"Да, я не уважаю власть"

30 мая Псковское областное собрание депутатов рассмотрел и отклонил пакет законопроектов, внесенный Львом Шлосбергом в ответ на так называемые "законы Клишаса". Лидер псковского "Яблока" предложил наказывать представителей власти за явное неуважение к правам и свободам человека и гражданина. Политик утверждает, что это больше, чем троллинг.

– Лев Маркович, ваш пакет законопроектов выглядит логичным ответом на "законы Клишаса" о неуважении к власти. В какой момент у вас родилась эта идея?

– Мы начали обсуждать эту концепцию в феврале, когда закон о неуважении к власти прошел в Думе ключевое чтение, и стало понятно, что он будет принят, несмотря на все общественные протесты. В рабочем порядке мы называли его "таблетка анти-Клишас", хотя понятно, что Клишас – это кнопка, которая поставила подпись под документом, написанным специально обученными людьми. Это ответные действия, мы написали в пояснительной записке, что наш закон направлен на восстановление баланса публичных и частных интересов в законодательства. Но ситуация политически более глубокая. Государство испугалось волны критики в отношении себя – критики публичной, критики в социальных сетях, критики в СМИ. Власть к этой критике не готова категорически. Соответственно, кому-то пришло в голову усилить репрессивность законодательства, запугать людей и сделать закон о неуважении к власти.

​– Они очень давно не воспринимают критику, но почему именно сейчас приняли такой закон?

– Как мне кажется, после 2018 года изменилась политическая ситуация в стране. 18 марта 2018 года было политическим пиком Владимира Путина. Все, что после – это движение с горки вниз. Это показывают рейтинги, это показывает высокий уровень общественного раздражения и усталости. Власти не поняли, что после 18 марта нужно было делать чрезвычайно серьезные движения в части реформы государства и переориентации всей российской политики на жителей России. По сути дела, Путин получил последний карт-бланш. Он им не воспользовался.

Вместо того чтобы заниматься реальной государственной реформой, они занимались пенсионной аферой, что отняло у граждан не менее полутора триллионов рублей. Люди были шокированы таким подходом. Уровень усталости и раздражения от власти растет на глазах, это процесс исторически необратимый, с ним ничего невозможно сделать. Заявление директора ВЦИОМ Валерия Федорова о том, что рейтинг Путина падает, потому что люди перестали верить в возможность улучшения жизни, – это глобальный ответ. Он таким образом пытается оправдать свои цифры, но в действительности он сказал совершенно правильные вещи. Нет образа нормального, позитивного завтрашнего дня.

На этом фоне энергия критики становится всеобщей, фактически каждый человек может сказать, чем он недоволен в нынешнем устройстве государства. Вместо того чтобы заниматься государственной реформой, государство реагирует как охранка.

– Как вы думаете, авторы "законов Клишаса" сами-то видят их абсурдность? Потому что запретить обществу критиковать власть – это какой-то сказочный цинизм.

– Эти люди живут совершенно другой жизнью, более того, они не вникают в те законопроекты, которые они пишут. Я внимательно изучил оба "законопроекта Клишаса": оба написаны безобразным языком, у обоих пояснительные записки на полторы странички, оба, можно сказать, не выверены. С точки зрения качества законодательного текста, они написаны "на коленке", количество деепричастных оборотов приводит к абсурдности понимания этого текста и невозможности его правоприменения. Что сделали мы? Мы увидели эту пушку, направленную на граждан, взяли эту пушку, зарядили ее другим ядром, развернули в сторону власти и спросили: "Ну, как? Вот если не от вас сюда полетит, а отсюда в вас, как вам понравится?" Это в чистом виде ответный законопроект.

Я получил все три отрицательные заключения – от администрации области, правового управления областного собрания и прокуратуры. И все три говорят о "неопределенности правоприменения". Так, друзья, мы же вернули вам вашу категорию "явное неуважение". Расскажите мне, как можно толковать явное неуважение! Вот я гражданин, я недоволен властью, я заявляю: "Долой! Надоели. Достали. Убирайтесь". Это неуважение? Да, я не уважаю власть. Это явно выраженное неуважение. Я имею на него право? Да, имею. Подпадают ли такого рода оценки под категорию явного неуважения при широком толковании нормы права? Да, подпадают. Получите эту неопределенность себе обратно.

Мы же, на самом деле, я считаю, избрали очень верную концепцию. Мы говорим не о произвольной лексической практике, мы говорим о публичных высказываниях, выражающих явное неуважение к правам и свободам человека и гражданина, установленным Конституцией Российской Федерации, то есть напрямую ко второй главе Конституции. Мы внесли законопроекты о защите конституционного строя России, или основ конституционного устройства России. Я именно так их понимаю.

