Последствия у этой войны были страшные: из нейтральной страны Сталин формировал себе противника, буквально выталкивая Финляндию в объятия Гитлера. Это было политическим просчетом. При этом советское военно-политическое руководство не отказалось от идеи оккупации Финляндии – разговор об этом между Молотовым, Риббентропом и Гитлером шел и во время визита Молотова в Берлин в ноябре 1940 года, разрабатывался план новой войны против Финляндии, он опубликован. В марте 1940 года финнам просто дали передышку.

– Не случайно сохранилось так мало воспоминания солдатских о финской войне, ее ветераны как будто стеснялись вспоминать...

– В начале 90-х годов в журнале “Нева” появились воспоминания Михаила Ивина “Война кончается в полдень”. Я потом ездил к нему домой, это очень рефлексирующий, переживающий ветеран, и он считал, что мы все виноваты перед маленьким трудолюбивым народом Финляндии. Я начал интересоваться финской войной еще в школе, встречался с ее ветеранами, и я помню, что эти дедушки не рассказывали никаких героических историй, все было довольно мрачно.

А те, кто потом воевали и в Великой Отечественной, говорили, финская была намного страшнее. Один ветеран рассказывал, как боялись получить ранение – очень велик был шанс остаться на поле боя и замерзнуть. Тут и концепция 100 грамм спирта перед боем сыграла роль: человек выпивал на морозе, организм сразу расслаблялся, прекращал сопротивляться, и риск замерзания повышался. Но главное было не в этом – знаменитая хуторская система, о которой в начале века мечтали Петр Столыпин и Александр Кривошеин, формировала особый тип человека, финны могли стоять насмерть. А что такое колхоз, они, вероятно, хорошо представляли по рассказам крестьян-перебежчиков, переходивших границу в 30-е годы.

– А верил ли советский народ в официальные объяснения причин финской войны?

– Это очень интересный вопрос. В 1944 году в Нью-Йорке вышла книга бывшего эсера, этнографа Владимира Зензинова “Встреча с Россией: как и чем живут в Советском Союзе. Письма в Красную Армию, 1939-1940 гг”. Он побывал в Финляндии как журналист во время войны, финны разрешили ему взять с собой письма убитых красноармейцев, и потом, уже в США, он их изучил и опубликовал. Кажется, пропаганде верили, но из документов НКВД о реакции населения на эту войну следует, что часть населения, в первую очередь интеллигенция Москвы и Ленинграда и часть командиров и бойцов на фронте сомневалась в правдивости пропаганды, а некоторые откровенно обвиняли ее во лжи. И то, что финны якобы стреляли 26 ноября в советских военных и собирались обстреливать Ленинград, воспринималось с недоверием. Один красноармеец писал: “Зачем читать советские газеты, все равно они все врут”. Сексоты в войсках зафиксировали еще более резкие выражения – “Серп и молот – смерть и голод”, “Наконец-то пришла пора рассчитаться с коммунистами за троих детей, потерянных в 1933 году”.

– Не так давно в Петербурге разыгрались страсти по поводу памятной доски Маннергейму, противники ее установки обвиняли его в пособничестве нацистам, защитники Маннергейма говорили, что его действия нельзя рассматривать без учета финской войны.

– Я тоже так считаю. И еще нужно помнить, что Рейх вступил в войну 1 сентября 1939 года, не имея союзников, а к июню 1941 года его союзниками уже были Италия, Румыния, Венгрия. В сентябре 1939 года Финляндия ориентировалась на Швецию, на выборах летом 1939 года националисты получили всего несколько мест в парламенте, то есть те, кто мог питать симпатии к нацистам, не пользовались популярностью. Но нападение СССР на Финляндию 30 ноября 1939 года резко изменило картину.

– Как только в России вспоминают Маннергейма, сразу вспоминают и блокаду Ленинграда.