​– На самом деле, ваша идея, с точки зрения основ демократии, звучит не менее абсурдно, чем "законы Клишаса". Как это власть может не уважать конституционные права и свободы граждан? В любом случае невозможно, чтобы власть и не уважала права граждан, и одновременно карала себя за это.

– Смотрите, о чем идет речь. Во-первых, сама культура законодательства по защите конституционного строя существует, в частности, в Германии есть такие законы. Во-вторых, лица, обличенные публичной ответственностью, как правило, получают вознаграждение за свою работу за счет средств бюджета, за счет средств налогоплательщиков. На этих лиц, в соответствии с базовым пониманием конституционного права, должно возлагаться дополнительное обременение, дополнительная обязанность по пиететному отношению к правам и свободам человека и гражданина. Соответственно, "только по-прежнему слуги народные лучше хозяев живут" – такая история должна быть исключена абсолютно.

В данной ситуации я увидел конкретное поползновение, вступившее в силу, за подписью Путина, на права и свободы человека и гражданина. Ответ может быть двух видов. Первое – это ситуативный ответ из каждой конкретной ситуации (гоняться за всеми задержанными, арестованными, осужденными, вести адвокатские дела и доказывать, что критика – это законное право гражданина и это не нарушает Конституцию, во всяком случае, точно не подпадает под имеющиеся в законодательстве понятия оскорбления и клеветы). Второе – симметричный законодательный ответ. Если вы ввели заведомо неправовую категорию и с помощью дубины собираетесь гвоздить народ, посмотрите в зеркало. Вы можете получить это все назад. Мы пришли к очень тяжелому состоянию в стране, когда законом оформляется нарушение прав. Это чрезвычайно опасная ситуация для государства, это и есть покушение на основы конституционного строя. То есть в данном случае эти законопроекты являются политическим адвокатским актом. В них важен политический смысл.

– Вы хотите сказать, что разрабатывали эти законопроекты не как троллинг, а как реальные законодательные инициативы, которые могут быть приняты в случае достаточной политической поддержки?

– Да, реальные законодательные инициативы, которые могут быть приняты в случае смены власти. И при наличии политического большинства в областном собрании и в Государственной думе. Да, я считаю, что это так. Более того, я считаю, что именно такими законопроектами можно уравновешивать дисбаланс в отношениях власти и граждан.

– Я увидела здесь только изящный троллинг, в том числе и потому, что в нормальных условиях такие законы не нужны, потому что неуважение представителями власти своих граждан карается на выборах.

– Я согласен, при наличии честных выборов оно карается. Если бы речь шла просто о троллинге, я взял бы "закон Клишаса", поменял "лицо" на групповое обозначение всех публичных лиц и вернул бы, не задумываясь о детализации. Но мы предлагаем ввести новую статью в КОАП, 5.70, в ней десять частей, в том числе вводится ответственность за участие в принятии коллегиальных решений, нарушающих права и свободы граждан, как в законодательной, представительной, так и в исполнительной власти, и фиксацию поименного голосования. Чем возмутились все авторы заключений на законопроект? "Как это так – вы лишаете депутатов свободы голосования?" Депутат имеет право принять сволочное, подлое решение, унижающее права и свободы, а там, даже если суд признает, включая Конституционный суд, закон нарушающим права и свободы, так на то он и Конституционный суд, признает – отменим. Законодатель свободен голосовать за любое скотство? Я считаю, что не свободен.

Я хочу разрушить систему коллективной безответственности. Они голосуют за любое безобразие, а потом говорят: "Коллегия решила. Я, отдельно взятый депутат, не власть". Это правильно, депутат не является властью, депутат – член коллегиального органа, депутат в чистом виде представитель. Но когда 44 этих представителя в областном собрании большинством голосов принимают решение, то коллегиально они принимают норму права, и вот за соучастие в принятии нормы права, которая судом будет признана выражающей явное неуважение к правам, за это нужно нести ответственность. Это попытка ограничения бешеного принтера.

​– Какие уже принятые законы подпадают под определение явного неуважения власти к гражданам?

– В первую очередь, это "антисиротский" закон. Это закон варварский, это явное неуважение права на жизнь. Я считаю, что "закон Яровой" нарушает право граждан на частную жизнь и фактически сокращает бюджеты, которые начинают дотировать компании сотовых операторов. Закон о неуважении к власти я считаю выражающим явное неуважение к гражданам, потому что он посягает на базовое конституционное право гражданина высказываться именно таким образом. Закон о нежелательных организациях, закон об "иностранных агентах", которые вводят классификацию организаций не по содержанию их деятельности, а по факту наличия финансирования от нерезидента Российской Федерации. То есть факт получения иностранного финансирования приравнивается к государственной измене. Вот эти законопроекты – первое, что приходит в голову. И мы не все, наверное, вспоминаем.

– Вы следите за началом правоприменения "законов Клишаса"?

– Да. Все правоприменение работает на Путина, все. Это абсолютно четкий маркер того, что закон задумывался как закон о защите чести и достоинства президента. Никто не мешает принять такой отдельный закон, но тогда они должны показать, что вся история, по сути, ради Путина. А так они говорят: мы защищаем госвласть, органы местного самоуправления и госсимволы. Есть отдельные законы о государственных символах, о гербе, о гимне, о флаге, и у них есть свои юридические инструменты защиты. Хотите усилить юридическую защиту статуса президента – защищайте, но не прикрывайтесь при этом другими группами лиц, чтобы скрыть главную цель вашего законопроекта. Этот закон очень трусливый. Фактически он показывает, что власть боится людей. Это закон паники.

– Одновременно с разработкой и внесением законопроектов вы объявили законодательный флешмоб, предложив коллегам из других регионов внести аналогичные проекты в свои собрания. Кто поддержал?

– Смотрите, сейчас мы проходим свою часть работы. В тех заключениях, которые я получил, есть несколько интересных мыслей. То есть я могу сравнить заключения на проекты "законов Клишаса" правого управления Госдумы, где работают высококвалифицированные юристы неизвестным мне числом, их много, и заключение состоит из одного предложения: "Замечаний по содержанию и технике законопроектов не имеется". Все. Я не могу себе представить, чтобы в нашем маленьком региональном парламенте на любую законодательную инициативу правовое управление дало бы заключение из одного предложения. Это нонсенс, таких юристов никто не возьмет здесь на работу. А там они до такой степени обнаглели, что просто не выдают правовых заключений. В заключении администрации области, которое я получил, почти семь листов, в заключении правового управления четыре листа, прокуратуры – два листа. Есть интересная правовая дискуссия, я на комитете поблагодарил всех, кто готовил эти заключения, там есть несколько мыслей, которые я готов учесть в дальнейшей доработке этих законопроектов.

– Вы планируете их дорабатывать?

– Да. Логика действий будет следующая. Сейчас мы прошли тест, я предполагаю, что нигде не было таких качественных заключений, как в Псковской области. Одновременно с этим 22 мая в Петербурге похожий законопроект парламент отказался включить в повестку дня. 23 мая в парламенте Республики Карелия вопрос дошел до сессии, и только пять депутатов его поддержали. Соответственно, я сделал все, что в моих силах, и теперь хочу дождаться итогов голосования (по итогам сессии законопроекты Шлосберга получили четыре голоса за, 28 голосов против, еще четверо воздержались. – РС). Для меня важен счет в этом матче. Я понимаю, что мы не выиграем, но я хочу показать, что я не один с этими инициативами.

Затем с учетом поступивших заключений мы доработаем все три законопроекта, то есть мы доведем их до максимально совершенного вида, в том числе в части юридической техники. Это сложные законопроекты, это не троллинг, а реальная юридическая конструкция. Когда мы их доработаем, именно эти доработанные законопроекты будут разосланы депутатам всех законодательных собраний. Я пока не могу назвать дату, потому что нам потребуется время, я все-таки хочу прислать людям как можно более качественные проекты. И мы собрали на данный момент персональные контакты, электронные почты депутатов более семидесяти региональных парламентов России, осталось около пятнадцати. Мы доведем эту работу до конца. Будет продумана система рассылки, будет публично объявлено, что законопроекты направлены, и кроме того, я сейчас планирую провести переговоры с двумя членами Совета Федерации, пока не буду называть их фамилии, о внесении этих уже доработанных законопроектов непосредственно в Госдуму. То есть история не заканчивается, это только начало.

​– По вашим ощущениям, власть восприняла всерьез вашу инициативу?

– Судя по подробности отзывов, которые я получил, да. В Псковской области – да.

– А за пределы Псковской области это вышло?

– Ну, учитывая, что об этом пишет пресса, вышло.

– Есть реакция федеральной власти?

– Власть в Москве уверена, что они эти законопроекты в Госдуме не получат. А мы ищем чердачок, через который можно войти. Они уверены, что им это не угрожает, и им не придется формулировать свою позицию по этим законопроектам. А я думаю, что придется.