– Тут тоже много вопросов: если финны участвовали в осаде Ленинграда, тогда почему ее прекращение отмечают в январе, а не в июне – ведь финнов отбросили от Ленинграда только в июне 1944 года. Да, участие финнов в войне принесло СССР массу проблем, в том числе и с Ленинградом. Но финская авиация совершает только разведывательные полеты, город не бомбит, и финская артиллерия с Карельского перешейка его тоже не обстреливает. Немного странная война. В свое время я встречался с ветераном, участником битвы на Волхове Донатом Константиновичем Жеребовым, и он мне рассказывал, как у них шутили на фронте: что в Европе есть три не воюющие армии – швейцарская, шведская и 23 светская – то есть та, которая защищала Ленинград со стороны Карельского перешейка от финнов, там стояло затишье. Тут есть еще вот такой нюанс: в декабре 1941 года британский министр иностранных дел Энтони Иден приезжает в Москву, и Сталин говорит ему, что граница СССР и Финляндии останется такой, какой она была 22 июня 1941 года, а не 30 ноября 1939. У меня сложилось впечатление, что если бы он хотел вывести Финляндию из войны, наверное, он попытался бы пересмотреть условия московского мира 1940 года, но, видимо, судьба Ленинграда Сталина не волновала​: до конца октября 1941 года он вполне допускал, что немцы город возьмут, хотя сами они от этого замысла отказались.

– А откуда известно, что он это допускал?

– Есть его телеграмма от 23 октября 1941 года генералу Ивану Федюнинскому, командовавшему тогда Ленинградским фронтом, Жданову, Кузнецову и членам военного совета: “Мы требуем от вас решительных и быстрых действий. Сосредоточьте дивизий 8 или 10 и прорвитесь на восток. Это необходимо на тот случай, если Ленинград будет удержан и на случай сдачи Ленинграда, для нас армия важнее. Требуем от вас решительных действий”. То есть Сталин допускал, что Ленинград падет и предостерегал от того, чтобы войска не попали в плен.

– А известны ли герои финской войны ?

– Я занимался судьбой одного из них, это трагический персонаж, летчик Бронислав Антилевский, именно в финскую войну, 7 апреля 1940 года он за отличное выполнение боевых заданий в борьбе с белофиннами был награжден орденом Ленина и медалью “Золотая звезда”. Потом он участвовал в Великой Отечественной войне, 23 августа 1943 года был сбит и попал в плен к немцам, а дальше была уже совершенно другая история, он стал сотрудничать с бывшим полковником Красной армии Виктором Мальцевым, репрессированным до войны, вступил в русскую авиационную группу в составе Люфтваффе, потом служил в составе власовской армии. После войны Антилевский пытался легализоваться в СССР под чужим именем, с чужими документами (кстати, на имя Бориса Березовского), но в июне 1945 года он был арестован, в 1946 году расстрелян, в 1950 – посмертно лишен всех наград и званий. Такая вот нетипичная судьба для героя финской войны. Но награждений за эту войну было много. Я бы вспомнил генерал-полковника артиллерии Владимира Грендаля. Это военспец, дворянин, он родился на территории Великого княжества Финляндского, был кадровым офицером, полковником императорской артиллерии. Потом перешел на сторону большевиков и в 1920 году даже участвовал на знаменитом Каховском плацдарме в боях против Врангеля. На рубеже 20-х-30-х годов он подвергался репрессиям ОГПУ, но все же страшная чаша его миновала, он преподавал в Военной академии, а с января 1938 года был заместителем начальника Главного артиллерийского управления. В декабре 1939 года его неожиданно назначили командующим трех стрелковых дивизий, наступавших на Кексгольм. Они первыми вышли к левому флангу линии Маннергейма. На базе этой группы была сформирована 13 армия, и он был назначен ее командующим, командармом 2 ранга, в феврале 1940 года эта армия участвовала в прорыве обороны финских войск. Правда, ставка была недовольна темпами наступления, и его сняли с командования, но все равно он внес большой вклад в наступление на Карельском перешейке.

– Трансформировалась ли со временем память о финской войне?

– Как писал Александр Городницкий, “Кто теперь вспомнит за дымом войны и блокады // Эту неравную и небольшую войну?” Конечно, финская война потерялась за той “большой войной”, скажем, в 80-е годы ее и войной-то не называли, часто говорили просто – “советско-финский конфликт”, не было никаких памятников, мемориалов. Только в конце 80-х энтузиасты стали устанавливать первые мемориальные таблички, знаки на братских могилах на Карельском перешейке. У нас в Петербурге до сих пор нет больших памятников, посвященных погибшим в этой войне.

– Как вы считаете, Александр, какой сегодня должна быть наша память о финской войне?

– Конечно, это преступление Сталина – и не только против финнов, но и против своего народа. Эта война имела очень тяжелые последствия. Формально она затевалась, чтобы увеличить безопасность Ленинграда – но она ее уменьшила, превратив нейтральную Финляндию в противника. И вспоминая финскую войну, надо понимать, что никаких иллюзий насчет характера сталинской внешней политики у нас быть не должно.